Александра Лисина - Право сильнейшего. Книга 1.
Словом, все плохо.
И со мной все было плохо тоже. Я была измотана, измучена собственными сомнениями и недавними событиями. Я больше суток не спала. И я за один единственный, крайне короткий вечер и жалкую часть ночи получила столько болезненных ударов от коварной судьбы, что едва держалась на ногах. Меня буквально забили в партере. Обманули, разочаровали, едва не убили. Честное слово, я находилась почти на грани. И реально находилась в одном единственном шаге от того, чтобы сойти с ума.
Поэтому мне срочно требовался отдых. Мне надо было куда-то забиться хотя бы на несколько часов. Следовало как-то приглушить взбудораженные чувства. Забыться. Провалиться в небытие. Срочно выстроить хоть какую-то защиту от раздирающих надвое воспоминаний. И мне очень нужно было хорошее убежище. Такое, чтобы там меня не достали ни звери, ни люди, ни друзья, ни враги... никто. Даже собственная память. Я была форменным образом на взводе. Напоминала сама себе взведенный курок пистолета или туго натянутую тетиву арбалета. Всего один единственный звук или не вовремя произнесенное слово, и тут же прозвучит выстрел. Всего один шаг, и тетива с тихим звоном порвется.
Я действительно качалась сейчас в опасной близости от безумия.
И, наверное, только этим можно было объяснить мой следующий приказ:
- Веди меня в свое логово!
А также то, что когда кахгар послушно встал и, пройдя несколько шагов, указал носом на зияющую в земле дыру, я без колебаний прыгнула внутрь. После чего проследила за тем, как за спиной, благодаря усилиям задних лап Твари, наглухо засыпается широкий проход, осознала, что нахожусь в идеальной ловушке, и с внезапным облегчением осознала, что лучшего убежища просто не придумаешь.
Надо сказать, спала я в этот день много, долго и удивительно крепко, несмотря на особенности своего местоположения, опасных соседей и вконец расстроенные нервы. Как только добралась до первого попавшегося ответвления от основного прохода, так и рухнула на обнаружившуюся там травяную подстилку, обрубившись мгновенно и так качественно, как уже давно не бывало.
Сколько проспала, не знаю - под землей нет часов и нет смены дня и ночи, чтобы хотя бы примерно определить сроки. Но думаю, что часиков шесть точно. Если не побольше. А когда проснулась и вспомнила прошедшую ночь, то была сильно удивлена собственным благополучным пробуждением, низким земляным потолком, из которого торчали какие-то узловатые корни, а также тем, что за время сна у меня, оказывается, появились соседи.
Наверное, кто другой на моем месте, внезапно обнаружив себя лежащим между двух массивных туш взрослых кахгаров, лишился бы чувств. Кто-то, быть может, перекрестился бы и трижды сплюнул через левое плечо. Кто-то решил бы, что сошел с ума. А кто-то даже потянулся бы к оружию и принялся за благое дело очищения этого мира от злобной нежити. Я же просто удивилась. Причем, довольно вяло. Всего лишь отметила тот факт, что у кахгара в логове есть еще и самка, а потом снова откинулась навзничь, отпихнула подальше тяжелую когтистую лапу и, заложив руки за голову, принялась неторопливо размышлять.
То, что я живая и уже не сплю, было ясно даже дураку.
То, что на меня никто не покушается, было странно, но вполне объяснимо - работал амулет Храма.
То, что самка кахгара тоже его чувствовала, вообще не вызывало вопросов.
Но вот то, что она так самозабвенно сопит мне в подмышку, уже интересно.
Скосив глаза на зубастую морду, почти касающуюся носом моей окровавленной одежды, я убедилась, что Тварь действительно спит, и озадаченно нахмурила брови.
Странно. Непонятно. Но обнадеживает.
Второй факт - я не просто нахожусь в логове кахгара, но еще и заметно восстановилась. Безумной слабости больше нет. Руки-ноги уже не дрожат. Я могу спокойно сесть, встать и даже походить... в чем немедленно и убедилась... и никто при этом не чинит мне препятствий и даже ухом не ведет, как будто так и надо. Более того, мой человеческий запах не производит на нежить ровным счетом никакого неблагоприятного впечатления. Даже, я бы сказала, наоборот - вон, какая блаженная морда стала у самки, когда я, поднимаясь, ненароком ткнулась носом в ее шею. Даже на спину повернулась, зараза такая, охотно подставляя закрытое толстым панцирем пузо. А потом громко вздохнула, потому что я посторонилась и отошла подальше, дабы не оказаться под этой тушей целиком.
Другая непонятная вещь: общеизвестно, что Твари ВОНЯЮТ. Причем, не просто воняют, а воняют жутко. Хоть живые, хоть дохлые. В смысле, полуживые и окончательно мертвые. А эти...
Я недоуменно принюхалась.
...почти не пахнут. Ну, мертвечиной не пахнут точно, хотя сильный запах дикого зверя все же присутствует. Хотя оно и понятно - две таких громадины наверняка испаряют какие-то пахучие молекулы. То ли пот, то ли феромоны, то ли еще какую-то гадость. Как все нормальные звери. Но тогда я не понимаю, в чем дело, и не могу объяснить разницу между этими Тварями и теми, которые обитали в Хароне.
Они что, какие-то другие? С ними что-то не так? Болеют? Маскируются? Водят меня за нос? Или, может, у меня появились проблемы с нюхом? Этой ночью из меня так лило, что рецепторы могли атрофироваться или вообще исчезнуть... ну да, только в таком случае я не должна чувствовать вообще ничего. А я прекрасно дышу, отлично ощущаю ароматы двух крупных зверей, могу точно сказать, в какой стороне у них тут туалет. И вообще, много чего замечаю. Даже вижу, что с другой стороны от самки ко мне потихоньку подбираются два крохотных лысых комочка, тыкающихся еще слепыми мордами то в мамку, то в мой сапог и явно отыскивающих титьку.
Так. У меня, кажется, снова начались глюки.
В полной уверенности, что брежу, я присела на корточки и протянула руку, но крохотные новорожденные кахгары, едва достигающие размеров взрослой кошки, были вполне осязаемыми. Одного я даже взяла с земли и осторожно погладила, услышав в ответ тихое урчание и почувствовав, как мой палец требовательно обхватили губами.
Ага. Думает, что мамка - это я. Ну-ну.
Пока отложив мысль о бреде в сторону, я повернулась, одновременно отыскивая глазами то место на животе у мамаши, где могли бы быть соски, но, наткнувшись на ее внимательный, нечеловечески разумный взгляд, невольно замерла. Проснувшаяся от писка детеныша самка смотрела на меня почти в упор, пристально, цепко, но при этом удивительно спокойно. Сбежать от нее в логове не было никаких шансов. Сражаться в такой тесноте, где едва можно развернуться, нереально. Убеждать, что мелкого никто не желал обидеть, бесполезно. Но... она вроде не выглядела злой или раздраженной. Просто смотрела и ждала, что будет дальше. Поэтому, спустя пару мгновений остро возникшего невроза, я нервно хмыкнула и кивнула на малыша.
