Галина Очеретяная - Горящая путевка в мир иной или беги Алиска, беги!
— Кто ты? — повторилась я и отошла на шаг в сторону, а то мало ли? Как говорят «внешность обманчива»!
— Ханун, — и он ослепительно улыбнулся.
— Кто? — мое лицо вытянулось от этой новости. Неужели это и есть Бог Астреи?
— Да, — кивнул он. — Я его создал…
— Нет! Ты довел его до гибели, — возразила я. Он создатель и именно он должен был следить за равновесием. — Почему ты не пресек на корню уничтожение своего детища? — спросила я. — Когда еще все только начиналось?
— Боги не имеют права вмешиваться в дела смертных после сотворения миров, — просто сказал Ханун. — Я лишь сторонний наблюдатель…
— Но…
— Но я, как мог помогал Вам, — улыбнулся мужчина.
— Алессандра?
— Да, — он создал из воздуха два кресла и опустился в одно из них, а на второе указал мне рукой, чтобы присаживалась. Ну, я и присела, буквально утонув в нем, но через миг кресло приобрело более плотные формы и размеры под меня. Потрясающе. — Я показал ей будущее, я подтолкнул ее к определенным действиям, я показал ей тебя, я показал ей заклинание обмена душ…
— Почему ты не помог ей? — перебила я Бога. — Почему отправил умирать?
— Она другая, — начал рассказывать Ханун. — Она бы не выдержала тех испытаний, которые достались тебе. Она слишком тонкая и чувствительная натура и быстро сломалась бы.
— Она бы справилась, — встала я на защиту девушки.
— Нет, — не согласился со мной Бог. — Она бы все равно умерла тогда в реке. И конец для мира был бы слишком печален, а я не хотел чтобы мое детище погибло. Алессандра не борец, ее дух в каждом из перерождений — это жертва во имя чего то или кого то.
— Бред, — пробормотала я. — Я ведь тоже жертва…
— Наоборот, — он рассмеялся. — Ты настоящий истинный борец! Ты не сломалась, ты прошла через все беды и осталась собой. Даже на пороге смерти ты боролась до конца, — он говорил все это с легкой улыбкой на губах. — Даже сейчас ты не боишься меня, ты не пресмыкаешься передо мной, а даже имеешь наглость меня в чем-то упрекать. Ты невероятна! — и в его словах действительно слышалось восхищение. А мне его дифирамбы до «лампочки». Меня сейчас заботило другое.
— Это ты руководил мной? Это ты читал заклятие уничтожения твоего же жезла?
— Да, — кивнул он. — Я его создал в молодости по собственной глупости, и только я мог его уничтожить…
— Через тело Алесандры, мою душу и твое заклятие, — закончила я за него.
— Именно, — сказал Ханун. — И прости за причиненную боль, но по-другому было нельзя. Добровольная жертва и все такое… — он произнес все это таким обыденным и покойным тоном, что я разозлилась не на шутку.
— Простить? — взъярилась я, вцепившись в подлокотники кресла. — За то, что ты уничтожил столько людей? За то, что ТЫ ПОЗВОЛИЛ своему миру медленно погибать целыми поселениями и городами, оставляя лишь пепелище от всемирного бедствия? Твой мир СЪЕДАЛИ! Понимаешь ты это или нет? — кричала я на него, не в силах сдержаться. — Скажи, как с этим быть? Как с этим жить? — я уже не просто кричала, а орала на этого самолюбивого Бога? — Ты абсолютно ничего не сделал для защиты своего мира, лишь бросил в самое пекло Алессандру, а затем и меня. Именно нашими руками ты хотел исправить свою ошибку, свой недосмотр! Для тебя Астрея лишь сцена, кино, театр, где ты единственный зритель!
— Ты не права, я любил, переживал за свое детище и пытался помочь…
— О, я очень даже права, — холодно продолжала говорить я. — Скажи, а мир демонов чей он? Какой ненормальный создал этих монстров?
— Он тоже мой, — ответил Ханун. Вот это новость! Этот Бог явно не в себе. Как можно было создать два настолько противоположных мира, а потом натравить один из них на другой? — Это был мой первый неудавшийся эксперимент.
— Отлично! — хлопнула я в ладоши. — Неудавшийся эксперимент… если бы ты любил, переживал, то не допустил бы краха теперь уже обоих миров, а так ты решил бросить один свой жестокий и злой мир в другой более спокойный и уравновешенный для разнообразия, чтобы жизнь «медом» не казалась. Хотел посмотреть, как твои детища смогут ужиться или погибнут?
— Я чувствую боль обеих миров…
— Ты не учел того, что твое одно собственноручно созданное зло выйдет из под твоего же контроля. Не учел того, что твое второе детище не в состоянии самостоятельно справиться с первым. Ты слишком заигрался Ханун, — я смотрела на этого потрясающе красивого мужчину и не понимала его. — Ханун, что это за хрень такая, если один мир съедает другой? Это вообще как? Или ты решил таким образом решить свою проблему? Проблему собственной халатности и недосмотра?
— Ты ничего не понимаешь, — он тоже повысил на меня голос. — Да я недосмотрел, проглядел, потерял контроль, но я пытался, СЛЫШИШЬ пытался исправить сложившуюся ситуацию!
— Ханун, — простонала я. — Столько жизней…
— Я знаю Алиса, и от этого мне поверь не легче, — я посмотрела на него и заметила, что он действительно страдает. А еще он очень устал. Устал от вечного существования, устал от контроля, поэтому и расслабился, упустив из вида надвигающуюся беду. Значит, Боги все-таки умеют сопереживать, и они тоже умеют уставать. — Мне было нелегко принять решение о гибели одного из моих миров, полностью закрыв его от внешних вторжений. Они теперь друг друга уничтожают там, — и в его глазах действительно стояли боль и непролитые слезы.
— Ты хочешь сказать, что мир тварей полностью закрыт? — я не верила услышанному.
— Да и это решение далось мне нелегко, но другого выхода я не видел, — он замолчал ненадолго, а затем продолжил. — Я отдал одно свое пусть и неудавшееся детище самоуничтожению, чтобы другое мое детище ЖИЛО! Все теперь наладится на Астрее…
— Надеюсь на это, — прошептала я. — А ведь я полюбила твой мир. Он прекрасен.
— Спасибо, — с грустной улыбкой на губах поблагодарил он меня.
— Почему ты позволил умереть мне в твоем мире? — это вопрос зудел назойливой мухой.
— Понимаешь Алиса, — начал он говорить. — Тело Алессандры было дано тебе, как у Вас принято говорить на Земле, в аренду и просто срок его эксплуатации подходил к своему концу… — офигеть! Значит засунули, попользовались и выбросили?
Но ведь я была жива! — воскликнула я. — Я дышала, я ЛЮБИЛА, а ты… — из моих глаз потекли слезы от осознания своей никчемности и ненужности. — Скажи, а смерть Алисы Разумовской, то есть меня была запланирована?
— Нет, над твоим миром я не властен, — ответил он. — Это действительно была случайность, и я видел, что твоя душа справиться с поставленной задачей. Я просто ее украл.
