Василий Сахаров - Степные волки
Главными своими козырями в предстоящем сражении, Микит считал нахождение своей армии на некоторой вершине. Глазом она заметна не была, но топографы провели измерения и доложили, что в среднем, полки штангордцев будут возвышаться над рахдонскими наемниками метров на пять. Кроме того, прибыли купленные за золото наемники — четыре тысячи мечников с берегов Балтского моря, десять пехотных банд по четыреста клинков в каждой. А еще и подмога из Эльмайнора, не десять тысяч конных арбалетчиков, как обещал Умберто Пятнадцатый, а шесть, но и это было немало в умелых руках. И, наконец, третий козырь полковника Микита — передвижные батареи баллист на повозках, позаимствованные как идея у фергонцев, которые использовали их с давних времен.
В отличии от полковника Микита, любимец кагана шад Ханукка-ибн-Шапрут, такими мелочами как стратегия и тактика, мозги себе особо не забивал. Он знал, что войск у него в два раза больше, в этом рахдон был уверен, и если он не возьмет этот паршивый городишко, то его задушат собственным поясом, как не оправдавшего доверие кагана, а после этого скинут в выгребную яму. Перспектива безрадостная для шада, и поэтому, он должен был победить любой ценой.
Два антагониста: штангордский полковник и рахдонский шад, но было кое-что, в чем их мнения совпадали. Ни тот, ни другой, не желали видеть на поле боя жрецов, которые восстановили свои силы после первой схватки на реке Сана, и были готовы вновь вступить в сражение между собой. Чего от них ждать, оба полководца себе представляли весьма смутно, а оттого и нервничали.
Первыми, начиная сражение, перед строем своих войск вышли жрецы Белгора, а спустя несколько минут, повторяя их движения, из рядов рахдонской армии вторжения появились жрецы Ягве. С каждой стороны их было около сотни и образовав круг, в центр которого встал самый старший и опытный жрец, в едином порыве, жрецы стали хором читать молитвы призыва силы. Слова их, что тех, что других, звучали сначала глухо, но чем дальше, тем раздавались они все громче, падали как свинцовые гирьки, разносились как гром по окрестностям и вбивались в сознание каждого человека на поле будущего сражения.
Сила, посланная из иных пространств, хлынула в тела жрецов Белгора, передалась как на накопитель в тело Верховного Жреца Хайнтли Дортраса, сформировалась и смешалась единым целым в нем, и выплеснулась огромным облаком в сторону вражеского войска. Всего только на мгновение, задержались рахдоны со своим ударом, но все же успели, и вновь, как и ранее, два потока враждебной силы столкнулись, пытаясь перебороть своего противника. Эта невидимая воинам двух армий борьба, длилась всего несколько секунд, очень много по меркам таких столкновений и, разрываясь на куски, облака силы рассыпались. В общем-то, именно этого, адепты обеих религий и добивались — не дать противнику применить свою магию. Результат есть, и обе стороны, остались им довольны. Жрецы Белгора, так же как и служители Ягве, покинули поле боя и предоставили обычным людям возможность решить исход сражения.
— Бух! Бух! Бух! — громко забили барабаны у богатого и высокого шатра шада Ханукки-ибн-Шапрута.
Закричали тысячники рахдонские, за ними сотники, после них десятники, и десятки тысяч людей, повинуясь их командам, двинулись вперед, к городу. Стоявшие против них воины Штангорда, только плотней, сбили ряды своих пехотных квадратных баталий, а командиры и обессилевшие жрецы, призвали солдат и ополченцев стоять твердо и не отступать. Битва началась.
Передовые тысячи легких степных конников приблизились к штангордским боевым порядкам на триста шагов и в небо взметнулись тучи стрел, готовых пронзить каждого, кто попал бы под их смертельноопасные стальные жала. Казалось, что смертоносный дождь, накрыл штангордцев, и им, остается только молча и терпеливо сдерживать этот ливень, но над полем пронесся звонкий и протяжный звук сигнальной трубы и, тут же, строй пехоты приоткрыл на миг большие щиты-павизы, и огрызнулся в сторону орды вражеских конников, ответным ливнем стрел и арбалетных болтов. Поединок стрелков с обеих сторон продолжался недолго, до тех пор, пока штангордцы не подкатили к месту перестрелки повозки с установленными на них стрелометами-баллистами. Один залп полусотни боевых машин, каждая из которых одномоментно выпустила в сторону вражеских всадников по пять дротиков в рост человека, заставил все скопище рахдонских наемников, повернуть обратно.
Первая схватка осталась за войсками герцога Конрада Четвертого. Степняки потеряли около тысячи всадников, а штангордская пехота неполную сотню, да и тех в основном из ополченцев, вовремя не сообразивших поднять щиты.
— Бух! Бух! Бух! — более часто и требовательно ударили рахдонские барабаны.
На какой-то миг наступила непонятная тишина, которая тут же была прервана громким и слитным боевым кличем десятков тысяч бойцов:
— Хур-ра-ра! Хур-ра-ра! — это сорок тысяч горцев из племени гарля и двадцать тысяч прибывших с недавним пополнением хайдаров, пошли в бой.
Как серый и мутный горный поток, катились по полю человеческие волны. Горцы шли побеждать, ведь они ничего иного не умели и не хотели. От их силы, мужества и стойкости в бою, напрямую зависит, переживут ли их многочисленные семьи эту зиму. Ни один горец гарля или родственный ему хайдар, в жизни не будет работать, ибо это не достойно мужчины и позорит его. Долгие годы, проклятые дромы сдерживали их в родных горах, и дошло до того, о позор, что многие взрослые парни, приносили как свадебный выкуп за девушку, не добытые в бою богатства, а заработанные. Но появились понимающие всю горскую культуру рахдоны, и они дали гарля то, к чему они всегда стремились — войну. И потому, не было у них более верных воинов, чем гарля, а теперь, когда к ним и хайдары присоединились, ничто их не остановит. Наверное, такие думы гуляли в головах горцев, когда они шли в атаку.
— Хур-ра-ра! — подбадривали себя горцы, нестройной и огромной массой устремляясь к штангордским боевым порядкам. Все как один, крепенькие и коренастые — в горах нет места слабым, одетые в дубленые шкуры, сжимая в руках дедовские мечи и кинжалы, они казались несокрушимыми.
Вновь запела труба в порядках штангордских полков, ударили баллисты, а следом отработали арбалеты и дали свой первый залп лучники. Сотни горских тел покатились по земле, и застыли на ней изломанными куклами рядом с конниками из племени борасов, павшими здесь ранее. Толпа наступающих на секунду застыла, как многоголовое чудище, раздумывающее, что же делать дальше. Но кто-то в глубине людской массы гневно выкрикнул:
— Хур-ра-ра! — и его поддержали многочисленные крики собратьев по племени: — Хур-ра-ра!
