Андрей Белянин - Моя жена – ведьма
– Да не введет нас во искушение, но спасет души наши… – старательно подсказывал бледный Анцифер, и я повторял его слова как можно громче, почти срываясь на крик. Чудовища останавливались в считанных сантиметрах от меня, изрыгая рев, вой, рык, ругань и проклятия. Однако молитвы белого ангела успешно удерживали их на этом расстоянии. Постепенно я даже успокоился и сам шел на них грудью, яростно распевая очередной псалом или акафист. Фармазон, так тот вообще ни капли не испугался. Среди страшных исчадий ада он чувствовал себя как рыба в воде.
– О, гляньте, какой песик! Одни зубки в четыре ряда, а челюсти как у нильского крокодила… Ух ты, карапузик улыбчивый… Один ам – и руки как не бывало! А ведьма… о-о-о!.. Вот та, рыженькая, с клыками и свиным пятачком, – какая грудь! Шестой номер! Застрелиться и не жить… Бугай неграмотный, а ты-то куда прешь?! Спрячь зубы, вырву! Не заслоняй обзор, из-за тебя такую телку на траверзе не наблюдаю… Е-мое! Не, ну где ж они столько экспонатов понавыкапывали?! Жмурики, вы с какого кладбища? Не отвечай, челюсть падает, еще ногу себе отшибешь…
Коридор оказался бесконечным, мы шли и шли. Уроды и злобствующие твари по-прежнему услаждали наш взор, ни разу не повторяясь и ни на минуту не прекращая хаотической атаки. Через час я уже перестал понимать, где мы, куда и зачем идем. Утомленный Анцифер дважды запинался в тексте, даже неугомонный Фармазон все реже критиковал достоинства встречаемых нами типов. Неужели дом Сыча был гораздо больше внутри, чем казался снаружи? У меня элементарно устали ноги. Глаза перестали что-либо различать, кроме беспорядочного мелькания рычащих и ревущих монстров. Язык едва ворочался, но если бы мы хоть на секунду прекратили чтение святых писаний – все! Нечисть растерзала бы нас в мгновение ока. Но вот впереди забрезжил неясный зеленоватый свет, показалось что-то вроде поляны в густом, дремучем лесу. Я едва держался, ангел безвольно повис у меня на плече… Монстры воспрянули духом и усилили напор. Уже на самой границе зеленой травы я почувствовал, что буквально валюсь. Жаль… нам не хватало каких-нибудь полутора метров. Хотя не все ли равно, где меня разорвут на куски – на скрипучих досках пола или в шелковой мураве лесной поляны? Ноги подкосились… краем глаза я увидел, как Фармазон прямо за моей спиной прощается с едва сдерживающимися чудовищами:
– Спешу откланяться, друзья мои! Огромное спасибо за представление. Я под таким впечатлением. Просто нет слов выразить мой восторг вашими погаными мордами. Несомненно, встретимся в Аду на ближайшем карнавале. Итак, до скорого! – С этими словами мой черт низко поклонился, изо всех сил толкнув меня задом. Мы с Анцифером так и рухнули на… поляну! Рядом блаженно растянулся Фармазон. – Привал… Этот зоопарк не сможет переступить границу. Ну и фауны развелось в коридоре – шагу ступить негде! Эх, Серега, Серега… Вот кому сказать – и чего я с тобой вожусь? Подумаешь, ну съедят тебя, так меня к другому поэту прикомандируют, без работы не останусь… Че я в тебе такого нашел?
– Фармазон, – тихо попросил я, – заткнитесь, пожалуйста, и… спасибо…
Отдаю ему должное, пока мы с ангелом пытались отдышаться, едва стоя на четвереньках, наш верный черт бдительно шнырял вокруг, размахивая кремневым пистолетом. Лес дарил прохладой и хвойным ароматом, слышались уханье совы, далекий звериный вой и мягкий шум сосен над головою. Старого Сыча нигде не было видно… Впрочем, что я говорю? Если бы мы его видели, то это могло бы означать одно – смерть! В таком состоянии оборотень загрыз бы меня практически без боя. Ангел и черт не в счет, Анцифер предпочтет венец мученика, Фармазон тоже вряд ли сам нажмет на курок. Их дело – забота о моей душе, а не о моем теле. Поэтому, оклемавшись настолько, чтобы самостоятельно сесть, я привалился спиной к стволу дерева и попросил у Фармазона пистолет. Он охотно протянул его мне, предупредив:
– Не забудь взвести курок, снайпер…
– А… в смысле?
– Слушай, ну не надо ля-ля! – Нечистый зыркнул на меня сердитым оком. – Я злой дух… Моя прямая обязанность – втравливать подопечного во всякие неприятности. Это мой священный долг! В телохранители я тебе не нанимался, так что взведи курок. Будешь ли ты жить или нет, ты Сыча укокошишь или он тобой пообедает – мне без разницы, понял? Да взведи же курки, дубина-а-а!
От его вопля я непроизвольно щелкнул «собачкой», и в ту же минуту из-за кустов выпрыгнул волк. Спутать оборотня с обычным хищником просто невозможно. Глаза Сыча горели красным огнем, шерсть стояла дыбом, а торжествующее рычание грохотало сквозь оскаленные зубы. Он находился от меня в двух шагах…
– Сереженька, стреляйте! – тонко взвизгнул Анцифер.
– Ба-бах!!! – Грохот выстрела заглушил яростный рев зверя. Когда пороховой дым рассеялся – волка на поляне уже не было.
– Кровь! – завопил Фармазон, тыча пальцем в траву. – Серега, ты его зацепил! Он ранен… Вставай сейчас же, супруг малосольный, мы его догоним!
– Значит… я попал?
– А то нет?! Жаль, конечно, что не одним выстрелом наповал… Но ведь ты у нас не сибирский охотник, для первого раза и это хорошо.
– Куда я его?
– Не знаю, в дыму не рассмотрел. Но не в окорок, это точно. По моему личному опыту, оборотень, словивший серебряную пулю в задницу, вопит иначе…
Откуда-то издалека действительно раздавался озлобленно-плачущий вой. Видимо, страшное кремневое оружие все-таки сделало свое дело. Рядом тихо стонал Анцифер. Мы обернулись… Бедный ангел лежал навзничь, без сознания, бледный как полотно.
Черт бросился к нему первый:
– Циля! Циля, родной, вставай! Что с тобой, брательничек? Ты это… ты не того?! Не смей! Не смей, слышишь! Че ж я тут без тебя один делать буду? Циля, Анцифер, Цилеруня… не бросай меня, а? Я виноват, заманил вас обоих, работа у меня такая, сволочная… Ну вставай же!
– Фармазон, успокойтесь, – попытался вклиниться я.
– Что? А ну отвали, рифмоплет несчастный!
– Но…
– Что «но»?! Ты думаешь, он мне не дорог был? Черное против белого, и все? Мелко меряешь, Серега! Да мы с ним, если хочешь знать… Он же для меня… Я ж за него глотку перегрызу, а ты…
– Не груби хозяину.
– А? – У Фармазона махом прекратилась истерика, лицо вытянулось, рот раскрылся, и в этот момент Анцифер с улыбкой распахнул свои голубые глаза.
– Все в порядке, Сергей Александрович? Не судите его строго, он у нас, к сожалению, трудновоспитуемый. Нужно еще немало кротости, терпения, смирения и доброты, чтобы хоть внешне привести его к человеческому облику. – Ангел сел рядом с окаменевшим братцем, крепко его обнял и даже расцеловал в обе щеки. – Спасибо за теплые слова, мой смуглый друг! Мы все почему-то стесняемся искреннего проявления собственных чувств, хотя это так естественно, слава тебе Господи.
