Ольга Громыко - Верховная Ведьма
— Верно. И у меня такое ощущение, что они не только знают о погоне… но и рассчитывают на нее.
— Предлагаешь вернуться?
— Предлагаю. Вам.
Арлиссец смиренно склонил голову и с изысканнейшей учтивостью осведомился:
— А не пошли бы вы… лесом, Повелитель?
— Уже иду, — усмехнулся Лён, направляя Вольта в разлом следующего оврага, по дну которого неспешно струился широкий темный ручей. — У меня нет выбора, Ролар. Мне надоело сидеть и ждать очередного удара в спину. Добро бы в свою. Но ее я им не отдам. Даже если для меня она будет потеряна навсегда.
Копыта поехали по рыхлой иглице, и Вольт, распахав широкую борозду, с разгону влетел в ручей по самое брюхо. Лён торопливо поджал ноги, но тут конь поскользнулся уже на иле и припал на круп, макнув седло до края луки. Сверху захихикали и не менее злорадно заржали. Повелитель Догевы, героически удержавшись от первого пришедшего на ум комментария на тролльем языке, погрозил насмешникам кулаком, а Вольт, сердито всхрапнув, поднапрягся и со звучным плюхом выскочил из воды.
Пока отыскали более надежный и пологий спуск, свели и втолкали коней на противоположную сторону, вымотались так, что, наткнувшись на полянку с кострищем, решили сделать привал. Собранные по пути грибы почистили и ссыпали в общий котел, Лён вылил воду из сапог и подсел к костру присматривать за процессом варки, а заодно сушиться. Вал, по воинской привычке использовать для отдыха каждую спокойную минуту, растянулся по другую сторону костра и тут же гнусаво захрапел. Ролар отправился на разведку, с трудом отделавшись от увязавшейся за ним Повилики — лошадь непременно хотела составить компанию обожаемому хозяину, фыркая и кусаясь на попытки повернуть ее назойливую морду обратно к стоянке.
Орсана, подвязав Венку торбу с овсом, попыталась незаметно отлучиться в кустики, но Лён, не оборачиваясь, махнул рукой в противоположную сторону.
— Лучше вон в те.
Девушка залилась краской по самые уши, но тем не менее с вызовом поинтересовалась:
— А эти ты уже для себя застолбил?
— Нет, просто в них упырь сидит, — беззаботно пояснил вампир, пробуя выуженный из кипящего хлебова боровик. Грибы сильно уварились, но высыпанная в котелок крупа поправила дело.
— Шо-о? — Орсана шарахнулась от такого уютного с виду орешника. Оглядевшись, подобрала с земли увесистый обломок сука и запустила им в гущу ветвей. Кусты недовольно заурчали, в просвете мелькнуло что-то серое и безволосое.
— Теперь порядок, — прислушавшись, объявил Лён. — Можешь идти, он удрал!
— Спасибо, щосьвже не хочется, — буркнула девушка, подозрительно присматриваясь к колышущимся от ветерка листьям. — А раньше не мог попередыты?!
— Зачем? Он один, а нас много, к тому же нежить обычно не рискует связываться с вампирами. Не хотелось беспокоить тебя по такой ерунде.
— И правда, яка дрибныця — всего-навсего упырь, истекающий слюной в ожидании первого, кому приспичит… прогуляться! — съязвила винечанка. — А… он точно ушел?
— Точно. Честное повелительское.
Верховная Ведьма, услышав это словосочетание, мигом принимала охотничью стойку, но не столь искушенная в общении с Повелителями Орсана, помявшись, все-таки решилась отлучиться с полянки. Очень недалеко и ненадолго.
Лён тихо порадовался, что не проговорился ей о голодной выверне, уже давно крадущейся следом за путниками, но тоже все никак не решающейся подзакусить. По сравнению с тем, что поджидало их на короткой дороге, это и в самом деле было мелочью.
Ролар вернулся с обнадеживающими вестями — до опушки осталось меньше четверти версты и всего один овраг, да и тот неглубокий. Все то же чутье бывалого наемника разбудило тролля за секунду до того, как Лён попробовал кашу и счел ее готовой. За неимением мисок сомнительное темно-коричневое варево разложили по кружкам и, обжигаясь, слопали прежде, чем оно успело остыть. Быстро собрались, запили костер и снова тронулись в путь.
По сравнению с двумя предыдущими третий овраг показался канавкой. В него без возражений соизволила спуститься даже упрямая кляча Вала, при подъеме всего пару раз лягнув подпихивающего ее в круп Ролара. Орсана лично обнаружила выверну, причем неизвестно, кто испугался больше; во всяком случае, нежить драпанула со всех восьми ног, искренне сожалея, что ей нечем зажать уши.
Из леса они выбрались как раз в том месте, где от объездной дороги словно по заказу отходила ведущая на юго-восток тропа. Шутливо поздравили друг друга с успехом, вытрясли из волос иголки и снова направили коней чуть наискось к голубоватой кромке на горизонте.
Они проехали не больше полуверсты, когда Орсана случайно оглянулась и охнула:
— Вы тилькы подывытеся!
Над оставленным позади лесом поднялся высокий столб пламени, красно-багровыми разводами расплескавшись по изнанке облаков. Понять, где он возник — над прямой или объездной дорогой, — с такого расстояния было невозможно. Как и представить, что осталось от неосторожного путника. Кем бы он ни был.
Друзья, не сговариваясь, подхлестнули лошадей.
* * *Все оказалось не так уж плохо. Кобылка прямо на глазах оживала под моими пальцами, чутко ощупывающими ее с ног до головы и попутно залечивающими мелкие порезы и ссадины. Глубоких ран оказалось всего три или четыре — на холке, за которую, видимо, хватанули зубами. Они слегка нагноились, но более серьезных последствий укуса я не обнаружила. Правда, глаза у Смолки были какие-то диковатые, с неестественно расширенными зрачками, но, судя по повышенному интересу, проявленному кобылой к моему завтраку в виде мятой краюхи, скоропостижная кончина ей не грозила Рассвет застал нас неподалеку от какой-то деревеньки. Я тоскливо покосилась на дымящиеся трубы, сулившие тепло и горячий завтрак, но въехать в селение не решилась. Вдруг меня там уже поджидают с распростертыми руками или, хуже того, крыльями? А посему я кое-как сползла с кобылы возле самого дальнего стога на сжатом поле за околицей и зарылась поглубже в солому, то ли проснувшись, то ли очнувшись ближе к полудню.
Смолка благодарно ткнулась мордой мне в ухо, чуть не свалив с ног. Вернее, с одной ноги — на сломанную я старалась не опираться, держа ее слегка отставленной в сторону. Магия успешно сдерживала боль и воспаление, отек вполовину спал, так что чувствовала я себя хоть и неважно, но терпимо. В любом случае жалеть себя некогда — пора заниматься делами. Из-за Келлиного зелья и так уйма времени упущено.
Отпустив лошадиную холку, я села прямо на землю возле стога. Подтянула к себе сумку и, расчистив пятачок земли, начала сосредоточенно корябать на нем острием короткого ритуального ножика.
