Сердце Забытых Земель (СИ) - Михайлов Дем (Руслан) Алексеевич

Думать времени не было. Док пытался. Но времени не было. А когда остальные тоже вдруг решили прикинуться пыльными мыслителями, я рявкнул приказ и первым шагнул в пропасть…

И вот мы здесь…

А где мы вообще?

Чтобы это выяснить, нам пришлось сначала вытащить себя из глубокого снежного плена, вскарабкаться по довольно крутому скользкому склону, подняться на узкий гребень и уже оттуда осмотреться. Впрочем, еще до достижения гребня мы пару раз оглядывались, а разок даже остановились, чтобы дать усталым разумам «схватить» статичную картинку. Ну и скриншотов наделали.

Кратер. Ледяной глубоченный кратер, в ширину всего ничего, а вот в длину… да только темные боги знают его длину. Глубина не меньше двухсот метров — и каждый из них мы проползли в стремлении выбраться. Одной стороной ямища примыкает к обледенелой скале, за которой скрываются покинутые нами недра проклятых рубиновых рудников. Мы поднялись по противоположному склону, благо до него всего ничего.

Все свободное пространство будто ледяной мотыгой выбитого кратера было заполнено каменными и ледяными скульптурами умерших людей, эльфов, гномов, орков и даже ахилотов. Что страшнее всего, ни один лик не был спокойным — тут не было и намека на умиротворенные посмертные маски, снимаемые с покойников в прежние времена. Здесь царил максимально реалистичный накал эмоций… и я бы не хотел пережить ни одну из них, хотя, как мне думается, однажды все же придется. Ведь все мы умираем, верно? И в цифровых мирах, и в реальном рано или поздно серая пелена опустится, чтобы больше не подняться. И столь фаталистичные мысли в моей голове были вызваны отчасти усталостью, но в основном навеяны искаженными в посмертной гримасе ликами. Неизвестный скульптор запечатлел именно его — миг смерти. И даже позу смерти. Вытянувшиеся в струнку, скрюченные, схватившиеся за грудь, за голову, за горло, за живот, высунувшие распухший язык скульптуры были разбросаны в снежном хранилище без какого-либо порядка и от этого становилось еще страшнее. Фигуры всех размеров — от статуэтки в локоть длиной до шестиметровых привалившихся к скале исполинов. И сколько я не обозревал эти фигуры, я не увидел ни одной насильственной смерти — она пришла к ним изнутри.

— Какие-то болезни? — тихо предположил Док, лежа на склоне и держась за мою облепленную снегом ногу — Вижу инфаркт вон у того пухлячка как из рекламы пиццы…

— Вряд ли — глухо обронил сверху Бом — Тут скорее отравления различными ядами. Вон того венценосную ледышку в короне видите? Гляньте что у него в правой руке. И вон у того с виду вельможи в дорогой одежде прямо под нами — с лысиной. У него тоже самое в пальцах. И вон там…

Храбр не удержался от изумленно вскрика:

— Ох ты! И точно! Он почти везде!

Теперь увидел и я. Когда Бом буквально указал на эту незначительную деталь, она стала максимально очевидной. У примерно полусотни видимых нами в солнечном свете статуй в руке был зажат ледяной кубок — один и тот же, искусно выточенный, с выпуклыми узорами, а сама посудина казалась скорее хрустальной, чем ледяной.

— Или отравления одним и тем же артефактом — добавил Бом и в его голосе зазвучало сожаление — А если он где-то здесь — среди всех этих статуй? Или в снегу… Если разделить пространство на сектора и начать просеивать снежок, то…

— Нет! — отрезал я — Мы не станем спускаться. И задерживаться не станем. Продолжаем выбираться из этой чертовой ямы ко всем чертям!

— Из чертовой ямы ко всем чертям? — повторил Бом.

— Именно так! — кивнул я и мы продолжили восхождение, чтобы через считанные минуты наконец-то оказаться на обдуваемом поземкой кроме.

Один за другим мы поднялись, помогли друг другу перебраться, выпрямились и… осознали, что находимся на гряде изогнутого подковой холма, тянущегося по периметру ледяного кратера. Еще через несколько секунд до меня дошло, что по ногам сзади хлещет колким льдом исходящий из ямы морозный ветер, а в лицо и грудь бьет поток теплого воздуха, несущий с собой ароматы полевых трав и… чего-то свежеиспеченного.

— Максимальная сдоба — заявил шумно принюхивающийся Бом — Булочки… румяные булочки на еще раскаленном противне, стоящем на подоконнике… я сейчас взреву…

— Мне это чудится? — Док протер глаза, вгляделся вниз еще раз — Вы тоже это видите?

— Видим — подтвердил Храбр — О боги ртути и адепты меди! Это же… боюсь даже и озвучить… вдруг мираж развеется…

— Поселение — озвучил я вместо него и первым устремился вниз по склону к огромному зеленому лугу, на котором паслось стадо более чем упитанных коров, коз и овец, и где начиналась широкая извилистая тропинка, ведущая к переброшенному через широкий быстрый ручей деревянному мостику, за которым почти сразу начинались первые дома.

Поселение. Ну или форпост первых поселенцев.

Семь длинных бревенчатых домов под двускатными дерновыми крышами тянулись перпендикулярно руслу ручья, образуя узкую улочку, упирающуюся в небольшую площадь, где стояло единственное сложенное из дикого камня двухэтажное здание с большими распахнутыми дверьми по центру и отчетливо видимой даже отсюда яркой вывеской. Улица не была пустой. Темные фигурки жителей сначала деловито сновали туда-сюда, но вскоре почему-то замерли на месте и больше не двигались. Заметив это, я невольно замедлил шаг, уже хотел предупредить друзей, но Храбр меня опередил, дав очевидную разгадку столь странного поведения:

— Увидели нас! Смотрят-с…

— Изучают-с — поддержал его Бом.

— Оценивают-с… — пропыхтел лекарь.

— Главное, чтобы не в прицел арбалетов оценивали — проворчал я и сам удивился насколько циничным голосом бывалого авантюриста я это все озвучил.

— Плита! Вон там! — Док вскрикнул как подраненная птица и метнулся от тропы в сторону, добежал до группки деревьев у берега ручья, где и остановился, обеими руками указывая вниз — Плита возрождения! Родимая! Любимая! Да-а-а-а-а-а!

Мы свернули следом, обогнули пару любопытных коров, порадовались тому, что огромный черный бык находится на дальнем конце луга и финишировали рядом с приплясывающим Доком.

Ну да…

Плита. Квадратная, старая, потрескавшаяся, покрытая знакомой полустертой резьбой, лежащая в тени деревьев. Рядом пустует скамеечка, на которой обычно сидит извечный дедок или столь же вечная старушка, просящие игроков скорее уйти с плиты. Наклонившись, я коснулся камня и… пальцы на мгновение окутало изумрудной вспышкой, по предплечью пробежали яркие зеленые искры. Я испуганно отдернул руку, а Бом рассмеялся и в свою очередь бесстрашно пришлепнул ладонь к камню:

— Все норм. В старые времена вот так просто ты мог выбрать плиту, на которой возродишься после смерти. Это сейчас выбросит на ближайшую, а чтобы случилось иначе надо нехило постараться и потратиться. Вы тоже потрогайте плиту — он повернулся к Доку и Храбру — Теперь в случае чего мы появимся здесь… а не по ту сторону… их…

Мы обернулись и от берега бурливого звонкого ручья посмотрели назад и вверх. Отсюда было прекрасно видно, что вся местность шла на понижение в нашу сторону. Пересеченный нами луг упирался в вал вокруг кратера, над которым плясала белая пороша, а затем взгляды упирались в черные мрачные отвесные склоны горной гряды, вздымающейся под самые небеса. Заснеженные шапки едва проглядывались в стелющихся рядом с ними тучами, теснящимися к камню как испуганные овечки жмутся к пастуху, услышав волчий вой неподалеку. Над нами небо было чистым и безмятежным, словно от мрачных гор нас отделяла прозрачная стена, отрезавшая чужую непогоду.

— Мы прошли под горами насквозь — прошептал я — И выскочили здесь…

— Выскочили — подтвердил Бом.

— А должны были выскочить вон там — Храбр поднял руку, повел ею в сторону и пальцем указал левее луга, на поросший кустарником склон, по чьему боку бежала узкая тропка — Там выход из рубиновых рудников. Вот только…

— Вот только? — протяжно зевнув, Док привалился спиной к дереву — Что не так?

— Куда-то подевались Мерзозвонкие врата — ответил я за Храбра, изучающего ворох трофейных карт.