Стратегия одиночки. Книга шестая (СИ) - Зайцев Александр А.

— Всё так, но… — Не закончив свою мысль, японец раздосадовано махнул рукой.

— Нарушать уже заключённые договорённости и сбежать с добычей, всё оставив себе, я не собираюсь. — Наиграно твёрдо сказал я.

— И не собирался. — Огрызнулся кузнец. — Я всегда соблюдаю заключённые договора, даже если они становятся мне не выгодны… — Так как мне эта черта его характера была знакома, то я и сказал предыдущую фразу, заранее зная, какой ответ услышу.

Когда мы подошли к Знаку Врат, я остановил Кейташи.

— Переговорами и торгом заниматься буду я.

— Но…

— Никаких «но», местное общество во многом сословное, и мой статус шерифа намного выше твоего, пока ты не заслужил личный знак Мастера. Если ты будешь вмешиваться в разговор и тем более мне возражать, местные могут не понять.

— Хорошо. — Японец явно был не очень доволен, но с моими доводами согласился.

— Я не мешал тебе, когда ты был занят работой? Не мешал. Вот и ты мне не мешай делать свою часть работы. — И не дав ему вставить и слова, приложил ладонь к Входному Знаку.

Природа нас встретила закатной полутьмой, а также слегка накрапывающим тёплым дождём.

— Я думал, нас ждать будут. — С лёгким раздражением произнёс вышедший из Врат Кейташи, который сразу обратил внимание на то, что костёр на площадке перед данжем давно погас, и рядом никого нет, ни Илакриса, ни шерифа Ромера.

— Делать людям нечего, как двенадцать часов за костром сидеть и ждать чего-то. — Отмахнулся я.

Но, не сделав и шага вперёд, я застыл на месте, а затем наклонился и поднял небольшой букетик полевых цветов, который кто-то аккуратно положил около Символа Врат Гранатового Грота.

— Что не так? — Спросил Кейташи, уткнувшись в мою спину.

— Да вот… — Оскалившись, я показал японцу найденный под ногами букет.

— И… Что? — Не понял меня кузнец.

— Этот неказистый и неприхотливый цветок называют привратником, он растёт практически у каждого входа в подземелье. Также он считается цветком проходчиков. И срывают его только в одном случае, чтобы положить вот так у Входа в данж.

— И? — Развёл руками японец, всё ещё не понимая, что я имею в виду.

— Нас похоронили. — Поясняю я.

Глава 21

— Но мы же живы. — В свойственной ему показушно-равнодушной манере произнёс Кейташи, рассматривая букетик полевых цветов в моей ладони.

— Я-то с этим фактом спорить не собираюсь. — Зло усмехаюсь в ответ. — Но кто-то, видимо, решил, что мы навсегда остались в Гранатовом Гроте.

— Ну, бывает. — Пожал плечами японец. — Сходим, объясним, что они были не правы, и мы справились с зачисткой.

— Разумеется, сходим. — Полностью поддерживаю кузнеца. — И объясним… Обязательно объясним…

— Иногда я плохо понимаю людей, — поморщился Кейташи, а затем добавил, — но мне показалось, что ты сейчас какой-то злой.

— Скажем так, по местным поверьям, похоронить человека раньше времени — далеко не самая лучшая примета. — Борясь с желанием смять букет и выкинуть его, объясняю японцу некоторые нюансы, — А в свете того, что на Айне присутствует магия, и работают различные ритуалы, то и к народным приметам отношение на порядок более серьёзное, чем на нашей общей родине.

— Но мы же живы. — Ещё раз повторил свою мысль кузнец, не понимая моей реакции.

— Живы, живы… — Киваю я. — Пойдём сходим в гости к Илакрису. Во-первых, надо рассчитаться. И во-вторых, как ты и предложил, объясним ему и местному шерифу, как они ошиблись, похоронив нас столь поспешно.

К моему облегчению, Кейташи не заметил явного сарказма в моём голосе и не стал ничего уточнять. На середине пути к деревне заставил японца нацепить остатки доспеха. Кейташи не очень хотел это делать, но я был настойчив, и ему пришлось подчиниться, зрелище получилось довольно жалкое, что мне и требовалось. Также ещё раз настоял на том, что с местными говорить буду только я, а дело кузнеца — стоять в сторонке и кивать. Кивать даже в том случае, если он плохо понимает, о чём идёт разговор. Многие из землян стали бы возражать против подобной роли молчаливого болванчика, но выросший в патриархальной японской семье Кейташи лучше многих понимал, что такое социальное деление, и насколько может быть важен формальный статус собеседников.

Пока шли по извилистой тропе, я прокручивал в голове возможные варианты будущего диалога с Илакрисом. Солнце уже зашло, и лучшим вариантом было, если бы глава местной группы проходчиков уже спал, и тут мы такие, те, кого он уже похоронил, заваливаемся к нему домой. На подобном моменте можно было бы очень хорошо сыграть, и я даже в деталях представил себе отыгрыш подобной сцены.

К моему сожалению, несмотря на послезакатное время, Илакрис не спал. Один из крестьян, с которым я вчера перекинулся парой слов, подсказал, что шериф и капитан проходчиков уже как пару часов назад, прихватив с собой большую корзину, отправились к реке. И их совсем недавно видели сидящих на обрывистом берегу и о чём-то разговаривающих под бутылочку крепкого вина. Поблагодарил крестьянина за помощь и, кивнув Кейташи, чтобы не отставал, последовал в указанном направлении.

Илакриса вместе с шерифом Ромером мы нашли довольно легко. Эта пара уже немолодых мужчин удобно устроилась на речном берегу. Разожгли небольшой, но уютный костёр, постелили циновки, разложили закуски на траве и не спеша выпивали из глубоких пиал.

Для большей театральности эффекта, подойдя поближе, я активировал «Фонарик», отрегулировав его мощность так, чтобы это заклинание освещало меня тусклым, напоминающим призрачный светом.

Первым наше приближение заметил Ромер. Шериф о чём-то тихо отвечал главе проходчиков и, увлёкшись, взмахнул рукой и обернулся в сторону деревни, и, разумеется, тут же увидел приближение нашей пары. Глаза шерифа тут же округлились, а недавно выпитое вино пошло носом. Он что-то хотел выкрикнуть, но вместо членораздельной речи у него из горла вырвалось только бульканье. Ромер вскочил на ноги, инстинктивно схватился за меч, но тут его ступни поехали на ненадёжном береговом склоне, и он, нелепо размахивая руками, совсем неподобающе для воина Стали завалился на спину и рухнул с отвесного склона прямо в реку.

Реакция Илакриса оказалась не столь бурной. Побледневший до состояния только что постиранной простыни глава проходчиков краем взгляда проследил за падением шерифа, но сам делать резких движений не стал. Вместо криков или суеты он обнажил меч, а воздух вокруг него задрожал от защитных заклинаний Воздушной Стихии.

Мне было очень интересно, как на всё это реагирует Кейташи, но обернуться и посмотреть было совсем неуместно, так что пришлось довольствоваться догадками.

Не обращая внимания на явно враждебные приготовления Илакриса, я, не меняя шага, шёл вперёд. При этом с каждым пройденным метром приглушал действие Фонарика и делал это с таким расчётом, что когда до костра оставалась всего пара шагов, заклинание само сошло на нет. Да, всё это попахивало низкосортным театром, но, тем не менее, по тому, как подрагивает меч в руках многоопытного воина Булата, сцену я разыграл как надо, и зрители «прониклись». К тому же, идущий за мной молчаливый Кейташи с как обычно ничего не выражающим лицом, да ещё и облачённый в обрывки некогда красивой брони, явно добавлял атмосферности происходящему.

Приблизившись на расстояние пяти шагов, остановился, не рискнув подходить ближе, чтобы не провоцировать и так находящегося на нервах Илакриса. Драка с главой местных проходчиков не входила в мои расчёты, на всю эту сцену и предстоящий диалог у меня были совсем иные планы…

— Объяснись. — Сухо, словно ворон прокаркал, произнёс я, усугубляя эффект игрой теней на моём и так напоминающем эту птицу лице, и бросил под ноги Илакрису букетик полевых цветов, подобранных у Входа в Гранатовый Грот.

Проследив за полётом связки привратников, проходчик ничего не сказал, только крепче перехватил рукоять меча, словно готовясь к последнему бою с нежитью, которая пришла по его душу. Чтобы не доводить ситуацию до реальной драки, я потянулся ладонью к лезвию Разящего Шелеста, намереваясь слегка порезать руку и показать, что во мне течёт обычная кровь. Это должно было стать доказательством, что я никакая не нежить, а обычный человек.