Новый порядок. Часть 1 (СИ) - Dьюк Александр Александрович
Птица расправила крылья и бесшумно перелетела на крышу соседнего здания.
На нагревшейся от солнца кровле нежилась пара дремлющих кошек. Хвостатые паразиты приподняли морды, когда их накрыла большая тень, увидели огромного филина, вскочили, топорща шерсть и злобно шипя. Птица стремительно снижалась, выпустив когти. Кошки почувствовали, что даже вдвоем вряд ли совладают с этой громадиной, и порскнули в стороны, противно мявкнув.
Филин приземлился на крышу, чиркнул по кровле когтями, встрепенулся и самодовольно сощурился. При желании можно было бы принять раскрытый клюв за почти человеческую ухмылку. Филин обожал гонять кошек еще больше, чем голубей.
Птица в два прыжка переместилась к карнизу и глянула вниз.
Крысы шли по оживленной улочке. Такой же, как и все в Модере, — кривой, узкой, ухабистой, почти не мощеной, с глубокими колеями от телег. И люди на улице были такими же, как во всем Модере, — серыми, неприглядными, сутулыми от тяжести изнуряющей работы и отпечатком житейских тягостей и алкоголизма на лицах. У некоторых женщин имелись свежие отпечатки воспитания преисполненными ваарианнской добродетели мужьями. Между прохожих сновали нищие попрошайки и карманники. Где-то поблизости явно находился рынок — слишком уж воняло тухлой рыбой, гнилыми овощами, скотом и сырой соломой. Хотя чувства могли и подводить: весь Модер вонял тухлятиной, гнилью, скотом и сырой соломой.
Филин вертел головой, неотрывно наблюдая за движением крысок, пока его огромные глазищи не уткнулись в купол недалекой церкви, возвышающейся над приземистыми крышами. Филин нахохлился, втягивая большую голову, «уши» недовольно встопорщились. Он испытывал некоторый дискомфорт при виде символов веры.
Еще большее недовольство вызывало понимание, что именно туда и направляются крысы.
Филин коротко ухнул и поднялся в небо.
Церковь наверняка носила имя какого-нибудь ваарианнского святого. В Империи так давно завелось: чем плачевнее состояние церкви, тем, за редким исключением, прославленнее и почитаемее покровительствующий ей святой. Судя по виду конкретно этой — сам Арриан, не меньше.
Перед церковью была небольшая площадь с давно пересохшим фонтаном, который то ли частично разобрали на хозяйственные нужды, то ли сам развалился. По площади слонялись прохожие, бродячий лоточник без особого энтузиазма зазывал отведать пирожков с капустой, свежих, как свежа маркитантка, обслужившая солдатню герцога Лихтевега в первую бисульцистскую. Паперть облюбовало несколько нищих — очевидно, церковь особым спросом у местных не пользовалась. Впрочем, не потому, что модерские жители утратили веру, а потому, что имелся обширный выбор. Церквей и часовен в Модере было едва ли не больше, чем в других районах. Кроме, пожалуй, Нового Риназхайма, где каждый босс мало-мальски серьезной банды считал своим долгом вымолить прощение у Всевышнего и искупить грехи строительством новой или содержанием уже имеющегося храма. А грешили они часто и много.
Подозрительная компания пересекла площадь. Эстебан попытался задрать штопаную юбку угрюмой девке, но едва не отхватил по альбарской морде. Не обиделся, счел неизбежным компонентом прелюдии.
Подойдя ближе к церкви, оба брата сразу исполнили ваарианнский долг и осенили себя святым пламенем. Их дружок и тот, в шляпе, оказались не столь набожны.
Несколько минут вся компашка стояла на площади, отбиваясь от нападок лоточника. Он оказался очень настойчивым. Настолько, что пока не согнулся в подозрительном полупоклоне, слишком близко подойдя к типу в шляпе, так и не догадался, что хэрры не голодны.
Едва компания избавилась от лоточника, ее атаковал один из нищих, тряся гнутой жестяной кружкой. Этому повезло значительно больше — не только не получил под дых, но и ушел с милостыней.
Тип в шляпе обернулся на двери, затем указал компаньонам на разбитый фонтан, куда вся компания незамедлительно переместилась. Тип уселся на остаток борта, остальные остались стоять, создавая видимость увлеченной беседы.
Где-то спустя полчаса появился человек. Он быстро, не оборачиваясь и не смотря по сторонам, пересек площадь и зашел в церковь. Тип в шляпе отметил этот факт, украдкой выглянув из-за перекрывающего обзор Франко.
Через несколько минут двери церкви открылись, и на улицу вышел тощий, долговязый мужчина с вытянутым лицом. Он тоже не хотел, чтобы кто-то его узнал, поэтому, едва выйдя, напялил потасканную двууголку, пряча оттопыренные уши, и поднял ворот сюртука, после чего зашагал с площади.
Едва он скрылся из виду, тип в шляпе поднялся с осколка борта фонтана, кивнул. Франко, Эстебан и их приятель развернулись и пошли прочь. Проходя мимо церкви, братья задержались, обернулись на нее, снова осеняя себя святым пламенем, и быстрым шагом отправились следом за ушедшим.
Тип в шляпе немного постоял в одиночестве, чего-то ожидая. Не дождавшись, он сплюнул на землю и пошел в церковь. На подходе задержался тоже, однако в отличие от братьев не затем, чтобы соблюсти ритуал. Он стоял, подняв голову, и внимательно разглядывал купол с триязыким пламенем. Что-то привлекало его в символе веры. Настолько, что мужчина даже приспустил на кончик носа темные очки, скрывавшие глаза.
Когда ему надоело, поправил очки, прикрыл лицо широкими полями шляпы, поправил что-то на поясе и, скрипнув тяжелой створой дверей, зашел в нартекс церкви.
А спустя минуту со среднего языка пламени, венчавшего купол, спорхнула большая птица. Расправила крылья и полетела над крышами домов на улочке, куда только что свернули Франко с Эстебаном, следовавшие за мужчиной в двууголке.
Поднявшийся вскоре на колокольню звонарь пробил в колокол, созывая немногочисленных прихожан на нону.
Глава 21
Газеты… Гаспар действительно возненавидел газеты. Он бы ни за что к ним не притронулся, если бы не Геллер. Приватный предприниматель откровенно издевался, таская газеты каждый день и помногу. А со вчера — еще и журналы. Никто не просил, а он начал их выписывать. И приносил, с неизменно хитрой ухмылочкой приговаривая «Рroszę, pan Mandа».
Гаспар был вынужден все это читать и очень внимательно. Потому что через раз в анрийских газетах попадалась действительно ценная информация.
Именно газеты привели Гаспара в клуб хефлигхэрров и в «Морской слон», на Тресковую и косвенно поспособствовали знакомству с Лысым и его словоохотливым приятелем. Благодаря газетам Даниэль побывала в «Морской лилии» и встретилась с фрау Фишер.
Из газет они узнали об убийстве Саида ар Курзана. Мелкое издание с непримечательным названием даже вполне здраво рассуждало, намекая на «честную конкуренцию» распоясавшихся и совсем озверевших в последнее время «Вюрт Гевюрце», а не привлекала духов, сектантов и злых демонов, вызванных во время красочно описанной оргии, как это делал главный источник правды — «Анрийский вестник».
В газетах же писали об убийстве ван Геера, делая разной степени сенсационные и шокирующие своей смелостью заявления. Но среди броских заголовков попадались и довольно скромные, под которыми крылись статьи сухих размышлений и голых фактов, сводящихся к тому, что причина убийства кроется в содержании книг и брошюр, печатавшихся в издательстве «Ашфаль цу Ашграу». А одна газета даже провела небольшое расследование и заподозрила издательство в подпольной печати зачитываемых на улицах листовок с революционными лозунгами.
Благодаря прессе Гаспар узнал подробности убийства Хесса и Адлера, правда, пришлось собирать информацию буквально по крупицам. Газеты не видели ничего особенно в подобных происшествиях. Хотя в том же «Анрийском вестнике» имелась целая статья о жизни талантливого педагога, выпускника Королевской Академии Сирэ Жермена де Шабрэ, ошибочно считавшегося погибшим при беспорядках Майского переворота, и составлен красноречивый некролог. И не кем иным, а самим бароном Фернканте, считавшим Шабрэ своим другом. В другой газете цветасто рассказывали о похищении дочерей барона и подробно излагали, какие муки и надругательства претерпели несчастные девушки.
