Фаня Шифман - Отцы Ели Кислый Виноград. Третий Лабиринт
Знакомый с детства посёлок превратился в незнакомое, враждебное, душное пространство, в котором не было людей… Изломанный путь, одолеваемый ими с большим трудом, мог у них ассоциироваться с изломанными судьбами их друзей и соседей, которых они тут так и не встретили. Но ребятам некогда было об этом размышлять — они искали выход из многочисленных петляющих извивов и тупичков.
* * *Шмулик, оказавшийся самым глазастым, неожиданно увидел просвет. Ребята поспешили в сторону просвета, который словно бы пульсировал, то расширяясь, то сужаясь. А вдали, сквозь непрерывно оседающие спирали тумана, тускло мерцало нечто, оказавшееся гигантским дисплеем. С первого взгляда было ясно, что после Турнира он ещё больше распух. Гигантский экран, к которому их привела круто спускавшаяся извилистая тропка-лесенка, нависал над ними, зловеще мерцая. Они приблизились и сначала увидели перекрёсток, от которого веером расходилось множество дорог.
Пройдя ещё несколько шагов, ребята увидели, что по этим дорогам несутся, стремительно удаляясь, вереницы автобусов, наполненных людьми, и оттуда раздаются странные звуки — то ли горестные стоны, то ли надрывные рыдания. Ноам застыл на месте и медленно проговорил, глядя остановившимся взором в огромный, нависший над ними дисплей: «Это они так вывезли жителей Меирии отсюда… тех, кто не захотел уехать до начала ораковения…» На него тут же уставились близнецы, а за ними и девочки. Цвика и Нахуми сдавленно ахнули, переглянувшись:
«А как же наши?» — «Ты уверен, что это прямая трансляция в реальном времени, а не какой-то старый фильм?» — быстро спросил Ирми, — «Обрати внимание на качество!
Я уверен, я чувствую, что это так и есть, что это произошло совсем недавно. По пути мы не встретили ни единого человека!.. А сейчас нам показывают, как их оттуда увозили, когда там ещё можно было проехать… Это не просто страшилки в лицах…» — «А может, это, как Ирмуш сказал, типа старого фильма, — спросила Ренана, — и вообще не о том, о чём ты говоришь?» — «Нет, это именно то, что я говорю… Интуиция…» — буркнул Ноам, отводя глаза.
* * *Ребята не заметили, как гигантский экран остался позади, и они снова погрузились в переплетения трубчатых коридоров, переходов и лесенок, стараясь держаться сплочённой кучкой. Они потрясённо оглядывались по сторонам, опасаясь любой неожиданности, которая подстерегала их за каждым углом, готовая нависнуть над ними, сгустившись из сворачивающихся и оседающих на бугристую поверхность спиралей тумана. Слегка пошатываясь, они осторожно шагали вверх по лестнице с неравномерными ступеньками. Девочки крепко взялись за руки, а мальчики окружили их со всех сторон. Ирми постарался идти как можно ближе к Ренане, а рядом с Ширли оказался Рувик, который то и дело посматривал на Ноама. Никто не заметил, как в его руках оказалась гитара, струны которой он задумчиво перебирал, что-то тихонько напевая. Девочки прислушались — оказалось, он поёт «Ты мне грезилась грустной мелодией». Ширли потупилась.
Ирми усмехнулся, услышав, что поёт Рувик, потом деланно нахмурился и резко проговорил: «Ты лучше внимательно смотри под ноги и по сторонам. Сейчас не время витать в облаках. Так закрутит, что с облака свалишься прямо в болото!..» Ноам, не глядя на Рувика, вдруг сказал: «Мальчики, давайте-ка лучше на ходу повторять слова Торы. Разобьёмся на пары — я с Ирми, а вы между собой — Шмулик с Цвикой, а Рувик с Нахуми. А потом поменяем пары… И вы, девочки: ваше дело — псалмы! Найдите то, что больше всего вам по душе — и вперёд!» — «Но идти надо, держась друг за друга, чтобы не потеряться!» — пробормотал Рувик. — «Конечно!» Скоро ребята почти перестали замечать унылое замкнутое пространство вокруг них.
Ноам затеял какой-то спор с Ирми по поводу какого-то отрывка, и девочки прервали чтение псалмов, прислушиваясь к их горячей дискуссии. Шмулик и Цвика принялись тихо наигрывать на флейтах какую-то мелодию, Рувик снова достал из-за спины гитару, но не успел взять ни одного аккорда — Ноам оглянулся на своих спутников и смущённо улыбнулся. Через несколько десятков метров ребята обнаружили, что стало заметно светлее: куда-то исчез зеленовато-серебристый туман, густо клубившийся у них в доме и сопровождавший их в путешествии по виткам преобразованной в жуткую ракушку-муравейник Меирии.
Ребята остановились, чтобы перевести дух, и с изумлением оглядывались по сторонам: «муравейник» остался позади, воронка широко распахнула своё устье, оставаясь, однако, всё той же замкнутой трубой. Где-то высоко-высоко в виртуальном гнойно-желтоватом небе, выше танцующих «силонокулл-туч» и нервно скручивающихся и раскручивающихся между ними спиралек (которые студенту-медику, наверно, напомнили бы иллюстрации из учебника по микробиологии), они увидели бугристые складки бледно-голубого, бледно-зелёного и розоватого ракушатника, и это было похоже на внутреннюю поверхность гигантской ракушки.
Силонокулл-тучи превратились в пляшущие разноцветные блики. Пейзаж повеселел.
Казалось, красочные блики и спирали исполняют неистовый танец в убыстряющемся темпе. От обилия красок и нарастающего темпа зарябило в глазах. Ирми пробормотал:
«Очень похоже на вступление к «кобуй-тетрису»…" Откуда-то сверху тихо и нежно зазвенели колокольчики, исполняющие весёленький, приятный мотивчик, из тех, что во множестве звучали на радио и с экранов телевизоров в «досилонокулл»-эпоху и которые редко-редко, но всё же можно услышать сейчас — и даже в традиционной аранжировке. Ирми вспомнил: «Эту мелодию в исполнении точно таких же колокольчиков мы слышали в первые недели «заборных» концертов — тогда на Заборе показывали пасторальные пейзажи. Правда, колокольчики сопровождали гребёнки «Петеков»! Это уже после появились «шавшеветы»!
И только потом околозаборных зевак начали «потчевать» силонокуллом…» Шмулик откликнулся: «Неужели тогда ещё звенели колокольчики?» — «Ага… Я думаю, Мезимотес посоветовал Арпадофелю с Тумбелем, для начала скармливать народу весёлые мелодии и нейтральные колокольчики. Чтобы после этого плавно — именно плавно! — перейти к силонокуллу». — «Точно! В конце концов, время от времени стоит поощрять у толпы настроение бездумного и безудержного веселья — а то ведь на фанфарологию может и сил не хватить!» Ноам вдруг мрачно пробурчал: «Гидон предупреждал: кто знает, какие обертоны на ультра-частотах у этих нежных колокольчиков. Мол, зря они ничего не делают!» — «И ты, помнится, ещё усомнился в его предположении: тебе очень хотелось верить в лучшее!» — угрюмо усмехнулся Ирми. — «Ну, умнеть-то когда-то надо! Особенно после телепередачи…» — покраснел Ноам и украдкой глянул на девочек.
