Эрик Ластбадер - Дай-сан
— Туолин сделает так, как считает нужным.
Она повернулась к Моэру:
— Моэру, прошу тебя, поговори с ними.
— Кири, решение принято, ты же видишь.
— Я вижу лишь то, что ради какой-то ночной вылазки пренебрегают человеческой жизнью… И вообще, чья это затея? Какой хитромудрый риккагин все это придумал? Пусть сам и идет!
— Никто не знает здешнюю местность лучше Туолина. Если наше предприятие будет успешным…
— Будь оно проклято, это ваше предприятие!
Туолин поднялся, поморщившись от боли, и обнял Кири.
— Дайте мне пару минут. Я поговорю с ней, — обратился он к Моэру и Воину Заката.
Они вышли в коридор. Моэру закрыла за собой дверь.
В комнате было тихо.
Через какое-то время они услышали приглушенный крик Кири: «Нет!»
Потом к ним вышел Туолин, и вместе с Воином Заката они пошли по длинному коридору прочь от безмолвной комнаты.
* * *В тишине ночи кричал козодой.
Они припали к земле в густой тени тополей. В отдалении слышался плеск реки. Луна уже зашла, на небе, затянутом облаками, не было видно звезд. На верхушках деревьев призрачной паутиной висел туман.
Туолин молча указал влево. Сквозь длинные нижние ветви деревьев они разглядели какое-то движение — черное на черном.
Они осторожно двинулись вперед. Теперь уже явственно слышался лязг металла и резкий, гортанный шепот.
Они подобрались еще ближе, стараясь держаться в густой тени от стволов. Они оба были одеты в черное. У каждого за поясом — по паре длинных стилетов без ножен.
Теперь они отчетливо различали десятка два приземистых воинов, возившихся с громадной боевой машиной. По периметру площадки, где располагалась машина, были выставлены часовые.
Ночью похолодало. Снег покрылся твердой коркой и стал ломким. Сейчас главное было следить за тем, чтобы тонкая наледь не хрустнула под ногами.
Они пробрались сквозь густые ветви тополей, скрытые опустившимся туманом, осторожно миновали хрустящий снег и выскочили из-за деревьев, во взвихренную метель, словно пара огромных летучих мышей.
Пошел снег. Ночь стала серой.
Белые клубы пара от их дыхания поднимались в морозном воздухе.
Они схватились с противником.
«Это какие-то новые, — подумал Воин Заката, — таких я еще не видел. И я знаю, почему их выставляют на стражу ночью».
У них были совиные глаза — большие, круглые, светло-коричневые. Быстрые, не упускающие ничего. Они по-птичьи вращали головами на коротких шеях, словно глаза у них не могли двигаться в орбитах. Сросшиеся в хрящеватую массу нос и рот, хотя и не слишком похожие на клюв. Неуклюжие руки больше напоминают крылья. Пальцы длинные, тонкие, жилистые, как веревки.
Они не издали ни звука.
Их глаза горели ярким огнем.
Воин Заката пользовался перчатками из шкуры Маккона: его кулаки, как увесистые кувалды, били со страшной силой по глазницам, по суставам.
Высушенные, бесплотные, словно на протяжении многих веков они жарились на горячем ветру пустыни, эти создания были безжалостными, беспощадными воинами.
Туолин как раз пытался вытащить из-за пояса стилет, как вдруг краем глаза отметил косой удар, направленный на него. Он отвел левое плечо и всадил клинок в грудь одной из тварей. Раздался резкий хруст, неестественно отчетливый в холодном, сыром воздухе. Оружие завязло, словно угодило в стык между костями.
Туолин прикрывался предплечьями от яростных ударов. Левая рука у него онемела. Он стал искать опору для ног, нашел гребень из льда и земли, оттолкнулся и ударил носком сапога по бедру противника.
Тварь хрюкнула и отвалилась, но на ее место тут же встали двое других.
Воин Заката скрестил запястья и резко провернул руки. Сухо хрустнула шея, вывернутая под немыслимым углом.
Руки его замелькали в густом ночном тумане, сокрушая кости и хрящи.
Покончив с противником, он присел посреди кучи тел и глубоко вдохнул.
Сделав обманное движение бесполезной левой рукой, Туолин пробил защиту наступающей на него твари молниеносным ударом правой. Хрящеватый псевдоклюв треснул, его обломки вошли в широкие холодные глаза. В это же время второй противник вцепился риккагину в горло и надавил когтеобразными пальцами на гортань. В глазах у Туолина потемнело. Легкие горели от нехватки воздуха. Не сумев высвободить руки, он согнул ноги и резко рванулся вперед; его ноги описали в воздухе ювелирно отмеренную дугу и пробили кожный покров прямо под грудной клеткой птицеобразного воина. Хлынула липкая кровь. Снег превратился в розовый град, и Туолин, отвернув лицо, перекатился в сторону по мерзлой земле. Сильные руки Воина Заката подхватили его.
— Пойдем отсюда, — прошептал Туолин, жадно хватая ртом воздух. — Быстро.
Уже потом, в темноте, он сказал:
— Я слышал об этом месте. Мы как-то в дозоре убили трех красных. Я был с зелеными. Двоих они прикончили на месте, я не успел их остановить. Третий…
Слева, из ветвей деревьев, послышалось одинокое уханье снежной совы.
— Третьим я занялся сам, прежде чем дал ему умереть. Тогда мне показалось, что он просто бредил, но теперь я бы, пожалуй, поверил в его рассказ.
Снег шел сплошной пеленой; сейчас он был их союзником, потому что глушил все звуки.
— Он говорил о какой-то пещере, где рождаются всякие твари.
— Что за твари?
— Не знаю.
— А где пещера?
— Там, — Туолин показал налево. — Где-то там, за деревьями.
Он приподнялся, чтобы идти.
Воин Заката остановил его, положив ладонь ему на руку.
— Силы у тебя еще есть?
— Надо идти.
Воин Заката подал ему один из своих стилетов, но Туолин покачал головой:
— Сейчас я могу воспользоваться только одним зараз.
Они перебежали через открытое поле — под прикрытие густых деревьев. Здесь они начали передвигаться уже осторожней, высоко поднимая ноги, чтобы не споткнуться о корни. Неподалеку журчала река. Звук становился все громче. А потом деревья неожиданно расступились, и они оказались на поросшем тростником берегу.
— Здесь неглубоко, — заметил Туолин. — Подходящее место для переправы.
Миновав тростники, они вошли в ледяную воду. Из-за черных валунов, громоздящихся у берегов реки, течение здесь замедлялось, что облегчало переход. Но посередине — там, где не было камней, — река неслась стремительным потоком, и Туолин пару раз терял равновесие.
Они благополучно добрались до противоположного берега и, поднявшись на заросший кустарником откос, поспешили к скоплению низкорослых сосен.
Там они присели и прислушались. Туолин слегка дрожал.
Сначала им показалось, что вдалеке звонит колокол, приглушенный и немного печальный. Потом стало тихо. Не было никаких звуков, кроме шороха падающего снега. Туолин украдкой потрогал левый бок, провел ладонью по ребрам. Левая половина туловища онемела.
