Питер Дэвид - Сэр Невпопад и Золотой Город
— Ты можешь разговаривать?
Он склонил голову набок и ничего не ответил. Мне оставалось только радоваться, что мимо никто не проходил, иначе мироначальник Победа оказался бы запертым в каком-нибудь веселеньком месте, где содержат умалишенных.
— Слушай, — продолжил я, ничуть не смущаясь. — Может, я сам и найду темницы. Это не так уж трудно — надо найти лестницу и идти все время вниз. Но с проводником я доберусь быстрее, а Кабаний Клык и Охлад говорили, что ты очень умный. Та девушка… которую я приговорил к смерти вместе с остальными… Ты можешь отвести меня к ней? Можешь?
Мордант опять ничего не ответил. Я не мог отгадать, о чем он думает. Может, всего лишь о том, когда в следующий раз его покормят, потому что был глупым летающим существом, понимавшим мои слова не лучше, чем какая-нибудь луковица.
Вдруг хролик взлетел. Он полетел по коридору, двигаясь абсолютно бесшумно, и на миг я решил, что он собрался по своим делам — поискать, например, грызунов, которых в замке должно быть немало, и вкусно поужинать перед сном. Но в дальнем конце коридора он сел на стену, зацепившись за карниз, и пристально посмотрел на меня.
Его намерения были понятны: он хотел, чтобы я шел за ним.
Я подчинился.
По дороге нам встретились несколько припозднившихся гуляк, но вряд ли они меня заметили, потому что все как один были до умопомрачения пьяны. Парочка из них с трудом меня опознали, но никто наутро и не вспомнит об этой встрече.
Я чувствовал себя немного глупо, шагая за Мордантом по коридорам, вниз по лестнице, потом снова по коридорам. Могло случиться, что глупое существо не имело ни малейшего представления о том, что мне надо, и я просто шел за ним неизвестно куда. Но когда я уже собирался сдаться и вернуться в постель, Мордант завис, хлопая крыльями, у тяжелой двери и постучал по ней когтем. На двери висел огромный замок, но неподалеку на вбитом в стену крюке висел здоровенный ключ. Я снял ключ с крюка, вставил его в замок и повернул. Мне пришлось приложить усилие, но через миг раздался громкий щелчок, и дверь распахнулась.
Тут же в нос мне ударил запах, какой бывает исключительно в тюрьмах. Вонь от людей, сгрудившихся в тесном помещении, от их экскрементов, пота и отчаяния. Мне захотелось тут же захлопнуть дверь, запереть ее, повесить ключ обратно и забыть, что я тут был. Но я подавил первый порыв (чего не следует делать) и сделал шаг внутрь. За дверью обнаружилась ведущая вниз лестница; ее освещали прикрепленные к стенам факелы. Я повернулся к Морданту, чтобы посмотреть, последует ли он за мной, но его нигде не было. Он явно решил, что найдет чем заняться, вместо того чтобы шляться по темницам. Я был с ним согласен, но сейчас собирался именно туда. Как приятно знать, что у не умеющего говорить животного ума больше, чем у меня!
Все-таки он знал, где темницы. Он понял или мои слова, или мое желание. Если вспомнить, сколько я встречал человек, которые никак не понимали, чего мне от жизни надо, Мордант был не только умнее меня, но и гораздо умнее, чем большинство людей.
Я закрыл за собой дверь, запер ее на случай, если какая-нибудь любопытная душа пустится за мной следом, и направился вниз. Под мышкой я нес небольшой узел, который положил на пол, прежде чем начать спускаться. Несмотря на освещение, я щурился, потому что видно было отвратно. Рукой я держался за каменную стену и примерно через тридцать ступенек ступил на пол, покрытый толстым слоем сырой грязи. В замке и так было не жарко, а с каждым шагом вниз становилось все холоднее и холоднее. Если бы не скудное тепло от факелов, пальцы и ноги совсем бы утратили чувствительность.
— Кто идет? — раздался голос из темноты впереди.
Тут меня не могли не узнать. Я взял со стены факел и держал его перед собой, чтобы осветить лицо. В темноте, понятное дело, ахнули от неожиданности.
— Мироначальник! Что привело вас сюда?
— До моих ушей дошли слухи, — заговорил я, заранее приготовившись к возможной встрече с тюремщиками, — что заговор против меня распространился не только среди тех пленников, которые сидят у нас в темнице. Я хочу поговорить с женщиной. Отведите меня к ней.
Ко мне вышел тюремщик. Наверное, хорошо, что он занялся именно таким делом — настолько отталкивающей была его наружность. Мертвенно-бледный, с гнилыми зубами, лицо покрыто прыщами, глаза прищурены. Хотя, возможно, по стандартам тех женщин, которые предпочитают тюремщиков, он считался милашкой.
— У нее дурной глаз, — зловеще сказал тюремщик.
Он, конечно, имел в этом деле опыт, поскольку его собственный правый глаз казался каким-то безжизненным, слегка выкаченным и ни на что определенное не глядящим. Носил этот человек форму, удивительно напоминающую по виду мешок из-под картошки. Но когда дело доходило до работы с заключенными, он явно был на своем месте, потому как производил внушительное впечатление, невзирая на все свои недостатки. А могучие его руки были такие длинные, что даже казалось странным, как это они не волочатся за ним по полу.
— Я попробую, — ответил я ему.
Тюремщик судорожно вздохнул.
— Мироначальник не знает страха, — произнес он и шаркающей походкой направился в темноту, сделав мне знак следовать за ним.
Я бы все равно не пошел обратно, но оставил его действия без комментариев. Меня нисколько не беспокоило, мог ли он сравняться в умственном развитии с овсяной кашей или не мог, лишь бы вел меня туда, куда мне надо.
Мы прошли мимо каких-то дверей, напротив одной такой двери тюремщик остановился, осмотрел ее сверху донизу, словно желая убедиться, что нашел нужную. Потом снял с пояса большую связку ключей и очень медленно начал перебирать их слегка дрожащими руками. Мне они все казались одинаковыми, но тюремщик хорошо знал свое дело, потому что внимательно глядел здоровым глазом на каждый ключ, прежде чем отпустить его и взять следующий. Наконец он выбрал нужный и шагнул к двери, но прежде чем он вставил его в замок, я шагнул к нему и, положив руку ему на запястье, тихо сказал:
— Оставь-ка мне ключ от этой камеры и ступай по своим делам. Я лично займусь этим.
Он запыхтел.
— Лично, милорд? — На его гадком лице появилась сладострастная усмешка.
Одни боги ведают, что он там себе представил — наверное, домогательства, изнасилования и прочие подобные развлечения.
— Да-да. И вот еще что… — Я посмотрел по сторонам. — Может быть, я еще кого-нибудь к ней приведу, ну, чтобы занялись лично. Когда я закончу… ну, ты понимаешь, о чем я.
— Кажется, да, мироначальник, — отвечал тюремщик и подмигнул мне здоровым глазом, что было несколько неприятно, потому что второй глаз при этом выкатился еще больше. — Вы хотите сказать, что если я загляну в ее камеру, а там никого не будет, так я не должен пугаться.
