Николай Романецкий - Убьем в себе Додолу
Вера отвернулась от него, облокотилась на мраморный парапет набережной.
— Странно, — проговорила она после некоторого молчания. — Я знаю, что есть мужчины, которые не могут… Но встретиться с мужчиной, который не хочет.
— А откуда вы знаете, что есть такие мужчины? — быстро спросил Свет.
— Ну-у, знаю, и все. — Она обернулась и в упор посмотрела на него. — Мне снова кажется, что меня пытаются уличить во лжи.
Свет не опустил глаз. Разговор становился все более и более странным, но Свет вдруг обнаружил, что разговор этот ему интересен. И похоже, даже позволяет сделать некоторые выводы.
— А можно еще один нескромный вопрос?
— Валяйте, — великодушно разрешила Вера.
— Сколько вам лет?
Она снова прыснула:
— А это вам зачем? Неужели анкету на меня заполнять собрались!
Свет пожал плечами.
— Мой возраст — это моя тайна. — Вера вдруг показала ему язык. — Могу только сказать, что я моложе вашей Забавы.
— Странно, — задумчиво сказал Свет. — Из некоторых ваших слов я бы сделал вывод, что вы явно не девица.
— А у меня была справная учительница!.. Я наконец вспомнила. — Она снова показала ему язык. — Меня воспитали додолки. А к вам я попала для того, чтобы отнять у вас Талант. Вот так-то!
— Глупости! — Свет похлопал ее по плечу. — В своей жизни мне приходилось встречаться с додолками. Они не раз расставляли на меня свои сети. Вы на них совершенно непохожи. Уж скорее я поверю, что додолками заслана Забава. Так что придумайте что-нибудь поумнее.
Она посмотрела на него долгим-долгим взглядом и сказала:
— Пойдемте домой. Кушать хочется.
Обратный путь проходил в полном молчании. Вера была погружена в такие глубокие размышления, что несколько раз споткнулась, всякий раз вскрикивая и судорожно хватаясь за десницу Света. А он решил ее размышления не прерывать: если женщина думает, значит есть о чем. Иначе бы она без умолку работала языком.
Вера молчала, пока он не привел ее к двери в гостевую. И тут сказала:
— Вы знаете, а я не верю, что вас совершенно не интересуют женщины!
— В самом деле? — Он перестал поддерживать ее под локоточек.
— Конечно! — Она взялась за ручку двери. — Иначе зачем вы за мной подсматриваете?
И не дожидаясь ответа, скрылась за дверью.
Забава не думала, что свидание с матерью Заряной настолько испортит ей настроение. Казалось бы, ничего особенного между ними не произошло, но…
Но час проходил за часом, Забава, вернувшись домой и обнаружив, что чародей в особой ее заботе не нуждается, занималась своими повседневными делами, а душа ее по-прежнему трепетала, как былинка на ветру.
За то время, что Забава прожила в доме чародея Смороды, она привыкла упиваться лишь тремя состояниями своей души: любовью, тоской и ревностью.
После встречи с матерью Заряной родилось четвертое — неудовлетворенность собственной жизнью.
Впрочем, Забава, разумеется, не понимала, что именно терзает ей сердце. Навалившееся на нее чувство было похоже на обычную тоску, но неожиданно острую и бесконечно тяжелую. Словно осиновый кол для оборотня…
И в отличие от привычной тоски это чувство было настолько невыносимо, что Забава даже отказалась сопровождать чародея с его гостьей на прогулку. В былые бы времена она от такого предложения на крыльях полетела, но тут… Тут она сразу представила, как тягостно придется ей на предстоящей прогулке. Эти-то двоим — что? Они будут заглядывать друг другу в глаза, хватать друг друга за руки. И она будет для них помехой, горой, которую ни объехать ни обойти. Даже поцеловаться невозможно! Нет уж, обойдется она без этих велесовых картинок, да и вообще…
Тут она спохватилась. О боги, подумала она, опять я думаю о них как об обычных людях. Ну почему мне все время кажется, что ему от нее нужно то, что и другим мужчинам? И почему я вижу в ней разлучницу?
Однако на прогулку она все-таки не пошла. И тут же пожалела об этом. «Велесовы картинки» не давали ей покоя. Она боролась с ними, как могла и как умела. К сожалению, в самый нужный момент рядом с нею никогда не было той мамы, настоящей, которая бы научила и утешила. Возможно, именно поэтому к Забаве пришла мысль, как одним махом покончить со своей пакостной жизнью.
И стало еще тяжелей. Она и допрежь-то с нетерпением ждала возвращения парочки, а теперь нетерпение стало вдвое острее.
Когда они наконец вернулись и разошлись по своим комнатам, она стремглав кинулась в гостевую — помогать своей временной хозяйке переодеваться к ужину. Именно так подумали все домашние. Забава думала иначе.
Гостья встретила ее спокойной улыбкой:
— Зря вы, Забава, не пошли с нами. Я окунула ноги в речку. Какая вода!..
— У меня к вам, Вера, просьба. — Времени до ужина оставалось немного, но тянуть со всех сторон не стоило. — Очень-очень большая просьба!
Вера посерьезнела:
— Слушаю вас.
— Помните вы предлагали убить мою любовь к чародею?.. Я готова.
Забаве показалось, что гостья испугалась, и она тут же поняла, что ничего подобного узкозадая кукла делать вовсе не умеет. Купила она ее, Забаву, на простенькую сказочку. Как дуру набитую вокруг перста обвела…
Но испуг у гостьи уже прошел.
— Что случилось? Вы же не хотели…
— Очень просто, — сказала Забава. — Если я разлюблю его, я смогу поменять работу. И все изменится… Ведь я сумею уйти от него…
Она и сама поняла, что последняя фраза прозвучала скорее вопросом, чем утверждением. Но отступать было уже поздно. Да и некуда.
Гостья некоторое время молча смотрела ей в глаза, словно пыталась там что-то разглядеть. И наверное, разглядела, потому что спросила:
— А вы не пожалеете, девочка?
— Я?! — Забава упрямо вздернула подбородок. — И не подумаю! Пусть он жалеет!.. — Прикусила губу, потому что чуть не сказала то, что слышать гостье было совсем не обязательно.
Гостья пожала плечами:
— Ну смотрите… Только имейте в виду — даже разбитую тарелку не сделаешь снова целой. А уж любовь…
О боги, подумала Забава. Да ей-то что? Она-то чего меня уговаривает? Ей же лучше будет, если я перестану стоять на пути!.. Впрочем, она тут же поняла, что «ей» лучше не будет, потому что «она» и не собирается соблазнять волшебника. Это в очередной раз подтверждало, что «она» говорила правду, но Забаве было уже все равно. Забава хотела лишь одного: чтобы тоска эта жуткая — как бы она ни называлась! — оставила наконец ее сердце.
— Можете меня не уговаривать! — Забава топнула ногой. — Я все решила!
Гостья вдруг улыбнулась:
— Да ради бога! Прилягте на тахту.
Забава подошла к тахте, легла навзничь. Вера смотрела на нее, словно хотела что-то сказать. Но не сказала, лишь сделала в сторону Забавы отталкивающий жест.
