Сергей Булыга - Черная сага
– Но что-то же есть!
– Есть только гнев.
– Ха! – засмеялся муж. – Это уже немало. И меч, я вижу, есть. А если есть и меч, и гнев, то очень скоро можно получить и все остальное.
– И вот за тем я и пришел к тебе, – так сказал Лайм.
Мой муж нахмурился, сказал:
– Ты дерзок, Лайм.
– Да уж какой я есть! – тоже невесело ответил Лайм. – Ты будешь меня слушать или нет? Ибо если я сразу приступлю к делу, то ты ничего не поймешь!
А муж уже вскричал:
– Еще раз говорю: ты очень дерзок! Но, так и быть, я сперва выслушаю тебя, а потом… А потом будет видно. Итак, Лайм, говори!
И Лайм взялся рассказывать:
– С чего все началось, тебе, если ты того пожелаешь, могут подробно объяснить и Акси, и Сьюгред. Поэтому я не буду даже останавливаться на том, из-за чего пошла моя вражда с Эрком Смазливым. Скажу только одно: к тому времени, когда мы с ним в последний раз встретились на Крысином Ручье, с обеих сторон полегло немало народу и люди стали уже поговаривать, что если так пойдет и дальше, то вскоре наши места и вовсе опустеют, и некому будет садиться за весла. Пора, все говорили нам, идти на примирение: заплатите по встречной щедрой вире, а после устройте в складчину пир… Ну, и так далее. И мы, со своей стороны, уже начали склоняться к такому решению. Но тут убили моего племянника. Мои работники нашли его в лесу – мальчик лежал прямо посреди тропы, а в груди у него торчал нож. Я, как старший в роду, достал этот нож. Мне было сказано, что Эрк и его люди остановились совсем неподалеку, на нижнем берегу Крысиного Ручья, развели там костер и пируют. А еще мне сказали, что всего их там семеро. Ну что ж, подумал я, их даже больше, чем достаточно! Мне подвели коня – и я поехал к ним. Как только я подъехал к их костру, Эрк немедленно встал мне навстречу и, даже не дожидаясь вопроса, сам заявил, что это он собственноручно зарезал моего племянника. А еще он говорил мне много прочих грубостей, был щедр на брань. Я соскочил с коня, обнажил меч и потребовал, чтобы и Эрк тоже изготовился к битве. Но Эрк и не думал браться за меч, а продолжал поносить меня самыми последними словами. А его люди вели себя ничуть не лучше. Тогда я пришел в неописуемое бешенство и пригрозил, что если Эрк и далее будет уклоняться от поединка, то я все равно зарублю его, пусть даже безоружного. Эрк засмеялся мне в лицо и сказал, что я никогда не посмею этого сделать. Тогда я призвал его людей в свидетели, взмахнул мечом… И Эрк упал в одну сторону, а его голова покатилась в другую. Я пнул ее в костер… И тут люди Эрка набросились на меня! Однако действовали они весьма суетливо и разобщенно, и вскоре я сразил троих из них. Я мог бы запросто прикончить и троих оставшихся, но они были нужны мне как свидетели – и я отпустил их, взяв с них слово, что ровно через неделю, в самый полдень, они все трое явятся в усадьбу Аудолфа Законоговорителя, где я собираюсь начать новую тяжбу против наследников Эрка с тем, чтобы их лишили всего, что у них есть недвижимого, движимого или носимого, оставив одну только жизнь. А потом…
Тут Лайм долго молчал, потом сказал:
– А что было потом, пускай лучше Акси расскажет.
И Акси сказал так:
– Явившись к Аудолфу Законоговорителю, все трое свидетелей показали одно и то же: Лайм скрытно приблизился к Эрку и, не дав ему даже опомниться, зарубил его самым бесчестным образом. Свидетелей испытывали огнем и водой и заставляли давать самые страшные клятвы, но они не отступились от своих слов. Лайм был признан виновным в позорном убийстве, у него отняли фьорд и корабль.
– И доброе имя, – добавил Лайм.
– Да, и его, – согласно кивнул Акси.
– А после было что? – спросил мой муж.
– А после, – сказал Лайм, – уже по прошествии долгого времени ко мне явился некий человек, не стану называть его по имени, и сказал: «Почтенный Лайм!.. (Хоть по решению суда всем было строжайше запрещено именовать меня почтенным!) Почтенный Лайм! Иди в Счастливый Фьорд и начинай тяжбу против покойного Торстайна. Дело это верное, да и к тому же я буду всячески тебя поддерживать, ибо, как мне кажется, в прошлом году тебя осудили напрасно». И я пошел. Но этот человек, опять не буду называть его по имени, теперь вторично осудил меня. Что у меня осталось? Ничего, только мой гнев и мой меч. А чего я хочу? Да уже ничего не хочу! Мне только бы вернуть свое доброе имя. И, думаю, что ты, ярл Айгаслав, мне в этом поможешь.
– Как?
– Сразившись со мной. Если победа достанется мне, то все будут говорить: «Это тот самый Лайм, который одолел того, кого не смог одолеть даже сам Великий Винн!» Ну а если я буду убит, то обо мне будут вспоминать уже несколько иначе, но тоже с превеликим уважением: «Это тот самый Лайм, единственный из всех, кто не дрогнул перед Вернувшимся Оттуда!»
И, сказав так, Лайм встал, взялся за меч. И встал мой муж…
Но встал и Акси – и весьма поспешно! И сказал:
– Э, нет, так не годится! Почтенный Лайм, на что ты его подбиваешь? На нарушение закона! Ведь все мы только что прекрасно слышали, как Аудолф сказал: ярл Айгаслав не имеет права защищаться!
– Но ведь закон еще не успел вступить в силу! – рассерженно воскликнул Лайм. – Сам Аудолф…
– Что Аудолф? – в ответ воскликнул Акси. – Он разве мог…
– Я не о том! А я…
Но тут мой муж не выдержал и закричал:
– Довольно!
И Лайм, и Акси замолчали. А муж сказал:
– Я ничего не понимаю. Какие у вас дикие обычаи! Если один человек вызвал другого на поединок, то о каких законах можно вести речь? Мы должны биться, вот и все! – и он взялся за меч…
Но тут уже я закричала:
– Муж мой! Одумайся!
А Акси закричал:
– Ярл! Ярл!
И даже Лайм… Нет, он кричать не стал, но отступил на шаг и сказал:
– Дело действительно весьма запутанное, и мне бы не хотелось вторично опозорить свое имя. Да, я по-прежнему горю желанием сразиться с тобой, ярл, но мне хотелось бы, чтобы все это было совершенно законно.
– Вот и прекрасно! – сказал Акси. – Но где же Аудолф? Куда это он подевался?
– Ушел, – ответил Лайм. – И Гьюр ушел. Остался только я один да мои люди.
– Так, хорошо! – воскликнул Акси. – И, значит, будет так: сейчас мы немедленно отправим кого-нибудь из твоих людей вдогонку за Аудолфом. Зачем нам самим ломать голову? Пусть это делает Аудолф. Пусть рассуждает. И потом как он нам скажет, так мы и поступим. Биться, значит, биться. А нет, значит, нет.
– Но… – начал было Лайм.
– А что, – с ехидцей спросил Акси, – ты думаешь, что Аудолф может посоветовать нечто низкое или постыдное? Ты от него когда-нибудь такое слышал?
Лайм побледнел. А прежде он никогда не бледнел! Но зато Акси продолжал весьма уверенно:
– Ну а теперь вот что! Лайм, где тот человек, которого мы отправляем к Аудолфу за решением по вашему делу? Я бы хотел заодно передать через него два-три словечка лично от себя. Ты ведь не против, Лайм?
