Наталья Якобсон - Император-дракон
Винсент не смог бы понять моих опасений, потому что он не наблюдал за мной во время заключения и не знал, как жажда мести постепенно охватывала меня. Я жадно принимал знания, которые мне навязывали лишь для того, что впоследствии с их помощью отомстить своему учителю. В последнем я почти что преуспел. Ротберт многого лишился, хотя с моей помощью надеялся все это сохранить. Сейчас он затаился на своем острове или где-то еще, и даже перстень, казалось, навеки утратил свою силу. Уже так давно не было ни принудительного зова, ни новых жертв. Значит ли это, что я одержал победу?
Винсент оказался неплохим советчиком, ведь это он настаивал на том, чтобы я пренебрежительно относился к своим несчастьям. Если бы вместо пренебрежения я выказал ранимость, то список моих преступлений умножился бы еще в десять раз. А сейчас я был рад передышке и даже спросил бы мнения Винсента, если б он не был так расстроен.
-- На моем месте ты бы стал из-за минутной прихоти создавать угрозу собственной власти? - все-таки поинтересовался я.
-- Нечестно спрашивать, если заранее знаешь ответ, - с оскорбленным видом буркнул Винсент. Он бы ни за что не отказался даже от малой доли того, чем владел я.
-- Кстати кто разрешил тебе приставать к ее высочеству?
-- Не все ли равно, - Винсент ничуть не испугался строгого тона, видимо решил, что если минуту назад я вылечил его, то не имею желания ему навредить. - Она уедет из Лар довольно скоро. Принцесса не имеет права сама распоряжаться своей судьбой. Ей положено находиться при дворе и здесь она оказалась случайно, из-за своеволия и жажды приключений. Возможно, некая могущественная сила направила ее сюда, на перекрещивание двух дорог - путей демона и музы. Так ты, кажется, ее называешь? Война ничего не решает, путь от Лар к столице свободен. Конечно, только в том случае, если ты захочешь выпустить Розу из города.
Последнее замечание было сделано осторожно. Винсент замолчал и ждал, как я восприму очередной тонкий намек.
-- Она здесь гостья. Несправедливо будет ее задерживать против воли.
-- В жизни нет справедливости, - хмыкнул Винсент. - Каждый сам за себя.
Я прикусил губу так, что из нее засочилась кровь. Наверное, это было трусостью с моей стороны, но я решил, что лучше отпустить ее, чем брать в ученицы. Слишком велик риск того, что князь решит отыграться на ком-то, кто станет мне дорог. Открытая схватка с Одиль тоже не сулила ничего хорошего. В Ларах я заперся, как в убежище, но где-то по темным задворкам города бродил неугомонный Анри. Я оказался в замкнутом кругу, вырваться из которого мог только применив силу, но мне не хотелось больше убивать, не хотелось видеть, как жадный огонь, вырвавшись изнутри меня, пожирает хрупкое великолепие стремящегося к развитию и совершенству мира.
Не сказав больше ни слова, я вышел из дома и побрел к колокольне, которую приметил раньше. Туда, где остались лишь молчащие колокола и летучие мыши. Винсент, как тень брел за мной, соблюдая угрюмое молчание, хотя ему хотелось выговориться. Любопытную картинку мы собой представляли - двое бледных со светящейся кожей юношей примерно одного возраста и положения, судя по одежде и шпагам, какие могут носить только аристократы. Один золотоволосый и статный, отворачивается каждый раз, когда кто-то пытается заглянуть ему в глаза, а второй весь в черном неотступно следует за ним, будто заранее купил его душу и теперь дожидается смерти.
Я отворачивался, потому что не хотел, чтобы кто-то заметил тень дракона в моих глазах. Я легко запрыгнул на колокольню, потревожив стаю летучих мышей. Винсент последовал за мной. Он сел на каменном бортике и болезненно щурился на свет желтой меди, потом скользнул в самый дальний темный угол. Присутствие здесь было для него болезненным, но он не решался оставить меня в одиночестве.
-- Я чувствую, как щиплет всю кожу. Странное ощущение, будто меня сжигают на костре, - признался он, но продолжал мужественно терпеть неудобство. Он прислонился к стене. Красивый и бледный, в темноте он казался призраком.
-- Что ты здесь забыл? - уже более веселым тоном осведомился он.
-- Эти нежеланные жильцы, - я указал на летучих мышей. - По-твоему, они смогли бы постоять за чьи-то права?
-- Они могут больно покусать, - согласился он. - А может и поцарапать.
-- Тогда все решено, - я встал у каменного барьера и наблюдал, как стая летучих мышей сорвавшись с места, устремилась в ночь, вслед за чьей-то гербовой каретой. Я не хотел говорить Винсенту за чьей, но возможно именно эта карета, промчавшаяся внизу увозила из города Розу.
-- Ты чуть ли не молился на нее издалека каждую ночь, а теперь даешь ей уехать, - упрекнул меня Винсент.
-- Они полетели вслед за ней, - я имел в виду нетопыриное полчище.
-- Ты считаешь, что стайка мохнатых крылатых мышей может противостоять капризам королевского двора?
-- Посмотрим, - без особой уверенности заявил я, потому что вспомнил, что противостоять Одиль довольно сложно.
-- Глупо думать, что ее величество сдаст тебе целый город без борьбы. Ей было бы жаль расстаться даже с маленькой провинцией, не то что с Ларами. Поверь мне, она просто выжидает, - заметил Винсент, и как выяснилось позже оказался прав. Не только ворон, даже летучие мыши начали прилетать к окну моего дома, принося тревожные известия. Несмотря на то, что военные действия продолжались, королеве удалось таки найти незанятые делом, но многочисленные роты, которыми вполне можно было пожертвовать за возвращение ее любимого города. Полк расквартировался в самом близком к Ларам небольшом городке и теперь выжидал, когда же наступит подходящий момент. Одиль была слишком хитра, чтобы надеяться на одни лишь военные силы. Вместе с командирами прибыла женщина, которая должна была указать им нужный день и час для нападения. Женщина, скрывающая свое лицо под капюшоном и странный менестрель, который прислуживает ей. Пантея - самая мудрая и древняя из богинь - прях и ее бесшабашный слуга.
У Винсента не было шпионов ни среди воронов, ни среди нетопырей, но он, как обычно, знал обо всех новостях лучше меня.
-- Менестрель - забавный малый, - сообщил он. - Он менестрелем то стал только из нужды, а не по призванию. Сестра путем ловких интриг изгнала его из родного княжества, и теперь он скитается по городам и весям, прислуживает везде, где подвернется работа, кланяется всем, кому нужен слуга. Пантея послала его на переговоры с Ротбертом, так он расхрабрился и пошел. Для храбрости, конечно, пришлось выпить стакан другой вина, любезно предоставленного госпожой. И представляете, этот прохвост нашел общий язык с прихвостнем князя Камилем. Забавные у них вышли переговоры, которые, конечно же, ни к чему не привели.
