Андрей Петерсон - Перстень некроманта
Осси стояла на разбитой, искореженной дороге, опираясь на посох двумя руками — почти висела на нем — и совершенно тупо смотрела, как медленно вытекает кровь поверженного врага. А вместе с нею и жизнь…
Хода, повиснув на руке, принялась тихо высвистывать какой-то выкопанный из глубин памяти старинный мотивчик. Потом, резко оборвав мелодию, она принялась крутить головой по сторонам, что-то высматривая и явно о чем-то размышляя.
Подтянулся и оставленный внизу арьергард в лице Тяма, сообразившего, видимо, что раз стих шум боя, значит, стих и сам бой, его порождающий, и продемонстрировавшего тем самым свободное владение основами формальной логики.
Появившись на поле затихшего боя, он по-хозяйски и как всегда деловито прошелся туда-сюда, внимательно рассмотрел голову первого змея, зачем-то потрогал ручкой торчащий из открытой пасти клык, будто примерялся, как его лучше выдернуть и подо что его можно приспособить. Постояв какое-то время, ничего не делая, если, конечно, не считать важным делом вращение головой во все стороны, он осторожно понюхал стекающий из пасти змея яд, чихнул и, подойдя к луже крови, принялся с удовольствием ее лакать.
— Очень мило, — прокомментировала этот неожиданный поступок своего пушистого друга леди Кай. — Оказывается, мы и кровушкой не брезгуем?
«А что? — вступилась оторвавшаяся от своих раздумий Хода. — Это, знаешь ли, очень полезно. Иммунитет повышает, и все дела…»
— Ну если все дела… то ладно… — махнула рукой Осси. — Пей, повышай!
«И ты бы хлебнула, — предложила Хода. — Я отвернусь, а тебе полезно».
— Нет уж, благодарю покорно, — поклонилась леди Осси. — Как-то в чистом виде мне не очень хочется. Я лучше по старинке — в виде настойки…
«Ханжа», — подытожила Хода и вернулась к своим раздумьям.
Тям продолжал лакать, иногда ненадолго переставая, чтобы перевести дух, а затем возвращался к прерванному занятию снова. Будто ему во что бы то ни стало нужно было испить всю пролитую на горной дороге кровь досуха.
А Осси все стояла, облокотившись на посох, и ломала голову, как бы ей половчее добраться до сердца второго Хранителя, в котором, как утверждалось, должен был находиться ключ от подземного хода карликов.
«А знаешь, в чем был подвох, когда нам про второе сердце говорили?» — сказала вдруг Хода.
— В чем? — спросила Осси.
«Нет тут никакого второго сердца. И первого тоже нет».
— В смысле? — не поняла Осси.
«Нет ни первого, ни второго. Оно тут одно-единственное… А это все — одна тварь. Двухголовая. И у нее не голова и хвост, как у всех нормальных, а две головы. Одна — где и должна быть голова, а вторая — там, где хвост у всех нормальных должен быть… Поняла? И если тебе не лень будет эту дорожку быстренько перекопать, то ты сама убедишься, что пасти эти между собой соединены единым, вот этим вот чешуйчатым стволом. Так что, поверь мне на слово, если, конечно, действительно не хочешь поупражняться в дорожных работах, что сердце этой зубастой гадины — ровно посередине между двумя головами».
— Уверена?
«Абсолютно. Однажды в одной книге я встретила описание двухголового змея Арк-Гунара. Змеи эти считаются давно вымершими, во всяком случае их не встречали уже давно, да и раньше они вроде бы были большой редкостью. Так вот, описание, которое было в той книге, просто идеально подходит для этой твари. Там даже картинка была. Очень, знаешь ли, похоже нарисовано было. К тому же она теперь тоже, можно сказать, вымершая. — Хода хмыкнула. — Но если у тебя есть сомнения, ты можешь проверить, я же говорю…»
— Не буду. Уверена так уверена. Кого же мне еще слушать, как не тебя?
«Золотые слова, — усмехнулась Хода. — Прямо как глаза Арк-Гунара, золотые!»
Тям, весь уже вывозившийся в крови, отвалился наконец от лужи. С неудовольствием глянул на оставшиеся кое-где озерца и, поняв, видно, что изначально поставил перед собой непосильную задачу — выпить все, обиженно бурча, отошел в сторону, смешно переваливаясь на своих косолапых ножках. Дойдя до бордюра, огораживающего дорогу, он довольно ловко взгромоздился наверх и занялся вылизыванием своей шкурки.
Тщательно он это делал. Со всем старанием и прилежанием, будто вечером был приглашен на званый ужин и теперь наводил лоск, чтобы соответствовать, так сказать, и не ударить в грязь лицом. Ибо коль скоро встречают-то по одежке, то, стало быть, и шкурка должна блестеть роскошно и лосниться богато.
Оторвавшись от этого умилительного зрелища, Осси заставила себя вернуться к реалиям.
— Хорошо, давай искать середину этой твари, а потом начнем доставать ключ.
«А зачем нам искать? — спросила Хода. — У нас искатель есть, чтобы искать. Для чего ты его с собой таскаешь? Посох сама ищешь… ключ — тоже сама… По старинке работаешь, милая леди. По старинке…»
Осси улыбнулась.
— Верно, не привыкну никак. — Покопавшись в рюкзаке, она выудила на свет коробочку и принялась откручивать крышку. — Что ж, давай воспользуемся… передовыми, так сказать, способами.
Открутив наконец завернутую на пять оборотов (и кто придумал только!) крышку, Осси уставилась на темное стеклышко. Хода, повисшая на левой руке, тоже изо всех сил тянула голову, только что не тычась носом в стекло.
Покрутив компас в разные стороны, Осси наконец выбрала цель.
— Наверное, вот это. — Она постучала ногтем по стеклу.
«Похоже, — согласилась Хода. — Давай-ка поближе подойдем».
Леди Кай сделала несколько шагов в ту сторону, которую указывала ей горящая на стекле искателя искра.
— Да, похоже, что это то, что нам надо, — заключила Осси, немного побродив по дороге вверх-вниз. — Тут явно что-то есть…
«А поскольку маловероятно, чтобы в одном месте находились сразу несколько магически заряженных предметов…» — продолжила Хода.
— То это наверняка ключ, — закончила Осси Кай.
Совершенно машинально она разгребла ногой мелкие камушки и пыль в том месте, на которое указывал искатель. Никакой нужды в этом, естественно, не было, но разгребла — и разгребла… не собирать же мусор обратно.
Покрутив головой по сторонам, Осси нашла подходящий обломок булыжника, вырванного из мостовой то ли первой, то ли второй половиной Арк-Гунара, подобрала его и положила в центр очищенного круга. Отметила, можно сказать, центр будущих раскопок и пометила территорию.
Тям, продолжавший наводить марафет, прервал свое важное занятие, сполз с бордюра и, как всегда, чинно, вразвалочку направился к девушке. Осси с интересом наблюдала за своим абрикосовым другом, гадая, что у него на уме на этот раз и ради чего такого важного он прервался. Тям же тем временем докосолапил до стоящей посреди дороги девушки, прошел мимо, даже не удостоив ее вниманием, и стало ясно, что направляется он к камню, которым Осси отметила предполагаемое положение ключа.
