Роберт Асприн - Тени Санктуария
Человек немного поговорил с Двупалым, снял шлем с гребнем из конских волос, выкрашенных в кроваво-красный цвет, а потом направился к столу Ганса. По телу вора от верхушек черных волос до кончиков пальцев на ногах прошла дрожь.
Сделав несколько плавных больших шагов, человек очутился у стола, вытащив при этом острый меч. Если бы он не держал в руке кружку, Шедоуспан схватился бы за топор еще до того, как человек (или юноша с мягким мужественным лицом) произнес:
— Шедоуспан, которого зовут Ганс? Я Пасынок, которого зовут Абарсис. Я надеялся отыскать тебя. — Ослепительно улыбаясь, наемник положил с легким звоном меч с рукояткой из слоновой кости плашмя на стол и сел, держа обе руки на виду и сцепив пальцы под подбородком.
Ганс сжал нож, висящий на поясе. После этого паническое состояние отступило, и время пошло спокойнее, хотя несколько минут назад оно состояло из отдельных мгновений, ужасающе громоздившихся друг на друга. Ганс знал, что он не из робкого десятка, но его мучили воспоминания о тех двух случаях, когда его настигла кара Вашанки. Грудь его продолжала тяжело подниматься, и наемник мог это заметить. Чтобы скрыть свое состояние, он тяжело откинулся назад. Наемник в дорогом снаряжении выглядел не старше его самого. И еще. Только королевский сын мог позволить себе иметь такой меч, как тот, что лежал перед ним. Он нерешительно протянул руку, чтобы коснуться посеребренного эфеса, его гранатовой головки. При этом он, как зачарованный, не отрывал взгляда от его тусклого бездушного блеска. Его рука сама собой скользила все ближе и ближе к элегантному мечу.
— Он понравился тебе, — сказал Пасынок. — Я не был в этом уверен. Надеюсь, ты примешь его. В моей стране существует обычай: при встрече с человеком, проявившим героизм во благо твоего дома, оказывать ему небольшой знак уважения.
Он вытащил из-за пояса серебряные ножны и положил их рядом с мечом.
— Что-то не помню, чтобы я для тебя что-то делал!
— Разве не ты спас Риддлера, когда он попал в беду?
— Кого?
Его загорелое лицо простодушно ухмыльнулось.
— По-настоящему смелый человек не хвастается. Я это понимаю. Или дела обстоят более серьезно? Это… — он наклонился вперед — от него пахло свежескошенным сеном, — как раз то, что мне необходимо было узнать. Ты понимаешь меня?
Ганс бросил на него проницательный взгляд и медленно покачал головой. Пальцы его лежали на столе рядом с таинственным мечом, который наемник по имени Пасынок собирался отдать ему. Риддлер? Он не знал ни одного человека с таким именем.
— Ты оберегаешь его? В этом нет необходимости. Во всяком случае, от меня. Скажи мне, Шедоуспан, вы с Темпусом любовники?
— Мать родная! — Любимый нож невольно оказался в руке. Он увидел его к своему собственному ужасу и сразу же накрыл другой рукой, а затем начал задумчиво подрезать ногти. ТЕМПУС! РИДДЛЕР? — Я помог ему раз или два, вот и все.
— Хорошо, — юноша удовлетворенно откинулся. — Тогда нам не следует вступать в соперничество из-за него. Более того, мы можем заключить некоторую сделку — услуга за услугу, которая позволила бы стать счастливым и мне, и тебе. Как я полагаю, нам может быть обеспечена легкая жизнь, по крайней мере, в течение следующих шести месяцев.
— Я слушаю тебя, — сказал Ганс, пользуясь случаем, чтобы спрятать свой нож в ножны. Затем он взял в руки короткий меч и начал вставлять его у ножны и вытаскивать обратно, словно зачарованный бдительным испытующим взглядом Абарсиса и шести его друзей.
Когда он начал различать слова «бриллиантовые заколки» и «Зал Правосудия», ему стало не по себе. Но теперь он уже не видел для себя другого пути, как выглядеть героем в светлых голубовато-серых глазах Пасынка. Не тогда, когда ему были предложены большие деньги, не тогда, когда ему был передан благородный меч как гарантия того, что ему будет выплачена эта сумма, а тогда, когда Ганс понял, что, если наемник способен заплатить столько, то он заплатит и больше. Гансу не совсем нравилось, что он торопился заплатить, не торгуясь. Так было не принято в Санктуарии. Наблюдая за шестью грозными товарищами Пасынка, которые ждали, словно породистые охотник чьи псы, вычищенные для выставки, он отметила них некую гибкость, опрятность одежды и то, как стояли они бок о бок. Это были близкие друзья. Очень близкие.
Звучный голос Абарсиса смолк в ожидании ответа. Смущающие светлые глаза следили за пристальным взглядом Ганса, направленным на его товарищей.
— Ты скажешь мне да, друг Риддлера? И станешь также моим другом? Это мои товарищи, которые только и ждут твоего согласия, чтобы обнять тебя, как брата.
— У меня есть брат, — пробормотал Ганс.
Абарсис приподнял изогнутую бровь.
— Да? Они члены Священного Союза, к которому я давно принадлежу; самые преданное офицеры, герои, каждая пара, — он изучающе взглянул в лицо Ганса. — Разве здесь, на юге, у вас нет такого обычая? Судя по твоему выражению лица, я готов поверить в это. — Его голос журчал, как бегущая вода. — Эти люди поклялись положить на карту жизнь перед лицом опасности, стоять и никогда не отступать, а, если понадобится, пасть на поле битвы плечом к плечу за меня и за избранного ими товарища. Нет встреч, которые бы более свято почитались, чем их свидания. Если бы у меня была тысяча таких людей, я смог бы управлять целым миром.
— Кто из них твой? — Ганс постарался скрыть насмешку и сохранить выдержку, чтобы поддержать разговор и подавить дрожь, но его глаза не находили подходящей точки, на которой могли бы успокоиться. Наконец, он взял подаренный меч и начал изучать иератические письмена на лезвии.
— Никто, я покинул их давным-давно, когда мой друг отправился на небеса. Теперь я нашел их опять, потому что в этом появилась необходимость. Это как раз то, что называется духовной любовью, Ганс. Вот что необходимо. И только в Священном Союзе от наемников требуется так много.
— Это не в моих правилах.
— Ты разочаровываешь меня.
— Что касается твоего предложения, то да. Заплати мне двойную цену, и я приму твои условия. Что касается твоих друзей, то меня совершенно не волнует, будешь ли ты иметь каждого из них хоть по два раза на день. А поскольку это не мое дело, то никого не должно тревожить, состою ли я в какой-либо организации.
Мягкая понимающая улыбка тронула губы Абарсиса.
— Ты говоришь, да. Я в твоей власти.
— Однажды я украл эти «алмазные заколки» для Тем… для Риддлера. Он сразу же вернул их ей. Однажды я имел ее, но она не сделала для меня ничего, как и любая другая потаскуха.
— Как? Разве ты ничего не знаешь о них? Об их истории? Об их проклятии?
