Юлия Фирсанова - Родиться надо богиней
— Поведаешь ли ты о своих видениях, рианна? — попросил Владыка, начиная с еще большим почтением, чем прежде, относится к девушке. Что бы Элия не говорила, но эльфийский Лес никогда не открыл бы своих сокровенных тайн той, кто не заслуживала его полного доверия.
— Кровь, бойня, ужас и смерть. Лик войны был явлен мне первым, — ответила принцесса. — Я могу вызвать для вас это видение, Владыка, но зачем? Пренеприятнейшее зрелище, а пользы от этого не будет. Вы не воин, преимущества врага и так очевидны. Полагаю, что я призвана в Меллитэль для того, чтобы не дать видению стать реальностью. Мне поручено приложить для этого все усилия. Потом я видела еще одну картину — смерть вашего сына. Но видение не сбылось. Мы успели обхитрить судьбу!
— Надеюсь, рианна, что и первое твое видение никогда не станет явью, — промолвил эльф. — Какой же силой ты обладаешь, что можешь идти против предначертания, свивая узор Мироздания по собственной воле? Меняя участь целых миров? Кому ты служишь?
— Позвольте мне, Владыка, оставить ответы на эти вопросы при себе, — ушла от ответа улыбнулась богиня, позволив себе несколько секунд понежиться, наслаждаясь ощущением всемогущества. — Но можете считать, что, помогая вам, я оплачиваю свой личный долг третьему лицу. А ему, я уверена, не нужно ничего, кроме процветания Меллитэля.
Обдумав сказанное девушкой, Илоридэль торжественно ответил:
— Мой народ и я сам безмерно благодарны за то, что ты, рианна, пытаешься предотвратить войну. Ты спасла моего сына. Отныне и впредь Меллитэль будет всегда открыт для тебя, твоих друзей и родных!
В ответ на речь Илоридэля принцесса сдержано кивнула, подумав о том, с какими почестями эльфы примут ее любимого брата Энтиора, вздумай она пошутить и привести его в мир Дивных. Брату такая забава пришлась бы по душе, тем более, что для бога-вампира кровь эльфов вовсе не являлась смертельным ядом, как для заурядных кровососов. Принцесса не раз видела, как он забавлялся с эльфийками, дрожащими от страха, но покорными его воле, соблазненными холодной красотой бога, не знающими, что сильнее — их влечение или ужас.
— Могу я задать тебе несколько вопросов, рианна? — обратился король к девушке.
— Да, — согласилась Элия, добавляя мысленно: "Но если мне не захочется отвечать, я не отвечу".
Богиня уже начала скучать в Меллитэле. Так всегда случалось с ней в благостных мирах Дивного Народа. Когда они дичились ее и выкидывали странные фокусы, следуя своим дурацким обычаям, богиня еще могла позлиться и поразвлечься, но эльфийский пиетет нагонял на нее настоящую тоску. Принцесса начинала "линять от скуки". Это милое выражение изобрел кузен Ноут лет пять назад, характеризуя свое состояние после трех дней проливных дождей в Лоуленде — ошибки погодных магов. При этом кузен меланхолично поигрывал стилетом, что не сулило вышеназванным магам радужных перспектив карьерного роста.
— Я хотел бы знать, где сейчас находится моя племянница. Тебе это известно?
— Конечно, — небрежно бросила принцесса, косясь на сумерки за окном. В такое время хотелось волнующих кровь приключений, а не занудной беседы под ночником с эльфийским Владыкой о его блудной племяннице.
— Хотите ее увидеть? — явив великодушие, снизошла до вопроса богиня.
— Да и если можно поговорить. Я слышал, по-настоящему могущественные маги могут и это, — осторожно вставил Илоридэль.
— Могут, — зевнула в ладошку принцесса. — Но тогда тебе придется увидеть и ее избранника. Вряд ли они сейчас расстаются надолго. Первые восторги любви, замешанные на еще не отступивших страхах разлуки…
Вздрогнув, эльф согласно кивнул.
Дождавшись этого жеста, Элия села прямо и деловито заявила:
— Мне нужно будет что-нибудь из вещей Вириэль.
Король снял с мизинца левой руки небольшое серебряное колечко и протянул девушке, задумчиво пояснив:
— Я надел его в тот день, когда пропала Вириэль, думая, что она убита. В память о племяннице и в напоминание о мести. Больше у малышки не было близких родственников. Ее мать — мою сестру — и отца унесла та же проклятая болезнь, что и Салиль, мою жену… Если б мы не пустили того чужестранца в город, все могло бы быть иначе. Он принес Черную смерть. Талерин, не знакомый с болезнями людей, не смог распознать угрозы, ибо этот несчастный не ведал, что натворил. Салиль — моя нежная супруга, дивный, хрупкий цветок, лучшая целительница Меллитэля, пыталась вылечить его и заразилась сама. Пока искали средство для исцеления, умерло сто девяносто три эльфа. Не помог даже сок Талерина. Они все погибли в страшных мученьях. Я держал Салиль на руках, а она молча терпела боль, улыбалась мне, желая утешить. Лишь слезы капали из прекрасных глаз… Единственного, что не тронула болезнь на ее лице. А я ничего не мог сделать. Тот, кто принес гибель, сам умер первым, но разве это утешенье? Тех, кто ушел следом, оно не вернет. Не знаю, почему я говорю все это тебе, чужестранка? Зачем? Я молчал столько лет…
Король качнул головой и замолчал.
— Наверное, потому, что считаете, что я и так все уже знаю, и вы правы, мне действительно многое известно, потому, что завтра меня здесь уже не будет, а еще вы желаете услышать слова утешения, но я не умею утешать. Если желаете, я расскажу вам, что думаю, — мягко ответила принцесса, скука покинула ее столь же неожиданно, как накатила.
— Да, желаю, — неожиданно для себя сказал Илоридэль.
— Боль от потерь трудно проходит, особенно если мы теряем того, кого любили всем сердцем. Но на смену былой любви приходит новая, сердце не умирает навсегда. Нельзя запирать двери. Вы ведь это понимаете, да и герцог Аллариль тоже. Пока продолжается жизнь, продолжается и любовь. Те, кто уходят, остаются в нашей памяти, мы не можем, да и не должны переставать их любить, но зачем же быть эгоистами. Плач о том, что душа близкого нам существа покинула тело, когда ей пришло время, — это жалость к себе. Тот, кто ушел, обретет новую судьбу, новое счастье. Остающийся оплакивает собственную участь, собственную разлуку с дорогим человеком. Это ли не эгоизм? Вы скорбели об ошибке, которую допустили, впустив больного смертного в город, считая, что болезни людей не коснутся эльфов. Я знаю, как в таком случае поступили бы вампиры: они умертвили бы несчастного с безопасного расстояния, а тело сожгли. Хотите стать вампиром? Думаю, нет. Вы поступили так, как велела вам ваша суть, суть Детей Света, тех, кого даже вампиры зовут Дивным Народом. Вы не могли сделать иначе. Милосердие живет в ваших сердцах, Владыка, хоть вы и стараетесь спрятать его за стеной отстраненности. И за это приходится платить жестокую дань жестокому миру. Но ведь вы бы предпочли, я точно знаю, передохнуть все, но не утратить этого дара. Так за что же вам упрекать себя? За то, что вы — это вы, эльфы?
