Юрий Туровников - Король и Шут
Пролетая над Главной городской площадью, путешественники слышали крик глашатая, который возвестил об их прибытии и озвучил королевский указ о том, что нынче вечером во дворце дадут бал-маскарад, а завтра на площади в полдень состоится торжественное чествование героя, после чего будет объявлен выходной день. Трое друзей радостно махали руками, приветствуя жителей, что задирали головы, глядя на них.
Спустя пять минут, шут засекал по часам, летающий шар опустился во дворе дома мастера, и воздухоплаватели сошли на землю. Фрэд, чтобы показать свою тоску по родине, театрально упал на колени и принялся целовать траву.
— Ты особо не увлекайся, — кашлянул в кулак Даниэль. — У меня тут собаки по нужде ходят.
Писарь замер, а потом вскочил и принялся утираться рукавом.
— Ладно, — Прохор протянул руку изобретателю, — увидимся вечером на балу. Надеюсь, ты всех удивишь своим костюмом.
Тот ответил рукопожатием.
— Если я приду голый, прикрыв срам капустным листом, все удивятся?
— Я думаю, многие, — весельчак засмеялся. — Кроме шуток, приходи. Там скука смертная. Одни лицемеры и лизоблюды будут, не считая некоторых.
Мастер почесал затылок, сдвинув шляпу на лоб.
— Ага, ты хочешь, чтобы я тоже от скуки умер? Может, в таверну сразу?
Прохор приобнял друзей.
— Нет. Сначала на маскарад, мы ведь королевские слуги, как никак. Может, ты там себе кралю подыщешь, а уже после в трактир.
— Не надо мне ваших девиц, — нахмурился Даниэль, — они все распутные. Я лучше селянку в жены возьму, они все работящие.
Тут в разговор вступил писарь.
— Так они все в теле, а ты… Придешь как-нибудь домой поддатый, прикрикнешь на нее, а она тебе приложит разок, и переломишься в двух местах.
— Слушай ты, рукоблуд! — вспылил изобретатель, и рыжий балагур поспешил предотвратить ссору.
— Фу! Фрэд пошли во дворец, тебе еще надо музыкантам наши подвиги пересказать, а им песни сложить для завтрашнего мероприятия. Даниэль, я тебя жду!
И шут поспешно вывел писаря со двора.
Прохожие, что попадались им навстречу, кланялись и растягивали лыбы, приветствуя Прохора.
— Наше почтение! — и балагур коротко кивал, приложив ладонь к груди.
Ребятня, собравшаяся возле дома мастера, разделилась на две группы: первая осталась у ворот, в надежде, что произойдет еще что-нибудь интересное, а вторая часть ватаги побежала за шутом и писарем. Они верезжали, толкались и наступали друг другу на пятки. Их босые ступни звонко шлепали по булыжнику, заставляя Прохора улыбаться. А ведь когда-то и он сам был этаким охламоном и бегал в точно таких же лохмотьях по деревне.
— Дядь, а дядь, — кричали они на разные голоса, — а правда, что вы дракона победили?
Писарь улыбался и гордо вытягивал подбородок, а шут трепал бутузов по сальным, взлохмаченным вихрам.
— Истинная правда!
— Здорово! — восторгались одни.
— Не брешешь? Побожись! — сомневались другие, и Прохор с серьезным видом клялся.
— Чтоб у меня бубенцы отвалились!
Сопровождение не отставало до самой Дворцовой площади, и лишь завидев у входа в замок самого короля, ватага остановилась. Малыши стали переглядываться, потом поклонились Генриху и, пятясь как раки, испарились, шепча друг другу.
— Король!
— Сам Государь!
— Никто не поверит!
Правитель Серединных Земель медленно двинулся навстречу шуту, поправляя корону, что норовила свалиться. Прохор улыбался краешком губ и потирал о портки взмокшие от волнения ладони. Фрэд плелся чуть позади. Наконец, король воскликнул.
— Мой шут! — и заключил того в объятия. — Ты живой!
Весельчак крякнул. Сюзерен хоть и был стар, но, как говориться, дури в нем еще хватало.
— Ты меня сейчас задушишь, Онри, — прохрипел балагур. Писарь безмолвной тенью проплыл мимо и поспешил скрыться во дворце.
— Давай уже, рассказывай, что там стряслось. Слухи слухами, но хочется услышать все из первых уст. Как же я скучал! — и Генрих снова сжал своего любимчика.
Прохор кое-как вырвался и, нахмурившись, сказал.
— Можно, Ваше Величество, я сначала смою с себя всю дорожную пыль, загляну на кухню и еще кое-куда, — Он подмигнул королю.
Тот глупо улыбнулся, прикрыл рот ладонью и посмотрел по сторонам, словно за разговором мог кто-то наблюдать.
— Шалун! Только не задерживайся, — Сюзерен приобнял слугу и жестом предложил пойти в замок. — Спасу нет, как хочется про твои подвиги услышать. Да, я в твою честь бал устраиваю и праздничный обед, так что про кухню забудь, отобедаем в Трапезном Зале. Только за мной зайти не забудь.
Августейший приподнял свою горностаевую мантию, чтобы не запутаться в ней и не упасть, как уже случалось, и направился к входу. Прохор, покачав головой, двинулся следом, всматриваясь в дворцовые окна, на стеклах которых плясали солнечные блики. В одном из них он увидел, как качнулась занавесь, и мелькнула тень. Его ждали.
Дверь приоткрылась, и по коридору пролетел шепот тех, кто вовсе не хотел, чтобы их увидели вместе.
— Ну задержись еще на чуть-чуть, никуда твой король не денется, и дичь не улетит, она жареная, — уговаривал кого-то женский голос.
Ей ответил суховатый мужской.
— Я непременно вернусь, обещаю. Сейчас он начнет меня искать, ты же его знаешь.
— М-м, — обиженно произнесла дама. — Ты меня больше не любишь.
Раздался тяжелый вздох.
— Не начинай, пожалуйста. Все, я побежал, — по коридору разнесся звук поцелуя.
Через мгновение из-за двери тихонько выскользнул Прохор в черно-красном шутовском наряде, сжимая колпак. Рука, пытавшаяся его удержать, скрылась в темноте, после чего створа закрылась. Бубенчики на башмаках с загнутыми носами и угловатом вороте предательски звякнули. Насвистывая веселую мелодию, весельчак вприпрыжку пересек коридор, увешанный портретами, остановился у огромного зеркала в позолоченной раме, привел себя в порядок и поклонился отражению. Только он собрался постучать в массивные створы, что находились тут же, как за его спиной скрипнули петли, и из-за приоткрытой двери буквально вывалился писарь, который на ходу поправлял рубаху и застегивал колет.
— Опаньки! — искренне удивился шут. — А ты здесь чего делаешь?
— Я это… — Фрэд шмыгнул носом. — Того… Музыкантов ищу.
— Тут? Ты, часом, ничего не перепутал? Они на первом этаже, а тут королевские апартаменты, да покои фрейлин. Даже я в коморке под крышей живу.
Фрэд стушевался.
— Заблудился малость. Пойду я, пожалуй, — Он нацепил берет с новым павлиньим пером, ибо старое потерял, когда спасал изобретателя.
