Дэвид Геммел - Легенда
Каэсса сидела снаружи, обхватив руками колени. Если бы кто-то подошел к ней, то не понял бы, что струится по ее лицу – дождь, слезы или все вместе.
Глава 22
Тридцать впервые стояли на Эльдибаре все вместе. Сербитар предупредил Река и Друсса, что нынче бомбардировки не будет, зато надиры постараются измотать защитников бесконечными атаками. Друсс наотрез отказался отдыхать и стоял посредине стены. Его окружали Тридцать в своих серебристых доспехах и белых плащах. Хогун тоже был с ними, а Рек и Вирэ примкнули к «Огню», стоящему на сорок шагов левее. Оррин остался в правой стороне, с «Карнаком». Пять тысяч человек ждали с мечами и щитами в руках, опустив забрала.
День настал хмурый и грозный – на севере клубились громадные тучи, лишь над стеной еще виднелась полоска голубого неба. Рек улыбнулся столь поэтической картине.
Надиры ревущим валом двинулись вперед – топот их ног был подобен грому.
Друсс вскочил на зубчатый парапет.
– Сюда, сюда, сыны шлюх! – взревел он. – Побратим Смерти ждет вас! – Его голос прокатился по долине, отозвавшись эхом в гранитных утесах. В тот же миг небо над Дросом пронзило кривое копье молнии, и грянул гром.
И кровопролитие началось.
Как и предсказал Сербитар, центр линии подвергся особенно яростной атаке – кочевники накатывали волна за волной, чтобы погибнуть под клинками Тридцати. Их мастерство поражало. Друсса сбили с ног дубиной, и кряжистый надир занес топор у него над головой. Сербитар, прыгнув вперед, отразил удар, а Менахем рассек врагу горло. Оглушенный Друсс перелез через труп прямо под ноги трем другим надирам. Арбедарк и Хогун прикрывали его, пока он нашаривал свой топор.
Надиры прорвались справа, отбросив Оррина и «Карнак» со стены на траву. Новые силы захватчиков хлынули в брешь. Друсс первым увидел опасность и взревел, предупреждая остальных. Срубив двух воинов, он бросился заслонить брешь своим телом. Хогун рванулся за ним, но ему загородили дорогу.
Трое молодых кулов из «Карнака» сомкнулись вокруг старика, рубившего направо и налево, но их вскоре окружили. Оррин – без шлема, с расколотым щитом – стойко оборонялся с остатками своей полусотни. Отразив широкий замах бородатого кочевника, он обратным ударом проткнул врагу живот. Потом он увидел Друсса – и понял, что только чудо может спасти старика.
– Ко мне, «Карнак»! – вскричал он, бросаясь в свалку.
За ним ринулись Бреган, Джилад и еще двадцать человек, а следом бар Британ со своими носильщиками. Сербитар с половиной Тридцати пробивался к ним вдоль стены.
Последний из молодых соратников Друсса пал с расколотым черепом, и старик остался в тесном кольце надиров один. Нырнув под взвившийся над ним меч, он сгреб надира за кафтан и ударил головой в нос. Чей-то меч рассек Друссу руку у плеча, другой разрезал кожаный колет над бедром. Прикрываясь оглушенным надиром как щитом, Друсс стал отступать к стене, но кто-то рубанул раненого топором и вышиб его из рук Друсса. Спасения не было – Друсс оттолкнулся от стены и нырнул в гущу надиров. Несколько человек рухнули под его тяжестью вместе с ним. Друсс потерял Снагу, схватил за горло ближайшего надира, сломал ему шею, прикрылся трупом и стал ждать неминуемого смертельного удара. Вот тело вышибли из рук – Друсс ухватился за чью-то ногу и повалил того, кому она принадлежала.
– Эй, Друсс! Это я, Хогун.
Друсс перевернулся и увидел Снагу в нескольких ярдах от себя. Он встал и схватил топор.
– Еще бы немного… – сказал ган Легиона.
– Да. Спасибо тебе! Молодец!
– И рад бы согласиться, но это заслуга Оррина и «Карнака». Они пробились к тебе – уж не знаю как.
Начал накрапывать дождь, и Друсс с радостью обратил лицо к небесам, закрыв глаза и открыв рот.
– Опять они лезут! – завопил кто-то. Друсс и Хогун взошли на стену, почти ничего не видя из-за дождя.
Сербитар увел Тридцать со стены, и они молча шагали к Музифу.
– Куда их черт несет? – изумился Хогун.
– Некогда гадать, – рявкнул Друсс и тихо выругался: снова разболелось плечо.
Надиры ринулись на приступ. Но тут грянул гром, и в гуще их рядов сверкнуло пламя. Все смешалось, штурм захлебнулся.
– Что это? – спросил Друсс.
– В них ударила молния. – Хогун снял шлем и отстегнул панцирь. – А могла ударить и сюда – из-за этого проклятого железа.
Вдали пропела труба, и надиры отступили к своим шатрам. Посреди долины образовалась громадная дыра, окруженная обугленными телами. Из ямы шел дым.
Друсс обернулся и увидел, как Тридцать проходят в калитку Музифа.
– Они знали, – произнес он тихо. – Что ж это за люди такие?
– Не знаю. Дерутся они как черти – и в настоящий миг это все, что меня заботит.
– Они знали, – повторил Друсс, качая головой.
– Ну и что?
– Много ли еще им известно?
– Ты предсказываешь судьбу? – спросил Антахейма воин, сидевший рядом с ним под полотняным навесом. Там же приютились еще пятеро солдат из «Огня». Дождь стучал по холсту и стекал на камни. Сверху навес был пришпилен к стене, а внизу держался на двух копьях. Воины жались друг к другу. Кул Рабил увидел, что Антахейм идет один под дождем, и позвал его, несмотря на уговоры товарищей. Под навесом сразу сделалось неуютно.
– Так как – предсказываешь или нет?
– Нет, – улыбнулся Антахейм, снимая шлем и развязывая свои длинные волосы. – Я не маг. Я такой же, как и все вы, – просто прошел особую школу.
– Но ты умеешь говорить без слов, – сказал другой. – Это против естества.
– Для меня это естественно.
– А в будущее заглянуть можешь? – спросил тощий солдатик, сотворив под плащом знак Хранящего Рога.
– Будущих много. Некоторые из них я вижу, но не знаю, какое именно осуществится.
– Как можно, чтобы будущих было много? – удивился Рабил.
– Это не так просто объяснить, но я попытаюсь. Завтра некий лучник пустит стрелу. Если ветра не будет, она попадет в одного человека, если ветер поднимется – в другого. Стало быть, будущее каждого из них зависит от ветра. Я не могу предсказать, как будет дуть ветер, ибо это зависит от многих вещей. Я заглядываю в завтрашний день и говорю, что погибнут оба, – в то время как падет только один.
– Какой же тогда прок от твоих способностей? – спросил Рабил.
– Превосходный вопрос – я сам себе его задаю уже много лет.
– А мы умрем завтра? – спросил другой.
– Откуда мне знать? Впрочем, все мы умрем рано или поздно. Жизнь дается нам в дар не навсегда.
– Ты говоришь «дар», – сказал Рабил, – значит, есть и даритель?
– Есть.
– Которому же из богов ты поклоняешься?
– Мы поклоняемся Истоку всего сущего. Что ты чувствуешь после сегодняшнего боя?
