Николай Воронков - Неправильное привидение
Солнце меня немного озадачило — вроде день не должен быть таким длинным. Скорее я ожидал увидеть ночное небо. Неужели мы ходили по подземелью так долго и уже начался новый день? Там, конечно, ощущение времени теряется, но чтобы так сильно? Хотя, судя по лицам окружающих, бодрым оставался только я. У всех, включая и Таню, при солнечном свете лица были осунувшимися, серыми от усталости. Да и одежда выглядела именно так, как бывает после гуляний по подвалам, — в пыли, грязи, паутине.
Мы оказались на склоне горы. Насколько крутой и лесистой была сторона, с которой мы забрались в подземелье, настолько эта была пологой и чистенькой, будто вылизанной. Выше размещался храм, наполовину вырубленный (или погруженный) в скалы, у подножия горы целый городок небольших строений, а от него к храму мимо нас шла широченная лестница, ровненькая, как по линеечке. Примерно посередине склона лестница делала небольшую остановку в виде большой ровной площадки, от которой к домикам, откуда мы вышли, вела узкая дорожка. Не меньше сотни человек всех возрастов и обличья поднималось и спускалось по лестнице, с десяток гуляло и по нашей дорожке.
— Здесь что, филиал храма? Для тех, кому лень идти вверх?
Илона скривила губы.
— Здесь общественный туалет для тех, кто не может терпеть. Не оскорблять же храм богини еще и туалетом?! А выход из подземелья сделан здесь для того, чтобы мы не привлекали внимания своим появлением. Сейчас мы поднимемся в храм вместе с паломниками, принесем дары и постараемся, чтобы меня запомнили. В дальнейшем я смогу сказать, что ездила только в храм. И очень прошу вас вести себя тихо, скромно, чтобы запомнили именно меня, а не… непонятных людей, творящих непонятные дела.
Это вроде камешек в мой огород, но я и не собирался ходить сквозь стены и махать мечом. Дорожки широкие, народу много, но не толпами. Если меня прикроют от толчков, то проблем быть не должно.
— А почему храм возвели именно здесь? Людей много, может, лучше было построить в столице?
— Здесь особое место. Много легенд связано именно с этой горой и храмом, построенным в древнейшие времена. Здесь люди обретали силу, великие битвы завершались безоговорочной победой. И многих великих героев похоронили тоже здесь. Поэтому люди и едут сюда в надежде на помощь богини. — Вдруг Илона замерла, несколько раз перевела взгляд на меня, затем на храм и обратно. — Неужели все это было связано со Звездой? Но тогда ее сила… безгранична, и обладающий ею единолично превратится…
Дальше можно было не продолжать. Остальные промолчали, но и так было понятно, что моя ценность становилась все более низкой. Если уж у Илоны появились мысли не только о кладах, но и о мировом господстве, то мы с Таней для нее становимся совершенно ненужными.
Чисто символически почистившись от каменной пыли и грязи, мы двинулись к храму. Одежда чище не стала, и сначала меня это беспокоило, но, поглядев на окружающих, я мигом забыл про такую мелочь. Народ вокруг выглядел как иллюстрация к сказкам про Синдбада-морехода. Людей в чалмах я не заметил, но в остальном разнообразие в одежде было невероятное. По идее, в храм надо ходить в лучшей одежде, но тут уж, как обычно, все зависело от достатка. Для кого-то и золотое шитье — только в туалет сходить, а для нищего и целая рубаха кажется королевским облачением. Судя по внешнему виду, паломником мог стать любой. Были и откровенные дворяне, воины, но основная масса — обычные простолюдины, внешне ничем не отличавшиеся от нас. И очень часто серые, измученные болезнями, горем и болью лица.
Мы неторопливо поднимались по лестнице. Таня коротко объяснила ситуацию, и вокруг меня сомкнулась четверка «подмастерьев». Илона с Таней шли чуть впереди, как и положено благородным дамам. По мере подъема появилась странность. Когда мы начали подъем, вокруг была тишь и благодать. Паломники торжественно шли вверх и вниз, разговаривали только негромко. Но потом количество спускающихся резко сократилось, а затем и вовсе прекратился. Такое впечатление, что из храма перестали выпускать. И оттуда все громче доносились крики, нестройные песнопения. Все насторожились — больно уж все походило на засаду. Непонятно только, почему выход из храма решили перекрыть до того, как мы туда зашли? Или заметили кого-то похожего и решили взять на всякий случай? Идти дальше резко расхотелось, но и бежать у всех на виду вниз, когда все идут только вверх, — слишком уж подозрительно.
Когда мы вошли в двери храма, шум стал просто оглушительным. Никто не орал, но когда несколько сот человек начинают разговаривать одновременно, то это напоминает гул сердитого моря. Огромный зал был заполнен меньше чем наполовину, но у дверей образовался затор. Почему-то все, кто заходил, замирали. Зрелище было великолепным, но не настолько, чтобы сходить с ума. Зал с колоннами, высокие окна, много света, росписи, мозаики, еще чего-то красивого, чему я не знаю названия. В глубине зала стояла скульптура женщины. Небольшая, метров пяти в высоту, но сделанная с исключительным искусством из белого камня с теплым оттенком. Даже платье, похожее на греческую одежду, казалось живым. Лицо правильное, с высоким лбом и правильными чертами, почти доброе. Подсвеченная светом зеркал, статуя и вправду выглядела богиней, ненадолго снизошедшей к смертным. Но мое внимание больше привлекла диадема, украшавшая голову женщины. Сама по себе невероятно красивая, с огромными камнями, она светилась. Точнее, светились каменья, но все вместе создавало впечатление ожившей сказки про добрую волшебницу. Если уж меня, совершенно чуждого всякой сентиментальности человека, так проняло, то почти понятно было выражение восхищения и восторга на лицах окружающих.
Люди все прибывали, и нас постепенно оттеснили к стене храма. Здесь было немного поспокойнее, и я смог оглядеться получше. Некое подобие порядка все-таки было. В центре зала стояли в основном на коленях и молились каждый на своем языке. Особо фанатичные старались приблизиться к статуе и коснуться ее. Подножие было усыпано монетами, украшениями, но сейчас это никого не волновало. Местные жрецы старались не столько сохранить подношения, сколько не допустить, чтобы фанатики облепили всю статую, и оттаскивали особо рьяных.
— Здесь всегда так весело? — обратился я к Илоне.
Та посмотрела на меня как на идиота.
— Вы что, не понимаете?! Такое бывает, может, раз в несколько сот лет и служит предвестником особых событий!
— Что именно?
— Диадема богини. Она светится!
— Вы же вроде магичка и должны отличать мошенничество со светом от настоящего непознанного?
— Именно потому что я «магичка», — Илона хмуро смотрела на меня, — я вижу истинную суть этих камней и статуи. И все отчетливее чувствуется связь между каменьями богини, Звездой и тобой. Нам надо срочно уходить отсюда, пока не случилось что-нибудь еще!
