Олаф Бьорн Локнит - Песчаные небеса
Мораддин встретил троих наемников на лестничной площадке, выступив из темноты коридора настолько неожиданно, что кхитайцы остановились, отпрянув назад.
– Вы, случайно, не меня ищете? – осведомился полугном, прислонясь к стене и поигрывая кинжалом.
– Прочь с дороги, коротышка! – прошипел один из кхитайцев, выставляя перед собой катану.
– Значит, не меня, – вздохнул Мораддин. – А жаль… Конан, это к тебе. Встречай!
Киммериец показался из коридора, растянул рот в улыбке и, широко разведя руки, радостно воскликнул:
– Ребята! Я так хотел познакомиться с удальцами из славного Кхитая!
– Вот он! – взвизгнул наемник, и все трое, занося катаны, забыв про Мораддина, ринулись к киммерийцу. Презрев все правила боя и кодекс чести воина, Мораддин со вздохом вытянул ногу, и кхитайцы, запнувшись, повалились друг на друга.
– Подножка, – печально заметил Мораддин, как бы невзначай протыкая одного наемника кинжалом. – Обыкновенная, подлая подножка…
Отбросив тело мертвого товарища, двое кхитайцев, кувырнувшись, оказались на ногах, и Конану оставалось лишь подивиться их выучке и быстроте. Меч киммерийца с трудом парировал удары оружия наемников, отведя лезвия катан в стену, и сразу же варвару достался чувствительный удар по бедру – наемник, полагая, что противник рассчитывает исключительно на меч, и мало знаком с техникой боя без оружия, решил обезвредить Конана ударом ноги в пах, но промахнулся и эта ошибка обошлась ему дорого – киммериец мигом перехватил кхитайца свободной рукой за лодыжку, дернул, и пока Мораддин расправлялся с последним из троих, прикончил.
Белая летучая мышь во время короткой схватки сидела в капюшоне своего хозяина и сердито верещала, словно подзадоривая его. Наружу выбираться зверек не желал – то ли боялся, то ли берег силы на случай, когда понадобится его незаменимая помощь.
– Я думал, они способны на большее… – заметил потомок гномов, озабоченно глядя на кинувшихся к лестнице кхитайцев, которые спешили разделаться с двумя негодяями, только что зарубившими их сотоварищей.
– Того нужно взять живым! – быстро сказал Конан, указывая взглядом на туранца командовавшего наемниками. – Сможем?..
Мораддин, ничего не отвечая, нагнулся, подобрал оружие убитых и, шагнув к лестнице, застыл на верхней ступеньке сжимая в каждой руке по прямому длинному клинку. До киммерийца донеслись лишь несколько его слов, сказанных полушепотом:
– Поучить их настоящему джунг-фу, что ли?..
Конан никогда не верил в существование непобедимых людей и уж точно не считал таковым себя – всегда найдется кто-нибудь, лучше тебя владеющий мечом, кинжалом, копьем или другим оружием. Но после того, как варвар со стороны понаблюдал за работой Мораддина, он засомневался в своем убеждении, и еще раз подумал, что этого жуткого, загадочного полугнома лучше иметь в числе друзей, а не врагов. Можно и должно уважать воина, который запросто, без видимого напряжения, незаметным глазу движением клинка отбивает летящие в голову метательные звезды, исхитрившись при этом проткнуть самого нахального наемника, подбежавшего на расстояние достаточное, чтобы острие второй катаны задело его незащищенное горло и, заодно, ударом ноги в грудь отшвырнуть окровавленное тело, которое, подобно тяжеленному мешку с песком, сбило с ног рвавшихся наверх бандитов.
Конан даже смутился немного, сочтя, что оставлять товарища одного в бою нехорошо, но когда варвар с решительным видом шагнул к Мораддину, намереваясь помочь ему разделаться со снова атаковавшими кхитайцами, то услышал предостерегающий возглас:
– Оставь, пожалуйста! Я сам…
– Ну, давай сам, – буркнул Конан, отскакивая и на всякий случай выставляя меч перед собой – как-никак неизвестные пришли именно за его жизнью, а не за какой другой… Только зачем убийце Турлей-Хана и Радбуша теперь потребовалась жизнь киммерийца? Варвар-то чем ему насолил?..
Ни один нападавший так и не смог прорваться к киммерийцу – Мораддин, не сдвинувшись со своей позиции и на ладонь, виртуозно управился со всеми до единого кхитайцами, показав немыслимый уровень владения оружием и собственным телом. Катаны, как привиделось Конану, попросту растворились в воздухе перед Мораддином, только резкий свист рассекавшей воздух стали напоминал о том, что оружие все еще находится в руках бывшего капитана тайной гвардии. Работали только кисти, необыкновенно подвижные и ловкие, да иногда Мораддин всем телом подавался чуть вперед, моментально возвращаясь в исходное положение, и тогда же очередной наемник падал на ступени мертвым… Когда двое кхитайцев, обшаривавших кухню и помещения для прислуги, примчались на крик по-прежнему стоявшего у выхода хозяина, полугном отправил в царство теней последнего противостоявшего ему наемника, который даже не смог коснуться своим клинком лезвий катан Мораддина. Тот, едва глянув в сторону кухонной двери, вдруг низко хакнул, резко выбросил вперед правую руку, и вращающаяся катана отправилась в полет через весь зал, а мгновением позже голова одного из наемников покатилась по полу…
«Стейна убьет за ковры… – подумал киммериец. – А последнего я сам свалю, а то как-то… перед Мораддином неудобно…»
Конан, перепрыгивая через две ступеньки, побежал вниз, но вдруг позади послышался режущий уши тонкий свист, и мимо киммерийца пролетела шуршащая белая тень.
– Назад! – скомандовал Мораддин, но зверек и не подумал слушаться. Пока Конан спускался, летучая мышь подлетела к наемнику и вцепилась ему в лицо, покрыв крыльями голову и вонзив когти в глаза. Кхитаец завизжал от дикой боли, упал навзничь и, пытаясь оторвать от себя неведомую тварь, стал кататься из стороны в сторону. Когда мышь, наконец, отпустила его и взлетела, Конан, напряженно сглотнув, увидел залитое кровью и какой-то белесой слизью лицо кхитайца, который продолжал биться на полу и вопить от нестерпимой боли.
– Вот так мышка… – проговорил Конан, провожая взглядом зверька, который, покружив над поверженным врагом, с победным посвистом вернулся к хозяину и забрался в капюшон.
– Смотри! – Мораддин вскинул руку, указывая на что-то, позади киммерийца. Тот, резко оглянувшись, поднялся на несколько ступенек вверх. Дверь кухни растворилась настежь, оттуда повалил густой дым, и из охваченного огнем помещения высыпала перепуганная всем произошедшим прислуга. Первым выскочил повар, одежда на спине горела и дымилась. С истошным криком он опрокинулся навзничь, пытаясь загасить огонь.
– Пожар! Пожар! Горим! – отовсюду доносились испуганные крики, метались люди с кувшинами, ведрами, но затушить огонь, бушевавший в кухне, где было предостаточно масла, жира и вина, не представлялось уже возможным. Девицы визжа, толкаясь, оттаскивая друг друга за одежду и волосы, кинулись вверх по лестнице, едва не сбив киммерийца с ног.
