Марина Милованова - Волчьей тропой
— Не стоит так драматизировать, — мотнула головой Ролана. — Думаю, с любым человеком можно договориться и все объяснить.
— Люди и те не всегда понимают друг друга, — усмехнулся Илмар. — А ты ждешь понимания между человеком и элимом? Глупо и недальновидно. Запомни, ты — элима, а это в чем-то даже хуже рабского клейма. Именно поэтому тебе нужно не стремиться к людям, а избегать их. Разумеется, я не отрицаю исключении, но, как показало время, они крайне редки.
— Извини, я уважаю твою точку зрения, но, думаю, ты слишком категоричен, — не поддалась ледана.
— Думай, — неожиданно легко согласился охотник и привычным жестом потянул через голову рубаху. — Но время покажет, что я прав. А теперь давай займемся делом. Эту часть программы лучше всего изучать на практике. — Удобно усевшись на полу, он кивнул на схему. — Твоя задача сделать меня временно немым, а затем, пользуясь этими подсказками, соответственно вернуть мне речь. Приступай.
— Нет! — Испуганный девичий вскрик отразился стекольным звоном в окнах.
— В чем дело? — нарочито небрежно удивился Илмар, не без удовольствия наблюдая за перекошенным от страха лицом Роланы. — Мы же договорились, что я твое пособие.
— Я… я не могу, — после короткой паузы призналась девушка, кляня себя в душе за неуместное проявление чувствительности и лихорадочно подыскивая оправдание. — Ты же… ты мой учитель!
— Вот именно. — Вопреки воле уголки его губ разочарованно опустились, словно он ждал услышать другой ответ, но твердость в голосе осталась. — Я твой учитель, и такова участь любого учителя — быть пособием для своего ученика. Я же не могу позволить, чтобы моя необученная ученица причинила кому-нибудь непоправимый вред.
— А тебе, значит, можно? — с нескрываемым сарказмом воззрилась на него ледана.
— Так нужно, — парировал охотник и ободряюще улыбнулся. — Не бойся! Ты не причинишь мне никакого вреда.
— Интересно, и почему ты в этом так уверен?
Он неожиданно подался вперед, приблизившись почти вплотную, и, понизив голос, доверительно шепнул:
— Спорим, что ты сама прекрасно знаешь ответ на свой вопрос?
От недвусмысленной интонации все слова застряли в горле, а от выражения его глаз сердце оглушительно застучало в груди. Немыслимым усилием воли Ролана отшатнулась в сторону от опасной близости манящих губ и ощутила, как щеки предательски заливает жаркой волной. Это ее разозлило.
— Хорошо, — глухо согласилась она, старательно не отрывая взгляда от схемы. — Пусть будет по-твоему. Но если что-то пойдет не так, учти, ты сам виноват!
— Конечно, все будет так, как ты скажешь! — продолжал охотник в той же манере.
Она едва не заскрежетала зубами от ярости. Подумать только, он еще и издевается! Впрочем, это ее только подстегнуло: несколько прикосновений, и вот уже «пособие» не только лишено слуха и голоса, но и полностью обездвижено. Дальше… А дальше в глазах Роланы отразился самый настоящий ужас.
Во-первых, она не уточняла порядок действий в подобных случаях, когда нужно восстанавливать не один, а несколько ударов подряд, а во-вторых, и это было самым ужасным, она не запомнила последовательность, в которой наносила удары.
Глаза наполнились слезами, руки предательски затряслись. Крупная слеза сорвалась с ресниц и попала на схему, оставив вместо одной из надписей неаккуратное размытое пятно. Приглушенно зарычав, девушка вскочила на ноги и заметалась по комнате, злясь на себя, не вовремя поддавшуюся эмоциям, и на Илмара, так некстати решившего поиздеваться над ней. Но больше всего злило то, что она, вопреки убеждениям, все же сумела нанести вред дорогому для себя человеку.
Понемногу буря в душе утихла, Ролана сумела взять себя в руки и вновь склонилась над чертежом. В конце концов, она не раз смотрела в глаза смерти, так неужели не сможет справиться сейчас, когда от нее требуется всего лишь вспомнить?
Пальцы, невыносимо ледяные от волнения, осторожно прикоснулись к первому позвонку. Кажется, первый удар она нанесла сюда, потому что он просил именно об этом. Несмотря на ярость, она не могла его ослушаться. Чтобы восстановить, нужна следующая комбинация… Тепло возникло в кончиках пальцев незамедлительно, слегка покалывая кожу, но не согревая. Ролана осторожно прикоснулась к четырем точкам на теле, указанным на чертеже. Время неожиданно замедлилось, а воздух сгустился до вязкости киселя. Сердце оглушительно стучало в груди, готовое выпрыгнуть от страха и напряжения, глаза неотрывно следили за чертежом, а руки медленно перебирали позвоночник. Нажим… еще… вниз… правее… следующий… выше… отступить… нажать… ниже… Она приглушенно вскрикнула: слеза, ранее случайно упавшая на чертеж, размыла важную надпись, не позволяя продолжить.
— На три вверх, — неожиданно послышался тихий голос, — а потом на шесть вниз.
Она послушно повторила, а затем опустила голову, избегая смотреть в глаза охотнику.
— Все хорошо. — Его неожиданно горячие руки легли на плечи. — Не бойся, ты справилась. Ты молодец!
От его ласковых слов ее неожиданно затрясло, словно в лихорадке. Илмар успокаивающе прижал ее к себе, гладя по волосам, словно маленькую девочку, терпеливо ожидая, когда она придет в себя. От его близости она задрожала сильнее и сделала неловкую попытку высвободиться.
— Ну что с тобой? — Он приподнял ее голову за подбородок, обеспокоенно заглядывая в глаза. — Не нужно волноваться, все уже закончилось. И в ближайшее время больше не будет никаких занятий. Завтра праздник, ты сможешь отдохнуть, расслабиться и отлично провести… — Не договорив, он вдруг потянулся к ее губам.
Замерев, Ролана словно в полусне почувствовала прикосновение горячих губ, а затем… он резко оттолкнул ее, рывком поднялся на ноги и вышел из комнаты, прихватив с собой рубашку. Под быстрыми шагами протестующе заскрипели лестничные ступени.
Девушка недоуменно посмотрела ему вслед и жалобно всхлипнула, позволив долго сдерживаемым слезам наконец вытечь наружу. Испуг, на время притаившийся в душе, смешался с разочарованием и самой настоящей обидой. Неужели он все еще злится на нее за тот давний случай, когда она ударила его? Впрочем, сейчас важно не это, а то, что она все-таки не причинила ему непоправимого вреда.
«Если нарушить последовательность, возврат становится невозможным, и человек остается калекой на всю жизнь», — ясно прозвучал в голове голос охотника.
Ролана вновь захлебнулась слезами. Но теперь это были слезы радости и облегчения.
Он шел по улице, ничего не видя вокруг от застилавшего глаза бешенства. Ярость кипела внутри, заставляя его на ходу сжимать кулаки. Какая-то девушка торопливо свернула с дороги, рассмотрев его перекошенное злобой лицо. Он прошел мимо, не заметив ее.
