Тата Орлова - Анастасия. Дело для нежной барышни
Завершал образ комплект с изумрудами. Того самого мастера Ильяса, сына которого мы сразу после розыска передали в Академию магии. Если он хотел добиться руки своей возлюбленной, лучшего варианта не придумать.
— А вот и я, — появился откуда-то сбоку Виль. Нет… Вильен Эмир, маг пятого уровня, эксперт Следственного департамента.
Парадный кафтан — он предпочел форменную одежду, добавлял Вилю несколько лет, делая его не столько старше, сколько солиднее, подчеркивая основательность и надежность. Да и серебряный значок с пятью чернеными звездочками выглядел, как символ возможной успешности.
— Что узнал? — тут же вцепилась я в него.
Ответить Вильен не успел:
— Анастасия Николаевна, — выйдя из-за парочки, которая поднималась впереди нас, преградил нам путь граф Стоун, — вы великолепны!
— А вы — на удивление трезвы, — с насмешливой улыбкой парировала я, протягивая руку для поцелуя. Внешние приличия никто не отменял. — И это вам идет, делая похожим на мужчину моей мечты.
— У вас весьма острый язычок, любезная Анастасия Николаевна, — делая вид, что не замечает стоявших рядом со мной Самюэля и Вильена, продолжил он, медленно склоняясь к моей ладони, — но благодаря ему вы не кажетесь столь пресной, как многие здешние красотки.
— А вы их уже всех перепробовали, если беретесь судить о пресности? — дождавшись, когда Стоун выпрямится, не осталась я в долгу.
— А я ведь всего лишь хотел просить вас оставить для меня танец, — вроде как удрученно качнул он головой.
— Танец?! — приподняв бровь, не поверила я. Его кивок мне точно не показался. — Хорошо, — вынимая из сумочки танцевальный блокнот, согласилась я. Просмотрела записи. Я предпочитала оставлять себе некоторую свободу, расписывая только так называемые большие танцы. — Вторая кадриль. Я готова подарить ее вам, если, конечно, вы не предпочли на этот выход какую либо из пресных барышень.
— Вторая кадриль? — переспросил он, бросив быстрый взгляд на Сэма. — Я бы предпочел мазурку, но уверен, что ваш жених вряд ли уступит свое право отвести вас к столу.
— Вы догадливы, граф, — сухо отрезал Самюэль. — Надеюсь, вы удовлетворены?
— Более чем, — вновь поклонившись мне, с улыбкой ответил Михай. — Я буду ждать мгновения, когда смогу вывести вас на паркет.
— Ждите, — прошипела я ему уже в спину. Но как-то так… без соответствующей экспрессии.
Ни Сэм, ни Виль этого не пропустили:
— Рассчитываешь на признание? — Вильен успел опередить с вопросом.
— Признание? — усмехнулась я. — Хотя бы на намек.
— Намек на что? — поинтересовался Соул.
От неожиданности я вздрогнула. И даже прикусила губу, чтобы не вскрикнуть, настолько неожиданным стало для меня его появление.
Понятно, что множество гостей, желающих попасть внутрь ратуши, создавало определенную суету, в которой вполне были возможны подобные сюрпризы, но меня собственная рассеянность напугала. Покушения, наемники… следовало быть осторожнее, я же продолжала вести себя, как если бы мне ничего не угрожало.
— Да вот, — заставив себя улыбнуться Фариху и внимательно наблюдающей за мной матушке, начала я, — пытаюсь понять, на что именно намекает виконт Паррей, оказывая мне знаки внимания?
Энгин оказался поблизости как раз вовремя, чтобы послужить объяснением. Да и взгляд у него был соответствующий.
— На свои симпатии, — склонился он тут же к моей руке. — Вы уже видели князя? — выпрямляясь, уточнил он.
— Нет, — продолжая демонстрировать приветливость, ответила я.
О том, что услышат, не беспокоилась, это в самой ратуше использование магии запрещено, а здесь достаточно нужного заклинания.
— Он уже прибыл. Вместе с принцем Ораном, — заметил, словно готовя меня к чему-то Фарих. — С ними Ибрагим Аль Абар, первый советник принца, — продолжил он после короткой паузы.
Соул еще о чем-то говорил, а я… я пыталась не провалиться в нахлынувшие вдруг воспоминания.
Степь, выставленный для ночевки лагерь, внезапно появившийся из темноты отряд летучей стражи и… один из телохранителей, сопровождавших караван, тело которого я сегодняшним утром видела в комнате князя.
* * *Шествие в полонезе возглавляли императрица Селия и гость Аркара принц Оран.
Первая леди империи была в белом, который подчеркивал ее красивую смуглую кожу. Настоящая демоница! Именно так называли ее за глаза.
Тонкая, гибкая, неукротимая… Темные глаза, высокие скулы, чувственный рисунок губ. В свои сорок пять лет, родив трех детей, она продолжала служить музой для поэтов, которые восхваляли не только ее красоту, но и ум. Матушка была уверена, что самые удачные политические решения император Ассель принимал после того, как проводил ночь в спальне своей супруги.
Насколько это соответствовало действительности сказать трудно, но империя процветала. Императрица — тоже, с женской снисходительностью прощая мужу мелкие провинности, но не позволяя ни одной женщине посягнуть на то место в его сердце, которое было занято ею.
Четвертый сын султана Мурада прибыл на бал в традиционной одежде степняков. Заправленные в высокие сапоги черные штаны, такого же цвета рубашка, стянутая на поясе узорчатым платком, и богато вышитый длиннополый жилет. На голове — тюрбан, украшенный несколькими крупными камнями.
Они были очень красивой парой. Значительно более интересной, чем император Ассель со своей официальной фавориткой леди Исабель, которые выходили вторыми.
Третьими были мы с князем Северовым.
Неслыханная дерзость, если принять во внимание мое положение в обществе, и знак высочайшего расположения, когда та же ситуация рассматривалась с точки зрения взаимоотношения двух империй.
Я бы и рада избежать столь сомнительного удовольствия оказаться среди самых главных тем прошедшего бала, но отказать в просьбе Даниилу Федоровичу не смогла. Не после событий последних дней.
— Вы постоянно чему-то улыбаетесь, — опускаясь передо мной на колено, заявил вдруг молчавший до этого Северов.
Впрочем, полонез не тот танец, во время которого принято разводить политесы.
— Предлагаете поплакать? — не нашла я ничего умнее, обходя его по кругу.
— Счел бы это оскорблением мне, — продолжил он удивлять. Да еще и чуть сжал мои пальцы, хотя это именно я держалась за его поднятую руку.
Отвечать не пришлось. Князь поднялся, фигура сменилась, возвещая конец короткого разговора и продолжение пытки. Как бы ни казался красив и горделив этот танец, я его не любила. Не было в нем ни теплой ностальгии вальса, ни веселого задора кадрили, ни игривости котильона.
