Руслан Мельников - Рудная черта
– И-и-и-и-и-и-и-и!..
– И-и-и-и-и-и-и-и!..
– И-и-и-и-и-и-и-и!..
Несущиеся отовсюду пронзительные, неумолкающие визги перекликались один с другим, дополняли друг друга. Накладывались, наслаивались, сливались воедино.
И – вот уже сплошное «И-и-и-и-и-и-и-и!..» звенит над каменистым плато.
– И-и-и-и-и-и-и-и!..
Одно только.
– И-и-и-и-и-и-и-и!..
И – ничего более.
– Властитель! – Бернгард заговорил, когда Всеволод уже перестал на это надеяться. Заговорил глухо, быстро, отрывисто. – Это – Властитель, отступивший ночью за границу обиталищ. Это его Пьющие идут сейчас на нас.
– А я полагал, днем мы беспрепятственно доберемся до рудной черты, – процедил Всеволод.
– Я тоже, – отвел глаза Бернгард. – Полагал. Так. Но вышло иначе.
– Черный Князь понял, что мы замыслили?
– Вероятно. Наверняка, он видел с той стороны, как мы раздвигаем мертвые воды и, скорее всего, догадался о причине, побудившей нас к этому. Он не желает оставаться за чертой. И он сделает все, чтобы помешать нам замкнуть границу миров. Собственно, уже делает…
– Упыри выходят на солнце по его воле? – спросил Всеволод.
– По своей этого не стал бы делать ни один из них. Сейчас, когда мертвые воды не разделяют обиталища, Властитель может повелевать всеми своими Пьющими. И теми, кто укрылся с ним за кровавой чертой. И теми, кто остался здесь. Так что на нас будут напирать с двух сторон. И нас непременно сомнут, задавят массой. Если…
– Если мы не атакуем сами? – хищно осклабился Всеволод.
– Да, – ответил Бернгард. – Сейчас все-таки не ночь – день. К тому же с собой, в проход между мирами, Властвующий успел увести меньшую часть своего войска. Большую он бросил здесь. В общем, возможность добраться до границы миров у нас еще есть. По крайней мере, сейчас это сделать проще, чем пробиваться назад к Стороже.
– Тогда не будем терять времени. Я поведу своих людей. Ты – кличь своих… м-м-м… рыцарей.
Умрунов…
Бернгард покачал головой.
– Погоди, русич, не спеши. Нам лучше разделить силы. Чтобы одни смогли пробиться там… – кивок на узкую расщелину посреди озера, – кого-то следует оставить здесь…
Взгляд на берег, обступаемый со всех сторон визжащими тварями.
– Пока мы будем спускаться вниз, нас должны прикрывать сверху. Хорошо, надежно прикрывать. Тем, кто останется на берегу, перед смертью придется от души помахать мечами.
«Перед смертью»… Всеволод поморщился. А впрочем, разве возможен иной исход? Нет. Слишком много нечисти движется сейчас по зову Черного Князя с плато и из укрытого туманом ущелья к Мертвому озеру. Встать на ее пути и выжить – невозможно. Даже при свете дня. Пожженные солнцем упыри все равно возьмут числом, массой. Темные твари растопчут, сомнут, сбросят в воду любой заслон, который способна выставить сейчас горстка сторожных воинов. Рано или поздно, но это случится. Все дело лишь в том, насколько рано и насколько поздно…
– Задача остающихся – задержать Пьющих перед озером так долго, как это возможно, – продолжал Бернгард. – Они дадут нам шанс, которым мы либо воспользуемся, либо нет.
– Кто «мы», кто «они», Бернгард? – Всеволод исподлобья глянул на магистра. – Кто пойдет? Кто останется?
– Идем я и ты, и это не обсуждается, – сухо сказал Бернгард. – Сам понимаешь – мои слова и твоя кровь…
Да, уж… Кровь Изначальных. Без нее рудной черты не замкнуть.
– Еще?
– С нами отправятся мои рыцари. Те, которых я специально готовил к этой битве.
– Твоя мертвая дружина?
– Да. Больше никого не нужно. Проход на дно слишком узок, так что все прочие пусть остаются на берегу. И не спеши возражать, русич. В бою с Пьющими, да и в любом другом бою каждый из моих серебряных рыцарей стоит двоих-троих, а то и доброй полудюжины живых сторожных воинов. Это сейчас наша главная сила, и ее следует использовать для решающего удара.
– А живые, значит, загибайтесь в заслоне?
– Они погибнут в любом случае, русич. А мертвые все же доберутся до кровавой границы вернее и скорее, чем живые.
Всеволоду все это очень не нравилось. Да и кому такое понравится?! Ему предлагали оставить верных соратников, а самому спускаться к рудной черте в компании Черного Князя-магистра и накачанных серебром умрунов. Но ведь и возразить было нечего. Бернгард сейчас был кругом прав. И от той жестокой правоты злость разбирала такая…
Ладно, закрыть бы брешь между мирами, а уж там… а уж потом…
Глава 41
Никто не спорил и не возражал. Все всё понимали. И без того невеликий отряд разделился на две небольшие группки. Развернулись спинами друг к другу. Живые… пока еще живые ратники выстроились упругим полукругом перед узкой прорехой в мертвых водах. Изготовились к обороне. Щиты – стеной. Оружие и лица обращены к подступающим тварям.
Бернгардовы умруны вновь становились клином. Махоньким таким пешим клинышком, способным легко втиснуться в тесный проем меж киселеобразными темными стенами. Всеволод занял место на самом острие. Сражаться впереди – таково было сейчас его единственное и непременное условие.
Бернгард неохотно уступил. Сам встал рядом. И рыцарям из авангарда велел прикрывать Всеволода. Так велел, чтобы и Всеволод услышал.
– Ты можешь отважно биться в первых рядах, но не имеешь права проливать свою кровь, – сухо напутствовал его магистр. – Помни об этом, русич, и знай – в бою тебя будут оберегать даже помимо твоей воли.
Всеволод зло сплюнул. Процедил, глядя на белесую массу, медленно, но неумолимо, словно взбухающая квашня, поднимавшуюся из озерных глубин:
– Пора бы начинать, Бернгард. Упыри скоро заберутся наверх.
– Пусть, – ответил магистр. – Чем больше своих Пьющих Властитель выведет сейчас из озера на солнце, тем легче будет с ними справиться. Подождем. Еще. Немного.
Они ждали.
Секунды текли как часы.
Бернгард отдавал последние распоряжения. Наказывал остающимся на берегу воинам ни при каких обстоятельствах не спускаться вниз. Живому заслону, прикрывавшему мертвый клин, надлежало стоять до последнего. Всеволод угрюмо молчал, молчанием своим поневоле подтверждая приказы магистра.
Всеволод стоял на краю обнажившегося берегового склона – у начала извилистой расщелины, расколовшей мертвые воды. Склон был крут и сплошь покрыт мелкой галькой. Наверх по такому подняться нелегко. Зато сверзнуться вниз – запросто. Эржебетт, сброшенная матерью, помнится, кубарем катилась до самого дна. До самой рудной черты. До бреши между мирами.
«Что ж, тем удобнее будет атаковать, – отметил он про себя. – Сверху вниз – оно завсегда удобнее».
Исходящие из озера упыри тем временем вовсе замедлили продвижение. Последние аршины давались нечисти особенно трудно. Неуклюжие, обожженные солнцем кровопийцы, достигнув обрывистой береговой кромки, едва шевелились. Падали, срывались, съезжали вниз по осыпающейся гальке. Поднимались, карабкались дальше. Снова падали. Толпились и топтали друг друга в жуткой давке.
