Анджей Сапковский - Крещение огнём
Францеска Финдабаир, она же Энид ан Глеанна, Маргаритка из Долин, дождалась, пока за Ваттье затворятся двери, и погладила оцелотов.
— Можно, Ида.
Ида Эмеан аэп Сивней, чародейка эльфов, вольная Aen Seidhe с Синих Гор, скрывавшаяся во время аудиенции под заклинанием невидимости, материализовалась в углу библиотеки, поправила платье и киноварно-рыжие волосы. Оцелоты прореагировали лишь тем, что чуточку шире приоткрыли глаза. Как все коты, они видели невидимое, их невозможно было обмануть таким простым заклинанием.
— Меня уже начинает раздражать этот парад шпионов, — язвительно сказала Францеска, устраиваясь поудобнее на стуле черного дерева. — Хенсельт из Каэдвена недавно прислал «консула». Дийкстра направил в Доль Блатанна «торговую миссию». А теперь сам супершпик Ваттье де Ридо! Ах, а еще раньше тут крутился Стефан Скеллен, Великий Императорский Никто. Но я не дала ему аудиенции. Я — королева, а Скеллен — никто. Хоть и с должностью, а — никто.
— У нас Стефану Скеллену больше повезло, — медленно проговорила Ида Эмеан. — Он беседовал с Филавандрелем и Ванадайном.
— И, как Ваттье меня, выпытывал их о Вильгефорце, Йеннифэр, Риенсе и Кагыре Маур Дыффине, сыне Кеаллаха?
— В частности. Ты удивишься, но его больше интересовала оригинальная версия пророчества Ithlinne Aegli aep Aevenien, особенно фрагменты, говорящие о Aen Hen Ichaer, Старшей Крови. Интересовала его также Tor Lara, Башня Чайки, и легендарный портал, некогда связывавший Башню Чайки с Tor Zireael, Башней Ласточки. Это так типично для людей, Энид. Рассчитывать на то, что сразу, по первому их слову, мы откроем им загадки и тайны, которые сами пытаемся распутать уже не одну сотню лет.
Францеска подняла руку и посмотрела на перстни.
— Любопытно, — сказала она, — знает ли Филиппа о странных интересах Скеллена и Ваттье? И Эмгыра вар Эмрейса, которому оба они служат?
— Рискованно предполагать, будто не знает, — Ида Эмеан быстро взглянула на королеву, — и утаить, что мы знаем это, от Филиппы и от всей ложи на совещании в Монтекальво. Это могло бы поставить нас в сложное положение… А ведь мы хотим, чтобы ложа возникла. Хотим, чтобы нам, эльфьим чародейкам, верили, не подозревали в двойной игре.
— Дело в том, что мы действительно ведем двойную игру, Ида. И чуточку играем с огнем. С Белым Пламенем Нильфгаарда…
— Огонь опаляет, — Ида Эмеан подняла на королеву удлиненные умелым макияжем глаза, — но и очищает. Сквозь него надо пройти. Необходимо рискнуть, Энид. Ложа должна возникнуть, должна начать действовать. В полном составе. Двенадцать чародеек, среди них та, о которой говорит пророчество. Даже если это игра, мы должны поставить на доверие.
— А если провокация?
— Ты лучше знаешь втянутых в дело лиц.
Энид ан Глеанна задумалась.
— Шеала де Танкарвилль, — сказала она наконец, — это скрытная отшельница, никаких связей. У Трисс Меригольд и Кейры Мец такие связи были, но сейчас обе они эмигрантки, король Фольтест изгнал из Темерии всех чародеев. Маргариту Ло-Антиль интересует только ее школа и ничего кроме. Конечно, в данный момент три последние находятся под сильным влиянием Филиппы, а Филиппа — загадка. Сабрина Глевиссиг не откажется от политического влияния, которое сохраняет в Каэдвене, но ложу не предаст. Ее слишком привлекает власть, которую дает ложа.
— А Ассирэ вар Анагыд? И вторая нильфгаардка, с которой мы познакомимся в Монтекальво?
— О них я знаю мало, — слегка улыбнулась Францеска. — Но как только увижу, буду знать больше. Как только увижу, во что и как они одеты.
Ида Эмеан прищурила подведенные глаза, но задавать вопросы поостереглась.
— Остается нефритовая статуэтка, — проговорила она спустя минуту. — По-прежнему ненадежная и загадочная фигурка из нефрита, упоминание о которой тоже можно выискать в Ithlinnespeath. Пожалуй, пора бы дать ей высказаться. И сообщить, что ее ждет. Помочь тебе с декомпрессией?
— Нет. Я сделаю это сама. Ты же знаешь, как реагируют на распаковку. Чем меньше свидетелей, тем легче она переживет удар, нанесенный ее гордости.
***Францеска Финдабаир еще раз проверила, весь ли дворик плотно изолирован от остальной части дворца охранным полем, перекрывающим изображение и заглушающим звуки. Зажгла три черные свечи в подсвечниках с вогнутыми зеркальными отражателями. Подсвечники стояли на символах Беллетэйна, Ламмаса и Йуле в местах, обозначенных кольцевой мозаикой пола, изображающей восемь знаков Викки, эльфьего зодиака. Внутри зодиакального кольца располагался мозаичный же круг поменьше, усеянный магическими символами и охватывающий пентаграмму. На трех символах меньшего круга Францеска поставила небольшие металлические треножники, а на них осторожно и тщательно разместила три кристалла. Нижние шлифованные грани кристаллов повторяли форму верхних плоскостей треножников, что само по себе обеспечивало чрезвычайно точную их установку. Тем не менее Францеска все же несколько раз проверила правильность сопряжения. Ошибки допустить было нельзя. Слишком велик риск.
Неподалеку шумел фонтан, вода изливалась из мраморного кувшина, который держала мраморная наяда, и четырьмя каскадами спадала в бассейн, шевеля листья кувшинок, между которыми шныряли золотые рыбки.
Францеска отворила шкатулку, вынула маленькую нефритовую, мыльную на ощупь фигурку, установила ее строго по центру пентаграммы. Отступила, еще раз взглянула на лежащий на столе листок с непонятной обычному эльфу тарабарщиной, глубоко вздохнула, подняла руки и произнесла заклинание.
Свечи мгновенно вспыхнули ярче, фасетки кристаллов разгорелись и начали лучиться струями света. Струи ударили в фигурку, которая тут же изменила цвет — из зеленоватой стала золотой, а через мгновение — прозрачной. Воздух задрожал от магической энергии, бьющей в защитные экраны. Одна из свечей прыснула искрами, по полу заплясали тени, мозаика ожила, изменяя рисунки. Францеска не опускала рук, не прекращала инкантации.
Фигурка очень быстро вырастала, увеличивалась, пульсируя и оживая, изменяла структуру и форму, словно ползающий по полу клуб дыма. Свет, вырывающийся из кристаллов, прошивал этот дым насквозь, в лентах блеска появилось движение и затвердевающая материя. Еще мгновение, и в центре магических кругов возникла человеческая фигура. Фигура черноволосой женщины, бессильно лежащей на полу.
Свечи расцвели лепестками дыма, кристаллы помутнели. Францеска опустила руки, расслабила пальцы и смахнула пот со лба.
Черноволосая женщина на мозаичном паркете свернулась в клубок и начала кричать.
— Как тебя зовут? — звучно спросила Францеска. Женщина напряглась, прижимая обе руки к низу живота.
