Елена Усачева - Откровение
— А где Макс? — Я уже была спокойна.
Грегор перестал нервно переставлять бутылки на камине и поднял голову. На секунду замер, прислушиваясь, а потом опять потянулся к вину, выравнивая и без этого идеальный стеклянный строй.
— Сказал, что скоро вернется. — Нахмурившись, Грегор посмотрел на бутылки и опустил руки. — До него миль пять.
Пять миль? Прекрасно! Пять миль не двадцать пять и тем более не сто. Я подожду.
— А ты… давно здесь? — Я медленно расставляла тарелки. Руки меня не очень слушались, поэтому я следила за своими движениями, чтобы ненароком ничего не разбить.
— Ну… — уклонился от ответа Грегор и снова уставился на меня.
Я в очередной раз поправила падающую на лицо прядь. Что может быть сложного в том, чтобы расставить еду по столу? Со скоростью вампира это можно сделать в секунду…
— А ты… — начал Грегор, и его опять что-то смутило.
Так мы с ним будем разговаривать до скончания века.
— Ты останешься на вечеринку? — спросила я его напрямую.
Грегор заулыбался, словно я наконец заговорила на знакомую для него тему.
— Ну да, я здесь вроде как за музыку отвечаю.
— За музыку? — Я обернулась к синтезатору. Мне казалось, что музыка — царство Макса.
— Я принес несколько дисков. Ты такого еще не слышала.
Не сомневаюсь.
— У меня, там, это было очень популярно.
— Там? — Я попыталась вспомнить, что Макс рассказывал о Грегоре. Вроде он охотник и, несмотря на устрашающую внешность, самый спокойный из всех вампиров. И, кажется, самый добродушный.
— В Мёдлинге у меня была музыкальная группа.
Я вовремя вспомнила, что у меня в руке тарелка и спешно поставила ее на стол.
— Ты пел? Погоди, а ты разве не из Германии?
— Я был басистом. — На лице у Грегора появилась мечтательная улыбка. — Мёдлинг в Австрии. В Берлин я потом приехал, когда уже… Ну, да. А до того из города особенно никуда не выезжал.
— И что же стало?
Окна в мастерской были занавешены, что создавало ощущение безвременья. Как будто здесь был постоянный вечер.
— Ну, мы там повздорили с одними… — Грегор махнул рукой, словно разговор между нами происходил уже не первый раз. — У того типа группа как бы круче была. Им не понравилось, что мы вроде как больше народа на концерт собрали. Они к нам и пришли. Ну и… Ночью дело было, я там не все разглядел.
— Они оказались вампирами?
— Ну да, румынами.
— Румынами? — Я не видела особой связи между этими двумя понятиями.
— Ага, из Трансильвании. Они там все немного чокнутые. Считают себя самыми главными.
— Вас всех сделали вампирами?
— Только меня. — Грегор стал распаковывать следующую коробку. — Вроде как с икринкой поступили — пока рыбка не вылупится, она съедает все внутри. Я когда в себя пришел, не сразу сориентировался. Уже потом мне сказали, что я сам решил проблему своей группы.
Тарелки красиво стояли на столе, а я все переставляла их и переставляла, не в силах остановиться.
— Ты убил музыкантов собственной группы?
Нет, я, наверное, к этому никогда не привыкну.
— Я ж говорю, не разобрал поначалу. — В его голосе не было раскаяния, он говорил о случившемся как о свершившемся факте. — А потом, когда все понял, было уже вроде как не до этого.
— И они тебя взяли с собой?
Я пыталась представить Грегора обычным человеком, и у меня ничего не получалось. Не виноват… Он ни в чем не виноват. Разве в ту ночь он думал, что станет монстром? Мечтал быть убийцей? Почему же тогда Смотрители так поступают? Ведь должны же быть какие-то другие методы.
— Они ушли в свои земли. А я отправился в Вену, хотел по музыке кое-чему подучиться. Там же много всяких было. Ну, а потом уже в Германию перебрался. Одному как-то неуютно.
— Что стало с теми, другими, которые сделали все это? — Стол закончился, и только тогда я поняла, что сервировка у меня получается странная — тарелки выстроились в один ряд.
— Они вроде как с мадьярами[26] связались, потом война началась. Их всех перебили. Там Смотрители хорошо поработали.
Смотрители… поработали… И Грегор так спокойно говорит?
— Тебе нравится быть вампиром?
Грегор осторожно складывал пустые упаковки обратно в коробки. В его огромных руках тонкий пластик ни разу не хрустнул.
— А чего? Нормально. Я, может, опять группу соберу, выступать будем. В голове постоянно звучит музыка. Ну, вроде как попереживал поначалу, а потом… Куда деваться-то? Получилось как получилось. Все, что было раньше, быстро забывается.
— Значит, в Трансильвании до сих пор есть Смотрители?
Грегор вскинул на меня глаза и замер. Не понравился мне его взгляд. Он стал напряженным. А лицо одеревенело. Разве это существо мне сейчас говорило о музыке?
Рука машинально пошла к волосам, но я смогла только дотянуться до бус. Пальцы бездумно перебирали жемчужины. Что я такого спросила? Он сам заговорил про Смотрителей. Да что он вообще себе возомнил!
Грегор чуть приоткрыл рот, то ли собираясь мне что-то сказать, то ли… За секунду я успела представить, что будет дальше. Как покажутся из-за губ белоснежные клыки, как с глухим чмокающим звуком они вонзятся в мою шею, как тугой струей польется из раны кровь, как все тело пронзит одна бесконечная боль. Секунда — и все…
Я резко опустила руку, собираясь объяснить, что Грегору бояться нечего, и если ему неприятно говорить о Смотрителях, мы можем сменить тему…
Сначала я почувствовала острую боль в шее, но не под подбородком, где успела ее себе нафантазировать, а сзади. И тут же по полу застучали быстрые горошины. Взгляд Грегора изменился. Черные глаза отдалились, лицо перекосила ярость. Я схватилась за шею. Из-под пальцев что-то выскользнуло.
— Стоять!
Передо мной пронеслась быстрая тень. А я все смотрела на свою руку, из которой падали легкие жемчужины, срываясь с разорванной нитки.
— Грегор! — Голос Макса звенел яростью. — Idiot! Was erzahlst du da? Ich habe dich doch gebeten! Ich habe dich doch gewarnt![27]
— Sie hat die Halskette zerrissen! — быстро заговорил Грегор. — Was soil das heiBen? Ich gehe![28]
Грегор сделал два шага к выходу, но Макс остановил его.
— Sie ist ein Teil von mir. Und du gehst nirgendwo hin, weil einfach nichts passiert! Sie gehort zu uns![29]
— С нами… — фыркнул Грегор. — Зачем она это сделала?
— Маша, что с тобой? — Холодные ладони легли мне на плечи, и тупая боль в груди начала проходить.
— Мне стало страшно, — прошептала я. — Бусы вдруг порвались…
— Сейчас соберем… — заторопился Макс. Он закружился в стремительном танце по мастерской, подбирая разбежавшийся жемчуг.
