Марина Добрынина - Бей ушастых! Часть 1
— Протрезвела?
— Я не пила.
Иоханна присаживается на стул и сидит, выпрямив спину и опустив глаза. Ну, прямо-таки, пай-девочка.
— Лин не виноват, папа. Ты напрасно на него набросился.
— Возможно. У тебя своя голова на плечах.
Вздыхает.
— Это была просто инсценировка. Не для тебя, для Кира.
Ох, ну спасибо и на этом. Хотя и странно.
— И чем же Кир у нас провинился?
— Я не хочу об этом говорить.
— А придется! Кир — практически член моей семьи, и я не хочу извиняться еще и перед ним.
Поднимает на меня изумленный взгляд.
— Ты извинился перед Лином?
— Судя по всему, придется.
— Хорошо бы, он и так натерпелся. Еще и ты…
Ханна грустно улыбается. Ну что же там такое произошло?!
— Кир избил его и велел изнасиловать. При мне, — просто так сообщает Ханна, а я аж на месте подпрыгиваю.
— Что?! Дуся знает?!
— Нет, и надеюсь, что ты ей не скажешь.
Ну да, лучше не говорить или Кирдыку нашему будет не то что мандоса трындец, а я даже и представить себе не могу, что. И не имеет особого значения, наш это был полковник или не наш.
— Тот Кир, из прошлого, — продолжает Ханна, — решил, что Лин — шпион.
Хм, ну, если так, то вполне логично и допустимо. Зона боевых действий, странная неизвестно откуда появившаяся личность. Что так шокировало Иоханну? То, что это был Лин? Но вместо этого я задаю совсем другой вопрос:
— Ты не думаешь, что он мог измениться за прошедшее время? — интересуюсь я.
— Не знаю. Но этот Кир, он мне тоже кое-что сказал такое… Я не хочу повторять. В общем, он обвинил меня в измене, и не с первым Киром, а с… Лином.
— А у него были основания?
— Да нет… Но…
— Были или нет?
— Ему могло показаться…
— Ханна, доченька, а ты с ним разговаривала об этом?
— Я не хочу с ним разговаривать. Я решила расторгнуть помолвку.
— Но ты же его любишь!
— Мне кажется, уже нет.
Здрасти, приехали. Ей кажется, что уже нет!
— А он тебя?
— Не знаю. Может быть.
— Ну, а зачем ты тогда над ним издеваешься? Мне было тяжело и неприятно увидеть тебя у Лина в таком виде. А ему каково?
Ханна смотрит на меня недоверчиво.
— Папа, ты что?
— А что?
— Почему ты его защищаешь?
Пожимаю плечами.
— Потому что он — пострадавшая сторона. Вместо того, чтобы просто порвать все отношения, ты мучаешь парня какими-то дурацкими сценами. Я не ожидал, что ты можешь быть такой жестокой, дочка.
Если бы не история с Лиафель, не ощущение того, что меня женщина использовала жестоко и бессмысленно, может быть, я бы отреагировал иначе. Возможно, я сказал бы, что так ему и надо, что он сам во всем виноват, но сейчас отчего-то я понимаю Кира особенно хорошо, и мне его жаль.
— Мы с Лином решили пожениться, — сообщает вдруг Ханна, а я в ответ совершенно спокойно заявляю:
— Нет.
— Почему?
— Это глупо, бессмысленно. Я запрещаю и даже обсуждать эту тему не буду. Ты не выйдешь за Лина Эрраде. Да, кстати, ты беременна?
Ханна вздрагивает и шепчет:
— Да. От Кира. Только не говори ему.
— Даже не собираюсь. И я очень надеюсь, что в ближайшее время ты с ним объяснишься. Все, ты можешь идти.
Иоханна удаляется, и я, наконец, могу расслабиться. Я, кажется, скоро стану дедушкой. Надо Аннет сказать. О, боги, она же скоро приезжает, а у меня здесь неизвестно что творится. Что делать?!
* * *Я тихо вышел из спальни и устроился в гостиной. Подожду, пока нарезвятся, отправлю девчонок домой, Шеоннеля выпровожу в его покои, и буду отдыхать. А что касается извинений перед Вальдором… обойдется!
И только я о нем подумал, как он объявился. Вошел без стука. Наглость, однако. Я на всякий случай встал. Кто его знает, вдруг опять бить надумает?
— Сиди, — распорядился король и устроился в кресле напротив меня.
Какое-то время мы молчали. Я первым не выдержал.
— Ну, что?
— Что? — откликнулся Вальдор.
— Слушай, Валь, я понимаю, что это твой дворец, и ты можешь находиться в любой его части, сколько твоей душе угодно. Но что-то подсказывает мне, что ты сюда пришел не для того, чтобы молча посидеть.
— Я поговорил с Ханной. Извини, — выпалил король.
Не очень искренне получилось. Ну и ладно. И так сойдет.
— Бывает. Ты только в следующий раз перстни эти свои дурацкие снимай и… я не знаю, попроси хотя бы вот Николая, чтобы он позанимался с тобой. Ты раскрываешься, как дурак последний.
— Я тебе должен еще и спасибо сказать? За то, что не дал мне сдачи?
— Не обязательно.
— Ты в курсе, что Ханна за тебя замуж собралась?
Хороший вопрос! Я в курсе, что Ханна на мое предложение не ответила ни да, ни нет. Но Вальдору это знать не обязательно.
— В курсе.
— Так вот, даже не мечтай!
— Да, я собственно и не мечтаю. Только ведь Кир, придурок этот, думает, что она от меня беременна.
Зря я это ляпнул. Может быть, Вальдор еще не в курсе что скоро дедушкой станет? Хотя, нет, судя по тому, что не удивился, в курсе.
— Так. Понятно. А Ханна этого не отрицает. Да?
Я пожал плечами. Откуда мне знать, что ему по этому поводу Ханна сказала.
— Так вот, чтобы вы там себе не навыдумывали, ты на ней не женишься! — прорычал Вальдор, — и с ней я еще поговорю. Что за дурость? Скрывать от Кира, что он отец ребенка!
— Твой Кир сам дурак! — огрызнулся я, — и оставь Ханну в покое. Вот занялся бы лучше сыном. Хороший, кстати, парень. Только зажатый какой-то.
— И ты решил, что времяпровождение с тремя шлюхами поможет ему раскрепоститься? — съехидничал король.
— С пятью, — серьезно поправил я.
— Да хоть с десятью! — рявкнул Вальдор, — но чтобы больше бардак во дворце мне не устраивали и…
Тут дверь в спальню открылась и показалась смущенная физиономия Шеоннеля.
— Ваше величество, простите, это была моя идея, привести девушек во дворец.
— Кому-нибудь другому соври! — в сердцах огрызнулся король и тут же опомнился, — то есть я не хочу сказать, что не доверяю тебе, но, зная Лина, не могу поверить, что привести девушек во дворец — твоя идея.
— Это было наше совместное решение, — подсказал я.
Шеоннель согласно закивал.
— Хотя, — задумчиво продолжал я, — было бы разумнее с нашей стороны свалить все на девчонок. Все равно Валь ничего бы им не сделал. Он у нас добрый король, девиц не обижает.
— Кстати, о девчонках, — Шеоннель смущенно улыбнулся, — они кушать хотят.
— Никаких самостоятельных вылазок на кухню! — отрезал Вальдор.
— Слуги от меня разбежались, — счел нужным пожаловаться я.
