Евгения Лифантьева - Железный герцог
— А! Так вот что означает зуд в коленях! — рассмеялся голем. — А я уж думал, что унаследовал из прошлой жизни и память об артрите.
Голем несколько раз присел и заключил:
— Да, пора смазывать. А чем?
— Минеральным маслом, как любой тонкий механизм. Купим в ближайшем городе.
Кони неспешно шагали по ухоженной дороге, голем, отбросив палку, некоторое время шел в задумчивости.
— Простите, Генрика! — вдруг заговорил он. — Можно занять еще немного вашего времени?
— Да, Ваше Высочество!
— Вот именно об этом мне и хотелось поговорить. Не зовите меня, пожалуйста, по титулу. Какой я герцог, если ночую на конюшне рядом с лошадьми?
Генрика засмущалась:
— Но что мы можем сделать? Снимать для вас еще одну комнату, удивляя хозяев?
— Вот и я о том же. Понимаете, Генрика, после смерти я осознал себя как голема. Мне приходилось, слышал раньше о железных слугах, о том, что их изготавливают в мастерских и заставляют двигаться, используя серую Силу.
Но кто — Я???
Неужели всего лишь порождение магии, чье предназначение — охранять хозяина? И только потом пришли воспоминания о прошлой жизни. Но эта память — не моя! Я не чувствую себя герцогом Мором, хозяином Драконьего гнезда, бывшим великим маршалом Келенора. Словно что-то изменилось в душе. Память осталась, но у меня будет своя жизнь и другая судьба.
— Смерть — это изменение. Вы прошли через нее. А сейчас ваша душа осваивает новое тело. Ей непривычно жить в металле… Ведь, благодаря ему, вы лишись многих привычных ощущений. Например, теперь вам недоступен вкус еды и вина…
— Вот именно! Герцог Мор любил хорошие вина. В Драконьем гнезде прекрасные подвалы, герцог Мор гордился своей коллекцией вин. А мне это безразлично. К тому же… понимаете, все мои друзья и недруги, все, кто знал герцога Мора, давно его похоронили. Они уверены в его смерти. Кто-то огорчился, кто-то обрадовался. Но гораздо важнее другое. Они все уверены, что герцога Мора нет в живых. А человек живет лишь до тех пор, пока люди верят в то, что он жив. Если тот, кого похоронили, каким-то чудом оказывается жив, то это уже другое существо.
Генрика рассмеялась:
— Я слышала про эту горскую легенду. Если кто-то гибнет во время снежного бурана или под оползнем, но потом, через много дней, вдруг приходит к своим родным, то пришедший всегда оказывается не человеком, а кромешной тварью, принявшей обличье погибшего. Жуткая смерть ждет всю его семью, да и другие невинные люди могут пострадать. Это красивая сказка, но одна незадача — очень сложно, не владея магией иллюзий, принять чье-то обличье. Наша внешность — это признак тела, а если душа его покинула, то оно разрушается. И через малое время уже становится совершенно не похоже на то тело, в котором жила душа. Труп — он и есть труп. Особенно не свежий. На нем всегда будут следы ран, послуживших причиной смерти, и следы тления… конечно, можно предположить, что демоны могут владеть магией. Но какая им нужда до бедных горцев, потерявших родственника?
— Так-то оно так, — продолжил голем, — но я чувствую себя именно таким вухом, как зовут у нас в горах оживших мертвецов. К тому же… вряд ли хоть одна душа, кроме вас с Арчи, признает мои права на герцогскую корону. Поэтому зовите меня как-нибудь просто… ну, например, дядюшкой Эльриком. Кстати, это вполне может оказаться правдой. Ты, Генрика, читала мне записки твоего отца. Я понял, что твоя мать — герцогиня Вильмирская, урожденная баронесса Бедхн-иль? Если покопаться в фамильном древе Моров, то вполне могут обнаружиться родственники с этих островов. Девушки из семей морских баронов всегда были завидными невестами, ведь в приданное они получали не земли, а золото.
— Хорошо… дядюшка Эльрик, — согласилась Генрика. — Знаете, а такое обращение к вам позволит меньше заботиться о секретности. Големы — весьма распространенная вещь, и ничего удивительного в том, что мы взяли в дорогу магического охранника. Чары невидимости я не буду убирать, но если какой-нибудь монах или просто одаренный истинным зрением человек вдруг рассмотрит суть, особой беды не будет. Использовать механических слуг законом не запрещено. Только… вы сможете сделать вид, что вы лишь голем, которого хозяева по своей прихоти называют дядюшкой?
«Дядюшка Эльрик» кивнул:
— Хорошо.
Походка его моментально изменилась. Теперь он шел, выпрямившись, почти не сгибая ноги в коленях, всем своим видом подчеркивая механичность движений.
Генрика рассмеялась:
— У вас несомненное актерское дарование! Только сейчас вокруг — ни одного монаха, а перед лошадьми вы можете не притворяться.
Разговор с големом развеселил Генрику, но к вечеру ее опять охватила смутная тревога. В голове крутились сразу несколько вопросов, и ни на один из них она не могла найти ответа.
Первый — что же все-таки произошло с душой ее отца? Даже если поверить голему, который говорит, что после смерти души впадают в беспамятство, то куда направилась отцовская? Неужели она навсегда затеряется на кромешной стороне?
И еще Генрику беспокоил их спутник. Так случилось, что они с Арчи взяли на себя ответственность за голема как за свою собственность. Но «дядюшка Эльрик» — не безвольный механизм, какими обычно бывают големы. Это существо со своими целями и своей судьбой. Чем дальше, тем больше голем казался Генрике похожим на обычного человека — очень грустного, словно усталого, но продолжавшего идти к какой-то своей цели, о которой она ничего не знает. О герцоге Море она слышала только самые хорошие отзывы: отважный воин, талантливый командир, честный человек. Но, как любой солдат, он наверняка привык распоряжаться чужими жизнями. Сколько людей погибло, сражаясь под его командованием?
Да, герцог Мор умел воевать так, что вместо сотни за Кром уходил десяток. Но Генрика прекрасно помнила рассказ Бьорна об «атаке пятисот мертвецов». Пятьсот рыцарей остались защищать Бенскую заставу, и те, кто прощался с ними, уходя с перевала, говорили с живыми, зная, что не пройдет и нескольких часов, и те будут мертвы. Из пятисот рыцарей выжил один — барон Вельбирский, и то лишь благодаря ее, Генрики, помощи. А их командир, который повел смельчаков на верную смерть, сейчас шагает рядом с лошадью Генрики, и состояние, в котором он пребывает, иначе, как не-жизнью, не назовешь.
Так кто же она и Арчи для «дядюшки Эльрика»? Может быть, новые воины, которых нужно, конечно, беречь, но при необходимости можно бросить на верную смерть? И в чем состоит та необходимость? К чему стремиться «дядюшка Эльрик»? Чего хочет? Какое место в его новой судьбе займут они с Арчи? Насколько цели Мора согласуются с ее, Генрики, целыми?
