Mercedes Lackey - Стрелы королевы
Спутниково Поле не было просто ровным полем, как можно было предположить по его названию. Скорее оно представляло собой холмистый, частично покрытый лесом участок площадью несколько акров, на котором располагались конюшня для укрытия в непогоду, сенной сарай и амбар, где хранился корм для Спутников, а также сарай для сбруи, в действительности скорее не сарай, а основательное строение с двумя очагами в противоположных концах. Сердцем поля являлась Роща, откуда когда-то вышли первые Спутники и где стояла колокольня с Колоколом Смерти. Помимо открытых участков на Поле имелись также несколько питавшихся талой водой ручьев и заводей, и множество укромных, тенистых рощиц.
«Чувства» Тэлии привели ее к одному из таких уединенных уголков, крошечному озерцу на дне такой же крошечной долины, над которой образовали свод нависающие ветви покрытых золотой листвой ив. Там, уставившись отсутствующим взглядом в воду, сидел Герольд; его Спутник тревожно тыкался мордой ему в плечо.
Тэлия спешилась и села рядом с молодым человеком.
— Вы не хотели бы поговорить об этом? — спросила она после долгого молчания.
Он кинул в воду кусок коры.
— Я нашел его… Герика, я имею в виду.
— Плохо?
— Не могу даже передать. Что бы ни убило его, оно не могло быть ни человеком, ни даже чем-то похожим на человека. А хуже всего то…
— Продолжайте.
— Он объезжал мой округ. Если бы я не сломал ногу, на его месте мог оказаться я. Может быть.
— Но вы так не думаете?
— Там, на Западной Границе, особенно в моем округе, творятся странные вещи. Я пытался предостеречь его, но он только рассмеялся и сказал, что я слишком долго пробыл в глуши и наслушался сказок. Быть может, если бы там оказался я… Не знаю.
Тэлия продолжала молчать, зная, что собеседник чего-то не договорил.
— Я больше не могу спать, — произнес Герольд наконец; лицо его и в самом деле выглядело изможденным. — Каждый раз, стоит мне закрыть глаза, как я вижу его лицо, то, каким я его нашел. Кровь… боль… Будь оно проклято во всех Двенадцати Преисподних! — он всадил кулак в землю рядом с собой. — Почему это должно было случиться с Гериком? Почему. Я никогда не видел человека, более влюбленного в жизнь — почему ему пришлось умереть так.
— Хотела бы я знать ответ, но я его не знаю, — отозвалась Тэлия. — Думаю, мы получим ответы на все «почему» только тогда, когда сами встретим свою судьбу… — Ее голос замер; она искала слова, чтобы хоть как-то утешить Герольда. — Но если Герик любил жизнь так сильно, как вы говорите, он наверняка должен был пользоваться каждой ее минутой?
— Знаешь… ты права. Я частенько поддевал его за это; порой он только смеялся и говорил, что, поскольку он не знает, что ждет его за углом, он намерен взять все, что можно, от того, что у него есть в данный момент. Клянусь, иногда казалось, будто он старается прожить три человеческих жизни зараз. Как же, я помню случай, когда…
Он продолжал, нанизывая одно воспоминание на другое, временами совершенно забывая о присутствии Тэлии — кроме как о слушателе, перед которым он мог выговориться. Он остановился только тогда, когда у него пересохло в горле, и, вздрогнув, понял, что проговорил не меньше двух часов.
— Властелин Горы… что я тебе втолковывал? — сказал он, впервые заметив, что его слушательница — всего лишь девочка-подросток. — Слушай, прости меня. Как тебя зовут?
— Тэлия, — ответила она и улыбнулась, когда по его расширившимся глазам поняла, что он ее узнал. — Знаете, вам совершенно не за что извиняться. Я ведь только слушала, больше ничего… но теперь вы помните своего друга таким, каким он жил, а не таким, каким умер. Разве это не лучшие поминки?
— Да, — задумчиво сказал он, — Да. — Напряжение ушло с его лица, и Тэлия больше не чувствовала того терзающего, разрушительного горя, что привело ее сюда. Скорбь осталась, да… но не такая, что смогла бы одолеть человека и завладеть им полностью.
— Сейчас я должна идти, а вам нужно немного поспать, пока вы не заболели. — Она вспрыгнула на спину Ролану; Герольд поднял глаза и встретился с ней взглядом, в котором светилась благодарность.
— Спасибо тебе, Герольд Королевы, — только и сказал он, но тон его голоса сказал много больше.
Второй погибший в том году Герольд пал жертвой лавины, но его оставшуюся в живых возлюбленную пришлось убеждать, что он не рисковал собой по-глупому из-за того, что они перед этим поссорились. Беседа продолжалась всю ночь, и Тэлия явилась на первый урок такой измочаленной, что свежеиспеченный Герольд Нерисса, преподававшая этот курс, отправила ее обратно в постель и отменила все ее утренние занятия.
Третья гибель потребовала новой задушевной беседы с Селенэй, раздавленной горем на этот раз из-за того, что втравила юную и неопытную девушку-Герольда в то, с чем та заведомо не могла справиться — жестокую распрю между двумя принадлежащими к мелкой знати семействами на Востоке. Распря переросла в открытую войну, и, когда Герольд пыталась примирить враждующих, в нее угодила шальная стрела. Имей она побольше опыта, она не стала бы так подставляться.
Конечно, когда Селенэй отправляла Берил, она никак не могла знать, что вражда зашла так далеко — но сейчас, оглядываясь назад и отчетливо видя тогдашнюю ситуацию, она считала, что должна была догадаться.
Однако, когда сразу после праздника Середины Зимы Колокол Смерти зазвонил в четвертый раз, уже сама Тэлия отчаянно нуждалась в утешении… ибо умершим Герольдом оказался Джедус.
Однажды утром она проснулась перед рассветом и мгновенно поняла, что что-то неладно… что это связано с Джедусом, и бросилась в его комнату, задержавшись только для того, чтобы набросить плащ поверх ночной рубашки. Она едва не налетела на выходящего оттуда Целителя, и, встретившись с ним глазами, поняла все.
Кончина Джедуса была совершенно мирной, сказал он Тэлии; Старый Герольд и не подозревал о ее приближении, он просто не проснулся. Его Спутник скончался тоже — вероятно, одновременно с ним.
Ни то, ни другое нисколько не утешало.
Тэлия ушла к себе в комнату и села на край кровати, глядя на кресло, в котором Джедус провел столько ночей, охраняя ее во время ее болезни. Она мысленно повторяла все, что так и не успела ему сказать — как много он для нее значил, сколь многому она у него научилась. Теперь было уже слишком поздно что-нибудь говорить… и слишком поздно его благодарить.
— Милая… я узнала… — возле нее стояла Керен; Тэлия даже не заметила, как она вошла. Пока они смотрели друг на друга, зазвонил Колокол Смерти.
Удары колокола словно освободили что-то: Тэлия начала беззвучно плакать. Керен, присев на краешек кровати, обняла ее, и они вместе заплакали по своему старому другу, который был так дорог им обеим.
