Анфиса Кохинор - Пета бяху или по миру наугад
- Вы не имеете никакого права издеваться над разумными существами, кем бы они ни были - оборотнями или эльфами, гномами или сильфами! Вы подлый и низкий человек, полностью лишенный милосердия и доброты. Вы бессовестная, бесчестная и бессердечная тварь. И пусть зло, что вы совершили, вернётся к Вам сторицей и заставит страдать так, как страдали все Ваши жертвы разом!
Девушка говорила, искренне желая магу почувствовать ужас и боль своих жертв, осознать свою гнусность, низость и подлость, свою ужасную сатанинскую сущность и вдруг, словно бабочка на булавку, наткнулась на тяжёлый, потемневший от невыносимых мук взгляд. Замолчав на полуслове Света судорожно вдохнула холодный осенний воздух, перед глазами встала кровавая пелена, а из горла вырвался вой. Звериный, полный боли и скорби, ненависти и страданий он разнёсся над Кузенкой, заставляя сжиматься и трепетать сердца, дрожать от неистового животного страха и падать ниц, прижимаясь к земле и моля защитить от дикого, изначального хаоса, внезапно пожелавшего нарушить мирное течение жизни…
- Света, Света, очнись!
Плечо сжала ласковая, но крепкая рука, в ухо ткнулся мокрый нос, а в шею впились острые коготки.
- Прекрати цапаться, Трис, - прохрипела девушка, подняла руку и привычно почесала шелковую шейку приятельницы. - Пить хочу.
Света открыла глаза. Она будто кукла, вытянув негнущиеся ноги, сидела на земле, посреди большого двора. Рядом с ней, поддерживая за талию, пристроился единорог, а на плечах меховым воротником возлежала кошка. "Красноармейцы" вместе со "штатскими" куда-то исчезли, у ворот валялись остатки клетки, а сами ворота были распахнуты настежь.
- Пить хочу, - повторила девушка, недоумевая, почему никто не торопится выполнять её просьбу. - Пить…
- Вот, возьмите, - раздался за её спиной звонкий, тонкий голосок, а секунду спустя перед Светкой опустилась на корточки симпатичная девочка с длинными чёрными косичками, оплетёнными вокруг головы. Серые любопытные глазки, остренький носик, по-детски пухленькие губки и нежный румянец.
Землянка невольно улыбнулась, приняла из маленьких ладошек широкую деревянную чашу и в несколько глотков опустошила её.
- Спасибо, - возвращая чашу, поблагодарила Света и мягко спросила: - Ты же сестра Мориса, да? Как тебя зовут?
- Мирина, - потупила глазки девочка, наклонила голову, пытаясь скрыть всё сильнее горящие щёки, и на грани слышимости произнесла: - Морис говорил, что вы поможете нам выбраться из Кузенки… Это правда?
Мирина несмело заглянула в глаза девушки, и в её взгляде было столько надежды и боли, что Светка едва не разрыдалась.
- Конечно, мы поможем вам, обязательно поможем, - хрипло прошептала она, собралась добавить парочку утешающих слов, но радостный детский вопль заставил застыть с приоткрытым ртом и инстинктивно зажать уши.
- Ма-а-амаа-а!
Мирина подпрыгнула на месте и стрелой понеслась к дому, спеша сообщить радостную новость родным. Проводив девочку сочувственным взглядом, Света покосилась на единорога, погладила кошку и со вздохом спросила:
- Ну, рассказывайте, что я натворила и куда делись все эти типы? Ведь это были вящие, да?
Глава 15.
Первый урок Ребарат-Нура.
- Вот это да! - выдохнул Шайлэ, и они с тангиром, позабыв о том, что минуту назад готовы были грызться, словно два взбесившихся пса, с пониманием уставились друг на друга.
- Может, и со мной поделитесь? Что опять не так?!
Юлька сделала крохотный шажок вперёд, упёрла руки в бока, как это делала мама, собираясь высказать отцу, в чём тот не прав. Клацнула вампирскими клыками, нахмурилась, поднесла руку ко рту и подушечкой большого пальца провела по кромке зубов. Изменений не обнаружила - клыки благополучно втянулись. На всякий случай девушка внимательно изучила прядь многоцветных волос, ощупала тело и вновь посмотрела на мужчин:
- На что вы таращились? У меня что, ещё пара глаз появилась или рог на лбу вырос?
Сказала и испугалась: "А вдруг правда?" Приложила руку ко лбу и тут же отдёрнула, услышав за спиной нервный смешок Эрика. Обернувшись, Юлька укоризненно посмотрела на мальчишку, который, прикрывая ладонью рот, давился от смеха. "Ну, хоть кому-то весело", - проворчала она и повернулась к тангиру и магу:
- И долго вы собираетесь в молчанку играть?
Шайлэ и Горр одновременно пожали плечами, потом, точно сомневаясь, будет ли визави и далее пребывать в глухой несознанке, коротко глянули друг на друга и с преувеличенным интересом стали разглядывать окрестности. "Замечательная картинка, два белорусских партизана на допросе в индийских джунглях!" Рыкнув и щелкнув на миг удлинившимися клыками, девушка мысленно пожелала своим упрямым спутникам "всех благ", извинилась перед родными за проскочившую в речи нецензурную брань и, развернувшись, взглянула на Эрика:
- Поможешь на лошадь забраться?
Мальчишка аж с лица спал. Беспомощно посмотрел на мага, вцепился в Юлькину руку и умоляюще затараторил:
- Мы не можем уйти одни. Как мы выберемся из Главерны? Да ещё Тельвар. На нас его метки, ты не забыла? Знаешь, что будет, если поймают? Выпорют на глазах у толпы, а потом голыми погонят к хозяину. А потом, потом…
Эрик нервно икнул. Лицо его пошло красными пятнами, глаза распахнулись, став круглыми, как фундук, и заблестели от слёз. Выглядел мальчишка таким щемяще-трогательным, что Юля не выдержала: обняла, погладила непокорные рыжие волосы и зашептала на ухо:
- Ну, что ты, глупый, не бойся. Никуда мы не пойдём. Останемся с этими остолопами. Это я так, погорячилась, вывели они меня. Обещаю, с нами всё будет хорошо, мы покинем страну, и ты будешь жить независимым и свободным.
- Да.
Горячее дыхание обожгло шею, и Юлька неожиданно вспомнила их поцелуй. Тёплые, сухие губы, пылкий мальчишеский напор. Краска стыда залила щёки. Девушка гнала и гнала ни к месту возникшее воспоминание, но оно не желало уходить. Кожу обдало жаром, с губ сорвался приглушённый стон, и вдруг одновременно произошло два события, окончательно выбивших Юлю из колеи: Горр издал жуткий звериный вопль, и, словно в пику его темпераментному выплеску, перед внутренним взором девушки возникла холодная, бездушная картина: снежное плато с острыми ледяными пиками. Вопль тангира поглотил жуткий грохот. По ровной молочно-белой поверхности побежали кривые трещины, земля задрожала, и из разлома к небу устремились стены и башни мрачного готического замка.
- Очнись!
Хлёсткий удар обжёг щёку. Юлька машинально приложила ладонь к пылающей коже, моргнула и с удивлением вытаращилась на Шайлэ. Смуглое лицо вящего исказила ярость, а потемневшие до черноты глаза метали молнии. "За что он меня так ненавидит?" Девушка машинально попятилась, однако злости уже не было - лицо мага разгладилось, глаза прояснились, став лазоревыми, как небо поздней весной, и в них заплескались досада и грусть.
