Юрий Соколов - Путь в Обитель Бога
Под вечер того дня, когда время исчезло, со стороны гор послышался одиночный автоматный выстрел, за ним второй. Там, на крутых склонах Дангайского хребта, заросших драконьей травой и гигантским чертополохом, охотился Ждан. Не попал с первого раза — мазила. Впрочем, у Генки же автомат новый, никто его не пристреливал. Во второй раз-то хоть попал?
Спина совсем онемела, и я встал, намереваясь размяться. Скелет в кратере лежал на своём месте, но я не сразу вспомнил, как он там оказался.
— Надо же — никуда не ушёл? — Я погрозил ему пальцем. — Смотри, не уходи, мне тут скучно будет одному.
Где-то далеко над мехраном в воздухе дрожала еле заметная прозрачная змейка. Генка уже разжёг костёр — следовательно, со второго раза он попал. Надеюсь, в кого-то стоящего попал, а не в троерога, состоящего из одних сухожилий… В любом случае, скоро будет мясо, но и это меня мало заботило.
Разгребатель услышал зов и уже двигался сюда. Я снова лёг на одеяло. Что-то сухое и быстрое коснулось моей руки. Змея-чернобог вздёрнула голову высоко над землёй, совсем рядом, и пристально смотрела мне в лицо злыми немигающими глазками. Вот она опустилась, коснулась раздвоенным язычком кожи на щеке и, быстро скользнув вперёд, мазнула хвостом по шее, переползая через моё тело. Ей не было дела до меня, как и мне до неё, и лишь по самому краешку сознания прошла мысль, что от укуса чернобога человек умирает раньше, чем успел бы выкурить самокрутку. Сейчас змея спустится в кратер к моему соседу-мертвецу, заберётся в пустой череп и станет ждать, пока какой-нибудь дурачок не захочет забрать себе ржавую двустволку… И тогда она его цапнет своим единственным ядовитым зубом. Ей не нужна двустволка, она просто не хочет, чтобы тревожили её покой. Но никакому дурачку ржавая двустволка не нужна, поэтому её покой никто не потревожит…
И я бы не хотел, чтоб мой покой тревожили, но тут припёрся Генка с мясом.
— Осторожно, — предупредил я его. — Тут где-то чернобог.
— Знаю, — сказал он. — Только что пристукнул.
Лучше было бы змее сползти в кратер и постеречь ружьё моего соседа.
— Добыл двух диких осликов, — похвалился Генка. — Двумя выстрелами — представляешь? Но мне просто повезло — Тотигай их выгнал точно на меня.
— А я думал, что ты промазал в первый раз.
— Я и сам сначала так подумал. Первый ослик пробежал шагов пятьсот, пока свалился. А вот второй — сразу.
— Они всё чаще заходят на Старые территории. Поди-ка, шли в сторону Харчевни.
— Скорее, оттуда. Очень упитанные, в мехране такие бока не наешь.
— Ну и как на вкус?
— Не знаю, не пробовал. Ты же сказал, тебе сейчас и сырое пойдёт. Ну, я обжарил чуток, да и принёс.
— А-а-а… Ну иди, вари себе.
— Разгребатель?..
— Не было. Ты иди, иди, Гена.
Ждан ушёл, а я принялся жевать мясо, машинально отметив, какое оно сочное. Интересно, когда люди окончательно привыкнут к додхарскому мясу, чтоб не варить его по нескольку часов? Весь вкус ведь отбивает. Ладно, мне-то сейчас ничего не повредит.
Сейчас я мог питаться чем угодно, хоть травой с дёрном. Мог не пить, поскольку моё тело, словно галета, впитывало влагу прямо из воздуха вместо того, чтобы её испарять. Меня не тронули бы дикие звери, очутись они вдруг рядом, как только что не тронул чернобог. Правда, чувствовал я себя круглым дураком. Долго так нельзя, иначе превратишься в блаженного и, чего доброго, совсем поселишься в мехране.
Разгребатель уже знал, что нужен мне, и он был близко. Я мог идти к своим, но хотелось увидеть его появление.
Ночь настала незаметно. Длинный додхарский вечер я пропустил — наверное, заснул. Лавовое поле подо мной вздрагивало мелкой, почти незаметной дрожью. К чему бы это? По опыту я знал, что не могу сейчас вполне доверять своим ощущениям. Глаза были открыты, и перед ними вставали картины цветущего, ещё не выжженного солнцем Додхара. Города окружали живые стены, засеянные поля стерегли проросшие там и сям гидры. Когда-то они жили исключительно в низменных местах, по берегам озёр и в болотах. Теперь — где угодно.
Вплотную к полям примыкали леса. Крылатая мартышка спланировала с крайнего дерева в посевы, но одна из гидр успела её схватить. И вот уже щупальце другой твари посреди поля метнулось вниз, к земле, выхватив из гущи растений верещащего додхарского суслика. Посевы был неприкосновенны. До поры.
Картина перед моими глазами поплыла, её сменила следующая — урожай созрел, и его собирали не то животные, не то биомеханизмы, похожие на четвероногих пауков с огромным отвисшим зобом. Когда зоб наполнялся, они шли прочь с поля, а гидры стояли неподвижно, впав в межсезонную спячку, прижав щупальца к стволу и выбросив на верхушке единственный бутон. Двуногие чудища с круглым глазом на лбу снимали бутон-куколку щупальцами, внимательно изучали. Большинство неокрепших ещё куколок просто втаптывалось в голую после уборки урожая землю слоноподобными ногами; избранных бережно несли с поля в лабораторию. На Додхар надвигалось потепление, всюду оживали вулканы, и гидрам спешили придать новые свойства, дававшие их куколкам возможность, покинув материнский ствол, проходить не только сквозь грунт, но и сквозь камень…
Лавовое поле подо мной дрожало всё сильнее. Я ощутил отчётливую вибрацию где-то в районе копчика и поспешил подняться. Когда свернул одеяло, лава уже трескалась.
— Вот дрянь, — сказал я и пошёл расчищать себе новую площадку.
За моей спиной раздался треск, в воздух взлетели камни, и пробившаяся к поверхности гидра тут же выбросила вверх первый толстый и длинный росток, которому предстояло в недалёком будущем стать главным стволом. Растут эти мерзавки необычайно быстро. Утром лже-дерево успеет вымахать до высоты в два человеческих роста и выпустит первые щупальца. Через три дня здесь будет стоять гидра, способная слопать пегаса, и её прочные как стальная арматура корни уйдут под лавовым полем вниз на пятьдесят, сто, а то и двести метров, добираясь до водоносного слоя. Пока же она втягивала влагу из воздуха — совсем как я сейчас. Тварей такими сделали яйцеголовые, а вот как подобное проделывает со мной разгребатель, я не знал.
— Спасибо, дружище, что предупредил, — сказал я ему в ночь. — Ещё немного, и она проткнула бы меня.
Устроившись на новом месте, я снова лёг, но картин из прошлого Додхара больше не видел. Разгребатель сказал всё, что хотел. В полночь он появился сам. Я услышал тяжёлый вздох, и тёмное небо надо мной совсем почернело от поднявшегося облака пыли, закрывшего звёзды. Слизняк спешил, полз поверх камней, обтекая их, как большая капля чёрной ртути, и вот теперь опустился на землю и обмяк.
