Бент Якобсен - Продавец троллей
— Просто невероятно! — восторженно восклицал Анри, перекрикивая шум урагана, чтобы его услышали Бомстаф и Гудвин. Все трое стояли, уцепившись за стенку каюты, чтобы не упасть, так как волны кидали «Элинор» туда и сюда, словно щепку. — Ведь Боффин бежит по палубе как ни в чем не бывало, как будто нет никакой качки!
— Я согласен с тобой, что это невероятно! — без энтузиазма откликнулся Бомстаф, не уточняя, что он при этом имеет в виду. В этот момент ему трудно было радоваться, глядя на проделки Боффина, потому что утром тот стащил у него любимую трубку.
— У тролля, должно быть, просто невероятное чувство равновесия, — восторженно продолжал Анри. От дождя и соленых брызг — поди разбери отчего, когда вода льется со всех сторон, — все его смуглое личико было мокрое, и на фоне серого моря и серого неба глаза и лицо мальчика светились, точно фонарик в ночи. Глядя на него, и Гудвин, и Бомстаф почувствовали, как им делается тепло и светло на душе. — Самое поразительное то, что Боффин словно бы чувствует заранее, куда корабль должен наклониться в следующий миг.
Наблюдательность мальчика не изменила ему, несмотря на шторм, и он был прав. «Элинор» не кланялся равномерно, как это бывает при обыкновенном волнении, а прыгал резкими, непредсказуемыми скачками, которых не мог предугадать даже такой опытный морской волк, как Бомстаф, привыкший держать равновесие. Гудвин старался не заразиться тем восхищением, с которым Анри наблюдал за Боффином. Если бы не Анри, ему легче было бы решиться на то, чтобы использовать осколок черного кристалла для ловли троллей. Гудвин смотрел перед собой на палубу. Боффин развлекался одной из своих излюбленных игр. Он свернулся в клубочек и перекатывался туда и сюда, в зависимости от наклона палубы, пока, наткнувшись на какое-нибудь препятствие, не начинал катиться, как мячик, в другую сторону. Гудвин вздохнул. Насколько легче было бы жить без лесных троллей, но, с другой стороны, тогда бы он не узнал ничего из того, что ему довелось повидать за это время.
Несмотря на страшную бурю, корабль Бомстафа благополучно прошел через все испытания. «Элинор» был не так уж и молод, однако это был прочный и добротно построенный корабль с надежным килем, так что не приходилось жаловаться, а качка — это для корабля в порядке вещей. В один прекрасный день буря вдруг прекратилась, барометр пошел вверх, и вскоре в разрыве туч, которые стали быстро уноситься к западу, проглянуло голубое небо. Подгоняемый свежим летним ветром, «Элинор» переплыл Бискайский залив и вышел в Ла-Манш.
На следующее утро Гудвин поднялся наверх из каюты. Едва его голова высунулась на палубу, как он ощутил в воздухе что-то такое, что вызвало у него беспокойство. Он огляделся вокруг и по правому борту увидел обрывистые прибрежные утесы Англии. Гудвин замер, глядя на это зрелище. Вот уже почти год прошел с тех пор, как он покинул Англию, и только теперь по-настоящему почувствовал, что скоро будет дома. Но это чувство не вызвало в нем незамутненной радости, потому что он подумал обо всем, что пережил за это время, и понял, что ему будет не хватать странствий и приключений. Больше всего ему будет не хватать Бомстафа и Анри, и даже попугая Кастанака. Но сейчас ему не давало покоя другое.
Он пошел на нос и долго стоял там, глядя на белые утесы, погруженный в свои мысли. К нему неспешно подошел Гектор и с громким вздохом сел рядом, как будто это ему приходилось мучиться разными тревожными мыслями. Как всегда, Гектор всей тяжестью привалился к ноге Гудвина, и Гудвину было приятно почувствовать рядом с собой своего друга. Где пес, там обыкновенно был и попугай. Очень скоро он подлетел и уселся на голову Гектору. Почистив перышки, он решил, что больше не может выдержать этого тяжелого молчания.
— Ну что ты стал и повесил нос, дурья башка! Смотри, как бы тебе не обрасти мхом!
Гудвин усмехнулся. Даже нахальные комментарии попугая будут ему вспоминаться, вызывая улыбку, когда он вновь окажется в своем трактирчике в Комптон Бассете. Но вот тролли! Как быть с троллями? И в этот миг Гудвин вздрогнул от неожиданности. Прямо перед ним возле бушприта медленно появилась густая кисточка. Затем показались верхние половинки больших овальных глаз и, наконец, возник похожий на картофелину носище. Боффин положил нос на кромку перед Гудвином и посмотрел ему в глаза. Гудвин вздохнул. Никогда не знаешь, что выкинет озорной тролленыш! Вот сейчас Боффин перелез через борт и по внешней стороне добрался до самого бушприта. Ну как поступить с троллями? Странные глазищи тролля неотступно следили за Гудвином, словно Боффин хотел прочесть его мысли. Гудвин как зачарованный глядел в глаза тролля, такие же синие и бездонные, как море, не в силах оторваться.
Голос из далекого прошлого
Сумел ли Боффин тогда, когда «Элинop» подплывал к Англии, прочесть мысли Гудвина, так и осталось неизвестным. Зато Бомстаф их прочел. Довольно долго Боффин смотрел в глаза Гудвина, а затем внезапно исчез. Тут к нему подошел Бомстаф и встал рядом. Они немного помолчали, устремив взгляд на море, потом капитан сказал:
— Завтра, дружище Гудвин, мы уже войдем в гавань. На этом твое долгое странствие будет закончено, и ты нашел то, что искал.
Он сделал паузу.
— Я знаю, что ты нашел больше того, что ожидал найти, и теперь твой тяжкий долг решать, что ты будешь делать со своей находкой. Но время дорого, дружище. Будущее троллей очень волнует Анри, и особенно важно для него знать, что ждет Боффина.
Гудвин вздохнул:
— Я знаю, и Анри заслужил того, чтобы получить ответ. Завтра я приму окончательное решение. Я вынужден сначала ступить на английскую землю и только тогда уже принять решение.
Два дня спустя «Элинор» причалил к пристани Пула и трое друзей сошли на берег, сопровождаемые Гектором с попугаем и Боффином. Тролль сидел в клетке, спрятанной в торбе, которую нес на своих широких плечах Бомстаф. Они поднялись вверх по одной из узких улочек Пула, на которой находилась маленькая харчевня, где они впервые встретились друг с другом. На этот раз они быстрым шагом прошли мимо ее двери, потому что не были уверены в том, что попугай понравится морякам. Однако предосторожность оказалась напрасной. Едва они поравнялись с трактиром, оттуда вышел мрачного вида моряк с большим горбатым носом, руки его до плеч были покрыты татуировками, а в одном ухе красовалась круглая серьга.
— Ну и страхолюдная же у тебя рожа! — тотчас же выкрикнул попугай, прежде чем друзья успели его остановить.
Моряк обернулся и злобно зыркнул в их сторону. Бомстаф вежливо улыбнулся, словно бы извиняясь за птицу, и они не останавливаясь быстро прошли мимо.
