Сборник произведений - На перекрестках фэнтези
Шева подошла к решетке и первой приняла кубок из рук эльфа. Следом вино выпила Хадда.
– Самки свободны,- объявил Креатос. – Как видишь, с ними ничего не случилось.
– Эльфийские снадобья действуют медленно…
– И действие их необратимо,- кивнул Креатос. – К тому же у меня есть не только это снадобье… Есть кое-что и похуже…
Канин дрогнул и пригубил вино.
– Вот и все,- удовлетворенно улыбнулся Креатос. – Теперь вы отправитесь в долину Люд – ту землю, что я обещал вашему народу.
– Нашему народу? – изумился Канин.
– Да… – задумался о своем владыка Гавани Грез.- Вас, правда, только трое… И плохо будет, если новым жителям долины не достанется ничего от эльфов прямо сейчас…
Креатос стремительно повернулся и вышел из подземелья.
– Он обманул нас,- заявил Канин.- Он издевается над нами…
Тем временем эльф поднялся в главный покой, где Линна беседовала с Хадамом, вернувшимся с прогулки.
– Предложи нашему гостю кубок примирения, – заявил Креатос с порога.
Линна потянулась к хрустальному кувшину, но муж вручил ей серебряный кубок:
– Такому случаю подобает другое вино!
Хадам пригубил напиток. Вкус вина не показался ему странным, но он все же подозрительно покосился на хозяина.
– Уж не думаешь ли ты, что я хочу тебя отравить? – расхохотался Креатос- Ты не развоплотишься! Я всего лишь беру тебя в плен, Хадам! И дам тебе хорошую жену взамен той, на которую ты столь вожделенно смотришь! Вино не отравлено – в нем содержится раствор атомарных созидателей! Они изменят тебя, но изменения пойдут на пользу.
Герольд короля помрачнел:
– Что ты плетешь, Креатос? Да и вообще, уверен ли ты в своих силах, чтобы грозить мне?
– Уверен,- отозвался владыка Гавани Грез.- Теперь ты будешь жить в долине Люд. И забудешь о многом. Но все светлое, что было у тебя в душе, останется. И ты дашь своим детям не только неистовство, но и мудрость!
– Я не понимаю тебя,- тихо сказала Линна.
– По сути эльфы и орки похожи,- продолжал рассуждать Креатос. – Мне ничего не стоило подкорректировать ДНК. Сделать гены совместимыми. Ввести в клетки программу старения. Ускорить функцию размножения. Труднее было сделать так, чтобы смерть уводила нас прочь от этого мира. Чтобы эльф или орк не возрождался среди своих родичей с некоторыми знаниями о прошлом, а уходил навсегда… В неизведанные дали…
Хадам попытался встать, но ноги отказались повиноваться ему. Он хотел что-то сказать, но язык отнялся. Эльф в последний раз взглянул на Линну, прожег взглядом Креатоса и закрыл глаза. Наутро владыка Гавани Грез вывел четырех слабых, пошатывающихся существ за кольцо гор и указал им на цветущую долину меж двумя реками.
– Здесь, в тайной долине Люд, будете плодиться и размножаться, станете сильны и могучи: И назовут вас – люди, и будут подвластны вам зверь и. птица, и вы сметете с лица земли эльфов и орков, и памяти об этих расах не останется. Совсем немного времени пройдет, но в полной мере познаете вы добро и зло! Однако помните о смерти!
Вернувшись в Нанэрбот, Креатос заявил плачущей жене:
– Осталось каких-то триста лет. Может быть, пятьсот, или тысяча, ибо они могут воевать и между собой. Совсем мало… Потом ты уйдешь за море. А я соединюсь со своим народом.
Следующие три дня эльф жег бумаги, уничтожал блоки памяти вычислительных машин и биохимические реактивы, установки по коррекции молекул ДНК и кварковые генераторы. Труд его жизни был завершен.
Андрей Егоров
Из всех тварей, каких только можно встретить на земле, Огнор был самой страшной и мерзкой зверюгой. Зловонное дыхание со свистом вырывалось из его широченной глотки (при желании он мог бы проглотить бочонок светлого эля). Могучие руки покрывала рыжая щетина и многочисленные бородавки. Шишковатый череп сидел на короткой шее и походил на котел для варки мяса. Тело Огнора представляло собой совершенный механизм для убийства – переплетения тугих мышц, удлиненные колени и локти, и когти, такие острые, что могут располосовать даже металл.
Он привык к тому, что внушает ужас и отвращение любому живому существу, и бывал очень доволен собой, когда ему удавалось обратить в бегство одним только утробным ворчанием крупных хищников: стаи свирепых волколаков, полчища ядовитых виверн, косматых и могучих нимерийских львов. Все они бежали при виде Огнора, и его сердце учащенно билось от гордости.
Сейчас он таился в густом кустарнике, наблюдая за человеческой деревней. Люди его не замечали. Все они были заняты повседневными делами. Заготавливали дрова, точили ножи, многие смолили факелы. И даже часовой на смотровой башенке, вместо того, чтобы следить за тем, что происходит вокруг, выстругивал деревяшку.
С наступлением ночи Огнор собирался наведаться в деревню: ворваться в один из домов, убить всех, кого он там застанет, и запастись свежим человеческим мясом. Больше всего Огнору нравились дети. Их мягкая плоть казалась ему сладкой, как цветочный нектар.
Если повезет, то жители деревни спохватятся, когда он будет уже очень далеко. Уйдет с добычей на новые места. Туда, где им его не достать. Нужно только выбрать дом, где больше детей. Побольше этих маленьких, сладких созданий. И потом, когда все закончится, бежать, бежать подальше… Человек не действует одной только силой, он способен на уловки, какие не придут в голову ни одному зверю. Человек злопамятен и беспощаден к врагам своего гнезда.
Однажды Огнор едва не попался. Он совершил ошибку, случайно оставил в живых отца украденной им девочки, и тот, проявив завидное упорство, преследовал его многие и многие мили, вместе с другими охотниками. Тогда Огнору удалось спастись только чудом. Этот урок он усвоил навсегда. Забирая детей, нужно уничтожать все гнездо. Другие люди не станут проявлять такое упорство, и рисковать своей жизнью ради мести. Мстить люди могут только за членов своего гнезда. Вот тогда они становятся по-настоящему изобретательны и упорны.
На эту деревеньку, заброшенную в степях, Огнор набрел случайно. Он уже много дней шел на восток, намереваясь вернуться в те места, где бывал раньше и неплохо поживился. Он совсем немного отклонился в сторону от основного маршрута, и вдруг почувствовал острый запах человека. Сначала он не мог поверить в свою удачу. Раньше в этих местах не было никаких человеческих поселений. И вдруг – целая деревня. Должно быть, пока он отсутствовал, какое-то кочевое племя решило осесть в этих степях, изобилующих дичью.
Ограду деревни люди построили из высоких шестов и по какой-то варварской традиции насадили на шесты головы всевозможного зверья. Зубастые пасти, оскаленные в предсмертной агонии, наверное, напоминали людям о славной охоте.
