Ли Монро - Темное сердце навсегда
У меня не было никакой защиты против него. Я была совсем одна. Лука не придет. Мы все здесь умрем. Я выпустила небольшой всхлип.
Гром вдруг покатился по небу, и мы оба дернулись от неожиданности, взглянув вверх, чтобы увидеть белую вспышку, разделившую тьму. Все поле снаружи осветилось, и на секунду я увидела темный силуэт, двигающийся по траве. Две темные тени…собаки, или…
Этого не могло быть. Ведь так? Мое сердце тихо замерло в ожидании.
Я заставила себя не реагировать на это внешне, и не надеяться, но животные набирали скорость и двигались прямо к нам.
Эван грубо притянул меня к себе, обнимая меня за шею, прижав руку к моему горлу.
Собаки замедлились и остановились у входа, тяжело дыша. Глаза самой большой посмотрели на меня.
Зеленые глаза.
Частичка страха покинула меня.
Лука зарычал, обнажив острые зубы, уши его дернулись назад, он был готов к атаке.
— Я не боюсь тебя, — прошипел Эван ему, все еще прижимая меня к себе. — Почему я должен тебя бояться?
Лука повернул голову, сердито перебирая лапами землю. Металл звякнул из-за вибрации.
— Возвращайся к своей семье… — Эван заговорил с ним, ужесточая хватку на моей шее, и я слегка всхлипнула.
Лука двинулся вперед, его челюсти сжались, отметая висящий металл, как будто это было что-то несущественное, простая занавеска. Он качал головой из стороны в сторону, расстроенно, но Эван даже не вздрогнул.
— Лука, — сказала я, когда он ненадолго уткнулся в меня носом, прежде чем перейти в сторону и посмотреть на Эвана. Позади меня я почувствовала, что Эван достает что-то из кармана свободной рукой, и я вырвалась из его рук, поворачиваясь, чтобы увидеть, что это была бутылка.
— Лука, — предостерегающе сказала я, но он опередил меня. Подвижной головой он быстро бросился на бутылку, которая разбилась об пол.
— Мой друг, — сказал Эван мягко. — Ты не причинишь мне боль… Помнишь, Лука. Ты ведь даже никогда не мог прихлопнуть муху.
— Не слушай его.
Лука покачал головой, и я увидела, что его тело тряслось и сокращалось.
Я снова посмотрела на волка, стоящего на страже у входа, чьи глаза сверкнули тревогой из-за Луки.
— Далия? — сказала я. — Это ты?
Она заскулила в ответ.
— Ты не можешь меня ранить. — Эван покачал головой глядя на Луку. — Ты это знаешь.
Волосы на теле Луки исчезали, и он уже стоял вертикально. С самого начала я поняла, что он будет голым, после обращения. Я вывернула свою куртку, нежно повесив её на талию Луки. Он облизнул губы и я увидела его знакомые бледные скулы.
— Как мило, — насмехался над нами Эван. — Наслаждайтесь вашими последними моментами вместе.
— Эван, это не то, чего хотел Габриэль, — Лука наконец заговорил, его голос был низкий и спокойный и заставил меня задрожать. Эта дрожь означала то, к чему я наконец стала привыкать.
— Что ты знаешь? — Лицо Эвана скрутилось с презрением. — Ты понятия не имеешь, что я пережил. Габриэль все еще будет здесь, смотря на участь её матери. И будет смотреть на тебя…как ты выбрал ту же участь.
— Габриэль не погиб из-за разбитого сердца, — сказал мягко Лука.
— Так и есть. — Голос у входа в хижину заставил нас всех подпрыгнуть. Обернувшись, я увидела свою мать, стоящую позади Далии. Ее волосы были мокрые и спутанные.
— Мама. — Я попятилась от Эвана, практически спотыкаясь из-за этих вещей, разбросанных на полу. Но мама подняла руку, чтобы остановить меня.
Эван выглядел потрясенным и возмущенным.
— Как ты выбралась? — прорычал он. — Я тебя предупреждал…
— Послушай меня. — Она пресекла его слова, её голос был официальным и авторитетным. Она была самой старшей из нас. Мы молчали, ожидая, что она произнесет.
— Я не разбила сердце твоего отца, — сказала она более устало. — Он сломал моё. Он не любил меня. Он так сказал. Сказал мне, уйти и никогда не возвращаться.
Я нахмурилась. Что она говорит?
— Ложь, — Эван плюнул на землю.
— Но я не хотела в это верить, — продолжала она. — Я вгоняла себя в заблуждение, что это было моим решением. Моя мать была больна… И я была человеком. Я понимала, что наши чувства никогда не сработают. — Она покачала головой. — Я даже записала все в своем дневнике. Я подумала, что если напишу это, то это станет правдой.
— Ты думаешь, что я поверю в это? — Он нахмурился.
— Это правда. — Она смотрела прямо на него. — Я не лгу.
Возникло острое молчание, когда она посмотрела на него.
Лука откашлялся. — Эван, поверишь ли ты в это…если это будет написано…твоим собственным отцом? — Спросил он.
Я переводила взгляд с одного на другого, запутанная.
— Что? — огрызнулся Эван.
— Твой отец написал письмо, — тихо сказал Лука, — тебе и Доркас. Далия нашла его, во дворце. В комоде Габриэля.
Далия, которая к этому времени уже обратилась носила мамин пиджак, кивнула, немного подергиваясь от холода.
— Я не хотела подглядывать, — скромно сказала она, — но я думаю, там могут быть некоторые объяснения…
— Хватит! — Эван был в ярости, но теперь он был не так самоуверен. Он попятился и прислонился к стене. — Где это письмо?
— В Ниссилиуме, — сказал Лука терпеливо. — Мы не могли принести его с собой в обличье волков.
— Ну, конечно, — сказал Эван мрачно и саркастично.
Моя мать вышла вперед. Её джинсы и рубашка цеплялись за неё. Она была мокрая насквозь из-за дождя. Но она выглядела сейчас такой молодой, какой я её никогда не видела.
— Слушай, — сказала она. — Твой отец был хорошим, сильным человеком. Он мечтал иметь свою собственную семью. Мирную жизнь. Он руководствовался моралью… — Она быстро взглянула на меня, прежде чем продолжить. — Он знал, что у него никогда не могло быть ничего со мной. И он понимал это. — Я наблюдала, как слезы собрались в её глазах. — Он хотел твою мать и тебя. Он любил вас, больше всего на свете.
Было молчание, прежде чем Эван переварил её слова. Он, видимо, изо всех сил пытался скрыть любые эмоции, кроме чистого презрения и ненависти.
— Он никогда бы не оставил нас, если бы не вы, — начал он. — Это просто то, что вы говорите себе. Если бы вас никогда не существовало, он никогда бы не был соблазнился…
— Эван, — сказала она, раздраженно. — Быть человеком — значит брать на себя ответственность. — Я взглянула на мать с восхищением, и на Эвана, чье лицо исказилось от раздавленной ярости. Эти слова дошли до него. Впервые то, что было написано в его глазах было настоящим.
— Как ты смеешь… — выплюнул он наконец, не в состоянии сформулировать ничего, кроме этого, пока он сжимал и разжимал пальцы.
