Дмитрий Колотилин - Шахматы Богов
Глаза провалились, щеки впали, кожа постарела. Тело лишилось влаги и рассыпалось в прах, смешавшись с землей на полу. Золотые цепи испарились. Экзекутор развернулся и медленно пошел обратно.
***
На небольшой улочке стояла гостиница "Три Путника", к которой Русберг и подошел. На пороге его встретил хозяин гостиницы, сразу же предложивший гостю комнату и обед. Русберг отказался от еды.
- Как вас записать, господин? - поинтересовался хозяин, раскрывая гостиную книгу и макая перо в чернила.
- Странник, - произнес Русберг и бросил монету с золотым орлом.
- Замечательно, господин Странник, а не будете ли вы так любезны показать мне дозволительную бумагу?
Русберг вытащил бумагу с гербовой печатью и показал хозяину гостиницы. Тот с удовлетворением ознакомился и отдал ее.
- Все просто замечательно, не сочтите мои просьбы за дерзость. Но порядки нынче такие. Ваша комната на втором этаже в конце коридора, вас никто не побеспокоит до завтрашнего дня. Если не соизволите откушать или еще что. Что-то понадобится, позвоните в звоночек, возле двери найдете шнурочек, просто дерните, и сразу же все будет исполнено.
- Благодарствую, ничего не понадобится, вот сразу плата, дабы не беспокоились. Я с дороги, так что просплю весь день, прошу не тревожить.
- Конечно, конечно, никто вас не потревожит. Тихого вам отдыха, господин Странник.
Он поднялся по лестнице и прошел по коридору, открыв ключом дверь со знаком, как на ключе. Зайдя, Русберг закрыл дверь на засов и сел на кровать. Комната располагалась прямо под крышей, большое окно с видом на соседние крыши и улочку. Солнце садилось, озаряя городской пейзаж алым закатом. Ножны с клинками послушно легли рядом на кровать, Русберг снял одежду и доспехи, обнажая покрытое шрамами и ставшими более отчетливыми рисунками тело.
Кожа на левой руке по локоть запеклась и покрылась твердой коркой-наростом, уродующей ту. Ногти непропорционально изменились, пятна стали проступать выше локтя, подступая к плечу, потемневшие вены вздулись и пульсировали. Русберг смотрел на нее и чувствовал, как чуждое росло внутри. Времени оставалось мало, он должен был успеть завершить начатое, иначе все случится слишком быстро, и уже никто не успеет подготовиться к грядущему. И ничего уже не имеет цены, даже его собственная жизнь. Пускай он превратится в Зверя, пускай чуждое овладеет его сущностью, но он исполнит задуманное насколько успеет, ведь от него зависит, как скоро мир погибнет.
Солнце скрывалось за горизонтом, небо по горизонту окрасилось в густой алый цвет, сегодня прольется много крови.
***
Черный ворон сидел на деревянной перекладине и наблюдал, как вокруг суетились люди, стуча молотками и топорами, сооружая деревянные настилы и поднимая к небу столбы. Некоторые поглядывали на птицу и переговаривались между собой. Ворон время от времени поправлял треплющиеся на ветру перья или же обтачивал клюв о перекладину.
Бездонный взгляд птицы заставлял рабочих сторониться подальше от нее, перекрещивать себя всеми знаками-оберегами, пришептывать дедовские заговоры, дабы ворон не посмотрел прямо в глаза и не накликал беду. Мурашки проступали по телу, холод подступал к сердцу, становилось тяжелее дышать, будто кто-то хватал за шею, пока человек не отходил на приличное расстояние от черной птицы.
Когда зазвенели окрестные звонницы, и вокруг стали разноситься песнопения, люди тут же бросали работу и, встав в полный рост, начинали перекрещивать себя по сторонам света, после приседая и кланяясь в сторону Главного Собора Истинной Церкви.
Ворон взглянул на белоснежное творение рук людских, после чего расправил крылья и взмыл вверх, облетая площадь, на которой словно деревья над землей поднимались эшафоты. Он поднялся выше и повернул в сторону дворца. Под парящими крыльями краснели крыши домов, сменялись переулки и улочки, мелькали фигурки людей. Небо обволакивалось дождевыми тучами, поднимался сильный ветер, приближалась Непогода.
***
За окном загорались уличные фонари, все чаще и чаще по примыкающей улице проходил патруль, проходящих людей становилось меньше, окна закрывали ставнями. Солдаты все чаще останавливали каждого встречного, некоторых после уводя с собой. В переулках и между домами мелькали тени, появились странные люди в черных плащах, подходящие к каждой двери и окну, останавливаясь на время и всматриваясь в щели ставень или вслушиваясь в доносящиеся разговоры.
Небо заволокло тяжелыми чернеющими тучами, время от времени доносились раскаты нарастающего грома. Где-то далеко мерцали �