Татьяна Форш - Корона всевластья
Вот озадачила! Пределом моих кулинарных способностей была яичница, ну это если не считать пельмени и зажаренной в микроволновке пиццы. И как этим кормить моих дорогих гостей? Но тут я вспомнил бабушкин пирог. И борщ. И утку с яблоками!
– Мм, я попал в Лазурь? – Васиэль первым вышел из ступора и, исходя слюной, придвинул к себе утку, но дед среагировал быстрее.
– Насколько мне известно, архангелы, а тем более Правления, убитую плоть не едят. – Блюдо с исходящей жаром уткой поплыло в его сторону.
– Ну почему же… очень даже… – Архангел не собирался сдавать позиции. Вцепившись в ножку, он с победным кряхтением выломал ее и впился зубами в сочное мясо. – Мм, Тар, я передам Высшему, что ты справился с заданием! А за создание этой пищи я лично ставлю тебе высший балл.
– Куда? Нужен ему твой балл! – Крак! Вторая ножка оказалась в руках деда.
– Э, народ, я тоже ножки люблю! – Подняв с пола табурет, я уселся за стол.
– И я тоже. Любила когда-то… – Лайла устроилась рядом и, бросив на меня быстрый взгляд, подмигнула.
Угу. Намек понял. Понаблюдав, как исчезает поджаристая тушка, я сосредоточился. Надо представить еще одну. Хотя ножек опять на всех не хватит. Две? И тут я увидел такую сюрреалистичную картину, что не удержался от смешка. Наградой мне стал изумленный голосок Лайлы:
– Тар, боже! Что это за мутант?
– Нравится? – Я улыбнулся, разглядывая озадаченные физиономии всех, кто был в этой комнате.
На столе появилось блюдо, на котором лежала исходящая аппетитным запахом свежего жаркого неизвестная науке птица, по количеству торчавших из нее окорочков больше напоминающая паука.
– Гадость какая! – Васиэль вдруг вспомнил, что он вообще-то вегетарианец и, обглодав дочиста добытую в бою ножку, принялся за наваристый борщ, дожидающийся своей очереди в супнице.
Ну конечно! Что за народ эти крылатые! Только бы охаять!
– А что, выгодно! – не поддержала его Лайла и, не смущаясь укоризненных взглядов, принялась выкручивать ножку.
Вскоре я вновь почувствовал удовольствие от жизни. И не только я.
Сыто вздохнув, отец перебрался на диван:
– Тар, а слабо к этому прекрасному обеду…
– Ужину! – категорично перебил его архангел, последовав за ним.
– Ужину? – Отец с ленивым изумлением взглянул в окно, где сквозь густое переплетение ветвей виднелись багровые заплатки закатного неба. – Ладно, пусть будет к ужину… придумать что-нибудь такое же прекрасное из питья?
– Я бы не отказался от кружечки смолы, – вздохнул князь Сапфир, с тоской поглядывая на занятый диван.
– Нет, лучше росы!
– Пил я твою росу – гадость страшная! – Отец всегда был прямолинеен. – Тар, а слабо тебе создать «Плевок сатаны»?
– Кого? – Я огляделся. Сидеть на табурете стало неудобно. Может, стоило придумать второй диван?
– Не кого, а что! Помнишь, в доме отдохновения были кружки с горящей в них жидкостью?
– Помню. Но на сегодня, па, больше никаких экспериментов. Вот вам вино. – Я заглянул под стол, вдруг вспомнив, где всегда бабушка хранила «выжимку из волчьих ягод», и вытянул здоровенную бутыль. – Столько хватит?
Родственнички обрадованно переглянулись, и даже у архангела загорелись глаза.
– Надеюсь, объяснять, что посуда в шкафу, не надо?
– Я сейчас все достану. – Лайла тут же вскочила из-за стола и, распахнув скрипнувшие дверцы, чем-то хозяйственно забренчала. Не иначе как за крылья выслуживается.
Я незаметно вышел на улицу, где царила свежесть вечера, мягкий сумрак и пьянящий чистотой воздух. Вдохнув так, что защипало в глазах, я развернулся и, не прислушиваясь к оживленным голосам, пошел за дом, где меж двух высоченных кедров всегда, сколько я себя помнил, был натянут гамак.
Беззаботное веселье, что бурлило в крови еще мгновение назад, сменилось равнодушной безысходностью и отчаянием. Чтобы хоть немного полегчало, я врезал кулаком в дерево так, что на месте удара проступила вмятина, и уставился на руку, тупо разглядывая, как внезапно сковавшая ее малиновая чешуя постепенно тает, даже не тает, а всасывается в кожу.
– Страшно быть другим? – внезапно прозвучал за спиной голос.
Я едва удержался, чтобы не подпрыгнуть на месте, и стремительно обернулся.
– Дед? Что ты тут делаешь? Вино невкусное попалось?
– Ладно. Видимо, ты никогда не научишься называть меня по имени! – Он усмехнулся. – И вино тут ни при чем. Просто хотел рассказать тебе с глазу на глаз одну старую и страшную сказку.
Я промолчал. Хотел сказать какую-то глупость, но, взглянув в его вдруг ставшие пустыми глаза, промолчал. Только кивнул.
– Когда-то у Красного мира был создатель. А у создателя было трое детей. Даже не детей – существ, которых он вызвал из внешних миров, дабы они разделили с ним его власть и могущество. Два сына и дочь. Многие не знали его в лицо, так как создатель почти всегда был в броне, надо сказать, довольно необычной для созданного им мира, а то и вовсе куда-то исчезал на многие дни. Где он был в это время, никто никогда не знал и, возможно, не узнал бы, если бы в один прекрасный день в пещеры, находящиеся под столицей Красного мира, случайно не забрел его старший сын. Звали его Сайдарг. Увидев в одной из пещер лежавшего на каменном ложе обездвиженного и бездыханного отца, Сайдарг долго пытался почувствовать в нем тот огонь, что наполняет всех нас. И почувствовал. Но вместо того, чтобы уйти, он обыскал пещеру и нашел книгу, обтянутую кожей кершей. Потом он скажет, что в тот момент его вела судьба. – Князь Сапфир замолчал.
– И что было в той книге? – Я не сводил с него глаз.
Берфеллаг усмехнулся.
– Это мне неведомо. Возможно, это были обычные записи создателя миров, но что-то в них навело Сайдарга на мысль о свержении своего могущественного отца. Он вернулся во дворец и много дней думал над тем, как выполнить свой план, пока наконец-то не решился. И тогда он открылся своему брату.
– И как же звали его брата? – В вечернем сумраке вдруг раздался голос отца. Раздвинув ветки деревьев, он шагнул к нам.
– Его звали Берфеллаг. – Князь Сапфир выдержал его взгляд и покривил губы в усмешке.
Лайла
Как-то незаметно веселье, созданное Таром, закончилось. Я не сразу заметила, что мой подопечный ушел, а вслед за ним исчез князь Сапфир. Устав слушать бесчисленные истории, интересные и не очень, я воспользовалась моментом и, когда архангел Васиэль и Элекзил вновь сошлись в нешуточном споре, выскользнула в приоткрытую дверь.
Ого! Тар не обманул, и к нашему скромному приюту незаметно подкралась ночь. Летняя ночь, такая, какой я помнила ее на Земле. С ароматами луговых цветов и полыни, с концертом жаб и сверчков, с молниеносными росчерками неба летучими мышами. Красота! Оказывается, Тар романтик.
