Анна Чеблакова - Смерть волкам (СИ)
Они были в очень большом дворе, который с трёх сторон был ограждён высокой стеной из досок и каменных столбов, увенчанных штырями с колючей проволокой. С четвёртой стороны двор замыкало здание ликантрозория. Ликантрозорий не внушал никакого страха — единственным чувством, которое он вызывал, была тоскливость. Это длинное, обшарпанное трёхэтажное здание с маленькими зарешёченными окнами почему-то вызвало у Веглао совершенно бредовую мысль о том, что оно представляет собой сплошной каменный монолит, а окна — чистой воды фикция. Но тут девушка заметила прижавшиеся кое-где к решёткам бледные лица, и её охватило чувство неприятного холодного страха.
Прежде чем она успела рассмотреть двор, их выстроили в шеренгу и быстро повели внутрь здания. Глядя в тощую спину Долвера, Веглао вошла вслед за ним в двери и оказалась в длинном коридоре с выкрашенными в жёлтый цвет стенами. К одной из этих стен возле входа был приставлен колченогий стул, на котором сидел и клевал носом охранник, молодой и полноватый. При виде вошедших он резко вскочил, так что с него чуть не слетела фуражка, и отдал честь конвоиру, шедшему впереди. Тот в ответ лениво приложил два пальца к козырьку своей фуражки и, сверкнув глазами на оборотней, велел им идти к видневшейся в конце коридора двери. Всех их запихнули в длинную комнату с грязными кафельными стенами, вдоль которых тянулись длинные чёрные трубы, и велели раздеться. Веглао не хотелось раздеваться перед мальчишками, тем более что кроме них тут были ещё и здоровенные охранники, но деваться было некуда. Впрочем, на неё никто не смотрел — судя по скучающим лицам конвоиров, им было не привыкать к «обнажёнке», а из мальчиков только Долвер на секунду вытаращил глаза, но потом отвернулся. Одежду у ребят тут же отобрали и скидали в кучу в углу. За этим последовала процедура мытья — точнее, им просто дали пару кусков мыла и облили еле тёплой водой из шлангов, хорошо ещё, что напор был не очень сильный, и было не очень больно, хотя и унизительно. Спустя несколько секунд, в продолжение которых мокрые и голые дети-оборотни ёжились от холода, в комнату вошли двое молодых охранников и кинули на пол ворох каких-то тряпок.
— Одевайтесь. Две минуты, — буркнул один из них.
Местная униформа состояла из мешковатых брюк на подтяжках, блёклой рубашки, свитера с косым воротом, хлопчатобумажного белья, носков, ботинок, тренчкота и вязаной шапочки. На правых рукавах тренчкота и рубахи были нашивки с надписью «Л14». Всё это было мятое и не до конца просохшее после недавней (крайне некачественной) стирки: в слежавшихся складках темнели следы воды. Вдобавок одежда была не по размеру. Только ботинки подошли Веглао; бельё и носки оказались тесными, рубашка, свитер и брюки — несуразно огромными, а полы тренчкота болтались ниже колен. Едва ребята разобрались со всем этим, их снова вытолкнули в коридор и повели к лестнице.
Лестница вывела их в длинный коридор второго этажа, в стенах которого были глухие стальные двери, как в тюрьме, с маленькими решётчатыми окошечками. В воздухе висела мерзкая смесь запахов замытых полов, больницы и плохой еды. Толком осмотреться Веглао не успела — её и остальных быстро повели по коридору.
В седьмую камеру попал Октай, Веглао беспомощно поглядела ему вслед. Кажется, только сейчас она по-настоящему поняла, что попала в неволю. Её втолкнули в камеру Љ10 и закрыли за ней дверь, Шелна и остальных повели ещё дальше.
Девушка оказалась в крохотном помещении, где еле-еле умещались две кровати. Они стояли по обе стороны от квадратного окна с мутным, в потёках, стеклом и двойным рядом решёток. Между кроватями вряд ли был хотя бы один метр расстояния.
На той кровати, что была ближе к двери, сидела девочка, светловолосая, худенькая, почти прозрачная, одетая в бледно-серую рубашку и тёмно-серые штаны на подтяжках. Сначала Веглао показалось, что девочке лет десять или одиннадцать, не больше, но через несколько секунд, присмотревшись, поняла: девочка — её ровесница, просто выглядит младше из-за того, что слишком худа.
Девочка глядела в лицо Веглао безучастными прозрачно-голубыми глазами. Её бледное лицо не выражало ничего. Потом она сказала неожиданно сильным, красивым грудным голосом:
— Привет. Что ты стоишь, присаживайся.
— Спасибо.
Веглао опустилась на соседнюю кровать. Девочка продолжала спокойно смотреть на неё, и это было неприятно оттого, что при этом она не произносила ни слова.
— Как тебя зовут? — спросила Веглао, чтобы нарушить унылое молчание.
— Нейсури. А тебя?
— Веглао.
— Красивое имя, — равнодушно сказала Нейсури. — А сколько тебе лет?
— Четырнадцать.
— Так ты младше меня. Мне уже пятнадцать.
Видимо, больше Нейсури не хотелось разговаривать. Помолчав, она легла на кровать, повернувшись лицом к стене и притянув колени к груди, так что Веглао были теперь видны только её пшеничная макушка, худенькая костлявая спина и сдвинутые голые ступни. Через несколько секунд Нейсури вяло сказала, не оборачиваясь:
— Располагайся, сегодня воскресенье. Работать пойдёшь завтра. Сейчас у нас личное время.
Последние слова она произнесла с лёгким смешком — или это Веглао показалось? Во всяком случае, больше Нейсури ничего не говорила, так и лежала молча.
Но Веглао отдыхать не могла. Она была слишком расстроена; нет, «расстроена» — слишком мягкое слово. «Подавлена» гораздо точнее. Она встала и некоторое время расхаживала по камере, кружила по ней, как зверь по клетке. Да ведь она и была почти зверем. Временами оборотень восставал в ней даже не в полнолуние, как будто его сон становился чуть менее крепким, и сейчас Веглао чувствовала: волк злится. Злится на двойную решётку на окнах, на крепкие замки на дверях, на конвоиров, а больше всего — на других оборотней. Её волчица оказалась среди чужих.
Нейсури оказалась не очень-то хорошей собеседницей, все попытки разговорить её были бесполезны, и вскоре Веглао, охваченная тихой яростью, вновь кружила по камере. Когда солнце опустилось за горизонт и наступили сумерки, Веглао вздрогнула от неожиданности — из коридора послышались шаги десятков ног, а потом девочки услышали резкий, слегка приглушённый из-за двери, мужской голос:
— Открыть двери!
Тут же залязгало множество замков. Дверь камеры отворились, и Веглао с Нейсури вышли в коридор. Охранник, выпустивший их, тут же затворил дверь. Те, которых уже выпустили, стояли вдоль стен. Здесь было множество молодых оборотней — от трёхлетних малышей до почти взрослых юношей и девушек. Веглао взволнованно осматривалась по сторонам. За последние месяцы она настолько отвыкла от больших скоплений народа, что сейчас ей было неуютно. И в то же время она ощущала почти что болезненный интерес. Её снова окружали люди, и большинство из этих людей были её ровесниками. Она вдруг подумала с той робкой и в то же время отчаянной надеждой, которая свойственна всем, кто устал бояться: может, и вправду здесь будет лучше, чем на воле…
