Ярослав Коваль - Гибельный дар
— Мой отец ни с кем не разводился Знатным людям в моем родном мире разрешено иметь несколько жен Собственно, супруг и супругов у дворян может быть сколько угодно, все упирается только в материальную обеспеченность и в конкретную ситуацию. Мой отец уже лет восемьдесят женат на госпоже Кендресс, она родила ему двух дочерей, моих старших сестер. А потом ее отверг Исток, и она настояла, чтоб он женился на молодой Так в семье появилась моя мать А потом и я.
— Твою мачеху отверг Исток?
— Да. Но она очень хорошая Она очень добрая женщина, и Исток отверг ее уж конечно не потому, что она совершила какой-то дурной поступок.
— Наверняка, — поддакнул Илья, чтоб подбодрить друга.
— Просто стало понятно, что ей не родить отцу сына и наследника, поэтому надо было, чтоб он женился снова Но отец не оставил первую жену. Он ее любит.
— А твою маму?
— Маму, конечно, тоже. Но по другому С госпожой Кендресс они многое пережили, их многое связывает А мама очень красивая. Да ты видел — Да, — подтвердил юноша Госпожа Межена действительно поразила его своей красотой, хотя, конечно, Мирним нравилась ему больше Устраиваясь в комнате, которую приготовили для гостя в покоях Санджифа, Илья хоть и устал, но счел своим долгом сперва всюду заглянуть, открыть каждую дверь, каждый ящик стола, потрогать каждую безделушку Кровать оказалась широченной, почти двуспальной, в углу стояло удобное кресло, на котором так и тянуло развалиться, на столе был приготовлен письменный прибор и бумага. Можно подумать, кто-то тут ждет от него, чтоб он занимался Имелась здесь и дверь, ведущая на открытую террасу, где можно было дышать свежим воздухом и даже пить кофе «Жаль, что я не прихватил с собой хоть немного чаю… Здорово было бы на этой террасе чаевничать Придется довольствоваться местными напитками»…
Служанка, принесшая стопку полотенец, посматривала на Илью с таким любопытством, будто он был татуирован с ног до головы. Она не произносила ни слова и, к счастью, явно не решалась быть назойливой Позволять незнакомой женщине обслуживать себя, да еще и пялиться, будто на диковинку, было неловко, поэтому он спрятался от нее в ванной.
Жизнь в замке лорда Ночного мира поразила его в первую очередь своей непривычностью Как никогда чувствовалось, что здешние обитатели — совсем другие люди, чем те, к которым он привык. Их традиции, нравы, жизненные устремления во многом казались нравами и традициями инопланетян, существ с совсем другой психологией, чем обычные хомо сапиенс.
Прежде Санджиф казался ему сущим истуканом — он редко бегал, никогда не дурачился, и лицо у него выглядело настолько малоподвижным, что иной раз сложно было понять, о чем он думает. Но, сравнив одноклассника с его отцом-лордом, Илья понял — его друг самый обычный парень. Просто он, конечно, не смог избежать влияния своей семьи, вот и все. Уроженцу Дневного мира трудно было общаться с властителем этих земель, он каждый раз делал над собой усилие, потому что боялся сказать или сделать что-то не так Хотя лорд всегда был любезен с ним Вечером на балу вся непохожесть мира, где вырос юноша-аурис, стала для него наглядна и очевидна Мужчины и женщины, прибывшие во дворец, вели себя как-то по-особенному.
В каждом из них чувствовалось глубокое чувство собственного достоинства и привычка смотреть на мир с уверенностью, а потому казалось, будто вселенная действительно лежит у их ног. Каждый из них если и не был рожден повелевать, то, по крайней мере, смотрел на ответственность как на нечто обыденное.
А это неизбежно накладывало отпечаток на личность Мужчины, присутствовавшие в бальной зале замка — великолепной, сияющей, роскошной — показались ему слишком чопорными, женщины — чересчур уж разодетыми и украшенными. И тоже очень холодными Их взгляды, их жесты, мимика были выверены до мельчайшей мелочи, представляли собой подлинное совершенство и умело намекали Илье, что ему стоит держаться на расстоянии. А он, поскольку и так-то не собирался ими интересоваться, почувствовал себя не в своей тарелке.
Как выяснилось, Санджиф великолепно танцует и мастерски пользуется крохотной длинной вилочкой, напоминающей зубочистку, которой полагалось брать с тарелок закуски на церемонном фуршете. Только взглянув на блюда, украшенные всевозможными яствами, которым Илья и названия-то не знал, он был вынужден сделать вывод — ему с этой задачей едва ли удастся справиться Размер порций был таков, чтоб, засовывая их в рот, не приходилось открывать его неприлично широко.
И теперь, даже вооружившись вилочкой, справившись с ней, он лишь пару раз попытался погонять малюсенькую тартинку по блюду. Попытка провалилась.
И, махнув рукой, юноша отложил вилочку и взял бокал Он был не настолько голоден, чтоб на глазах у светского общества лезть в тарелку пальцами Подойдя к нему, Санджиф пристально посмотрел на слугу, и тот поспешил предложить его другу и гостю тарелку с ломтиками рыбы, по которым вполне реально было попасть игрушечной вилочкой даже непривычному человеку.
— Скучновато, да? Я понимаю. Не хочешь потанцевать с какой-нибудь из моих сестер?
Они знают, что ты плохо танцуешь, и не поставят тебя в неловкое положение.
— Хм… Ну, я не знаю…
— Мне хотелось бы, чтоб ты не чувствовал себя здесь чужим.
— Да все со мной нормально… Скажи, а кто вот та девушка?
— Это младшая сестра моей мачехи — А ее, как думаешь, можно пригласить?
— Конечно. Она согласится — А рядом с ней кто? Ее старшая сестра?
— Ее мать. И мать Кендресс — Такая молодая?
— Ну, — сын лорда слегка пожал плечами. — Ее Исток принял. Так уж получилось.
— Ни фига себе…
Набравшись смелости, он все-таки подошел к девушке в длинном бальном платье, получил от нее любезное согласие и повел танцевать. Илья сейчас рассчитывал на давние занятия танцами, куда его водила мать — юноша худо-бедно, но все-таки умел вальсировать — и, хотя половину перезабыл, уверенно повел свою партнершу.
Та сперва растерялась, потом сообразила, что от нее требовалось, и среди пар, танцующих какой-то другой местный танец, им пришлось искать место, чтоб поместиться самим Девушка любезно, хотя и отстраненно начала задавать ему вопросы о Дневном мире.
Она показалась ему очень красивой, даже подчеркнуто красивой. Едва ли он задумывался о том, какие усилия требуются женщине, чтоб довести свою внешность до подобного совершенства, однако почувствовал неладное. В чертах ее лица, в жестах, даже в мимике ему почудилось что-то искусственное Поэтому он в глубине души даже испытал облегчение, когда музыка отзвучала, и девушку уже можно было вести обратно, к ее матери, выглядевшей такой юной, что это даже казалось неприличным.
