Джон Толкиен - Хоббит, или Туда и обратно (пер. В. Маториной)
— Это всего лишь доля в прибыли, — продолжал хоббит, — я это прекрасно понимаю. Лично я готов принять все ваши притязания, рассмотреть их по справедливости, и по справедливости ответить вам всем. Я мало чем располагаю. Но Торина Дубощита знаю лучше вас. Я вас уверяю, он будет сидеть на горе золота и голодать, пока вы не уйдете.
— Так ему и надо, — сказал Бард. — Пусть голодает, раз он такой дурак.
— Вы по-своему правы, — сказал Бильбо. — Мне понятна ваша позиция. Но скоро зима. Скоро будет снег и все такое, и даже эльфам станет трудно с провиантом. И скоро начнутся другие трудности. Вы слышали про Даина и гномов с Железного Кряжа?
— Слышали, только давно: какое нам до них дело? — спросил Король эльфов.
— Я так и думал. Видите ли, у меня есть сведения, которых у вас нет. Даин, я вам скажу, находится отсюда ближе, чем в двух днях пути, и с ним не меньше пятисот свирепых воинов-гномов. Многие из них закалились в ужасных войнах с орками, о которых вы, без сомнения, наслышаны. Если они окажутся здесь, могут начаться серьезные неприятности.
— Зачем ты нам все это говоришь? Ты предаешь своих друзей или угрожаешь нам? — сурово спросил Бард.
— Дорогой Бард! — почти взвизгнул Бильбо. — Не спеши! Я еще не встречал таких недоверчивых. Я просто пытаюсь уладить дело так, чтобы все заинтересованные лица избежали неприятностей. Я пришел к вам с предложением.
— Послушаем! — сказали они.
— Можете даже посмотреть! — сказал Бильбо и вытащил Аркенстон. — Вот.
Сам Король эльфов, чьи глаза привыкли к удивительным и красивым вещам, замер, пораженный. Даже суровый Бард застыл, не в состоянии глаз отвести от камня. Он был, как шар, пронизанный лунным светом, и как бы покоился в сети этого света, преломленного и рассыпанного им самим.
— Это Аркенстон Фрайна, — сказал Бильбо. — Сердце Горы. И это также сердце Торина. Он ценит его дороже золота. Я даю его вам. Он поможет вам договориться.
И Бильбо, не без дрожи и не без сожаления, протянул чудесный камень Барду, а тот принял дар и будто оцепенел.
— Но как он стал твоим настолько, что ты отдаешь его? — спросил он наконец, с усилием переводя взгляд на хоббита.
— М-м… Ну, — ответил, сгорая от неловкости, Бильбо. — Он, в общем-то, не мой. Но я… Знаете, пусть это будет вместо всей моей доли. Они говорят, что я — Взломщик; если это даже так (хотя я о себе всегда был лучшего мнения), — то я, по крайней мере, более или менее честный Взломщик. Короче, я возвращаюсь к гномам, пусть делают со мной, что хотят. Надеюсь, он вам пригодится.
Король эльфов взглянул на Бильбо с изумлением.
— Бильбо Торбинс! — сказал он. — Ты более достоин носить доспехи эльфийских принцев, чем многие из тех, по чьей мерке они сделаны. Но я не уверен, что Торин Дубощит посмотрит на это с той же стороны. Я лучше знаю гномов, чем ты. Оставайся с нами, будешь уважаемым и почетным гостем!
— Большое спасибо, — сказал Бильбо с поклоном. — Но, наверное, нельзя вот так бросить своих друзей после всего, что мы пережили вместе. И кроме того, я обещал разбудить добряка Бомбура ровно в полночь. Теперь мне пора, а то опоздаю.
Они ничем не смогли его удержать. Ему дали охрану, и оба — Король эльфов и Бард — попрощались с ним очень торжественно. Когда Бильбо проходил через лагерь, от одного из шатров отделился старик в темном плаще и, подойдя, хлопнул его по плечу.
— Молодец, Торбинс! — услышал хоббит знакомый голос. — У тебя всегда найдется в запасе то, чего никто не ожидает!
Это был Гэндальф.
Впервые за много дней Бильбо почувствовал настоящую радость. Но ни задавать вопросы, ни отвечать на них было некогда.
— Всему свое время! — сказал Гэндальф. — Если я не ошибаюсь, дело идет к концу. Тебе предстоят не. сколько неприятных минут, но мужайся! Может быть. ты благополучно выпутаешься. Есть новости, о которых даже вороны не слышали. Доброй ночи!
Озадаченный, но все-таки воодушевленный, Бильбо поспешил к Горе.
Его проводили к удобному броду и перевели через речку, так что он остался сухим, потом он попрощался с эльфами-провожатыми и осторожно полез через камни к воротам.
Теперь на него навалилась такая усталость, что он с трудом влез на стену (хорошо, что веревку никто не заметил, она так и висела, где ее привязали). Была уже почти полночь. Бильбо спрятал веревку, присел отдохнуть и попытался представить себе, что будет дальше, но ничего не придумал.
Ровно в полночь он разбудил Бомбура, а сам свернулся калачиком в своем углу, не дослушав благодарности толстячка (чувствуя, что не очень-то заслужил ее). Он заснул почти мгновенно, забыв все свои печали до утра. Ему снилась яичница с ветчиной.
Глава семнадцатая
БИТВА ПЯТИ ВОИНСТВ
На следующий день трубы запели в лагере очень рано, и вскоре по узкой тропе к Горе уже спешил бегом первый гонец. Он остановился, не добежав до стены, окликнул гномов и спросил, не соблаговолит ли Торин выслушать новых послов, ибо произошли кое-какие события, и обстановка изменилась.
— Должно быть, Даин! — сказал Торин, услыхав. — До них дошла весть о его походе. Я знал, что это сразу подействует! Проси их прийти малым числом без оружия, и я их выслушаю, — крикнул он гонцу.
Примерно в полдень осажденные снова увидели знамена Озерных жителей и Лесных эльфов. К стене подошел отряд из двадцати воинов. Перед тем, как вступить на узкий карниз, они положили на землю мечи и копья и стали подниматься к Воротам. Гномы с удивлением увидели Короля эльфов и Барда. А перед ними шел высокий старик в плаще с надвинутым капюшоном, и нес крепкий деревянный ларец, окованный железом.
— Привет тебе, Торин! — сказал Бард. — Ты не изменил решения?
— Мои решения не меняются от нескольких закатов и рассветов, — ответил Торин. — Вы опять пришли задавать мне праздные вопросы? Я вижу, что орда эльфов не ушла, как я просил! Значит, нам не о чем говорить.
— Неужели ничто не убедит тебя пожертвовать своим золотом?
— Ничто из того, что ты и твои друзья могли бы предложить.
— Даже Аркенстон Фрайна? — спросил воин, и тут старик открыл ларец и высоко поднял алмаз. Свет заструился от его руки, яркий белый свет в прозрачном утреннем воздухе. Торин застыл как от удара.
Некоторое время никто не произносил ни слова. Наконец Торин прервал молчание, и в его голосе слышался гнев:
— Это камень моего отца, значит, и мой тоже. Зачем мне выкупать свое? — а потом взяло вверх удивление: — Но как вам досталось мое наследство? Или незачем задавать такой вопрос ворам?
— Мы не воры, — ответил Бард. — Твое мы вернем тебе в обмен на наше.
— Как он оказался у вас?! — закричал в ярости Торин.
— Это я им дал, — пискнул Бильбо, выглядывая из-за стены. Ему стало очень страшно.