Сергей Лукьяненко - Дневной дозор
— Странно, — задумчиво сказал Антон. — Шеф Дневного Дозора обращается за помощью к сотруднику Ночного Дозора. Очень странно.
— В общем-то твоя помощь нам не обязательна. Справились бы и сами. Но если ты поможешь себе — в первую очередь себе, — ты поможешь и нам тоже. А также Светлане и всем, кто неизбежно пострадает от очередного глобального эксперимента.
— Непонятно, как я могу помочь себе и Светлане?
— Отчего же непонятно? Светлана — потенциально очень сильная волшебница. По мере того как она растет, растет и пропасть, которая вас разделяет. Ее мощь — это фактор, который смещает равновесие в пользу Света. Если Светлана лишится на какое-то время своей мощи, равновесие восстановится. И нечему будет вас разделять, Антон. Она любит тебя — это же видно. И ты ее любишь. Неужели ты принесешь в жертву Свету свое счастье и счастье любимой женщины? Тем более что жертва все равно бессмысленна. Именно поэтому я предлагаю тебе маленькое и безболезненное предательство.
— Предательство не бывает маленьким.
— Бывает, Антон. Еще как бывает. Верность складывается из череды маленьких и расчетливых предательств. Можешь мне верить — я живу на этом свете достаточно долго, чтобы успеть в этом убедиться.
Антон некоторое время молчал.
— Я — Светлый. Я не могу предать Свет. По сути своей не могу — и ты это должен понимать.
— Тебя же никто не заставляет идти против Света. К тому же своим поступком ты поможешь многим людям. Очень многим, Антон. Не это ли цель Светлого мага — помогать людям?
— А как я буду смотреть в глаза своим? — невесело усмехнулся Антон. — После этого?
— Они поймут, — с непонятно откуда взявшейся убежденностью сказал Завулон. — Поймут и простят. А если нет — то какие же они после этого Светлые?
— Ты силен в софистике, Завулон. Наверняка ты заметно сильнее меня. Но оттого, что ты называешь вещи чужими именами, суть вещей не меняется. Предательство — всегда предательство.
— Хорошо, — неожиданно легко согласился Завулон. — Тогда предавай любовь. В сущности, у тебя выбор между двумя предательствами, неужели ты не понимаешь? Предать себя или не дать свершиться очередному кровавому циклу. Предотвратить неизбежные схватки между Дозорами или позволить им произойти. Или тебе мало смертей? Ты не раз ходил в патруль с Андреем Тюнниковым. Ты дружил с девчонкой-оборотнем, с Тигренком. Где они теперь? И кого еще ты готов принести в жертву во имя Света? Не ходи завтра на заседание Трибунала, и твои друзья останутся жить. Нам не нужны новые смерти, Антон. Мы готовы уйти от схватки. Уйти с миром. Поэтому я и предлагаю тебе помочь всем. Всем! И Темным, и Светлым. И даже простым людям. Понимаешь?
— Я не понимаю, как мое отсутствие на заседании поможет восстановить равновесие.
— Ты ведь сталкивался уже с Темным, который приехал с Украины, правда? С Виталием Рогозой?
— Сталкивался, — неохотно ответил Антон.
— Он не Иной.
Антон опешил:
— То есть как не Иной?
— Он не совсем Иной. Он — лишь Зеркало. И жить ему осталось недолго.
— Что это… кто такой — Зеркало?
— Именно «что». — Завулон вздохнул. — Увы, лишь «что»… Не важно, Антон. Тебе полезнее узнать другое. Если ты не придешь на заседание Инквизиции, то крови больше не будет. Если придешь — неизбежна кровавая бойня.
— Неявка на заседание карается Инквизицией…
— Твое нежелание участвовать в поединке с Рогозой Инквизиция сочтет правомерным. Были прецеденты, если хочешь, я даже добуду соответствующие документы. Но можешь верить мне на слово. Пока я тебя не обманывал.
— Мне нравится это «пока»…
Завулон улыбнулся — уголком рта.
— Что поделать. Я ведь Темный. Я не считаю полезным врать без причины.
Завулон встал, и вместе с ним поднялся на ноги и Антон.
— Думай, Антон. Думай, Светлый. И помни: в твоем решении твоя любовь и жизни твоих друзей. Так иногда складывается: чтобы помочь друзьям, нужно сначала помочь врагу. Привыкай.
Завулон стремительно вышел из комнаты, а потом и из квартиры. В тот же миг в сумраке истошно завопил сторожевой знак, а маска Чхоен состроила на стене устрашающую гримасу. Вяло наведя порядок. Антон попытался собраться с мыслями.
Верить Завулону или нет?
Быть со Светланой или не быть?
Вызвать Гесера и все ему рассказать или отмолчаться?
Любая схватка, начиная от банального мордобоя и кончая интригами государств и Дозоров, — это поединок информации. Кто точнее представляет себе силы и цели противника — тот и побеждает.
Цели Завулона и цели Антона не могут быть одними и теми же. Это абсолютно исключено. Но если сказанное шефом Дневного Дозора было сказано именно в расчете на то, что Антон отвергнет саму мысль пропустить заседание Трибунала?
Где правда, а где ложь? Слова Завулона — клетка, но внутри клетки — капкан, а внутри капкана — мышеловка, а внутри мышеловки — отравленная приманка… Сколько слоев лжи надо снять, чтобы обнаружить правду?
Антон достал из кармана монетку. Подбросил… усмехнулся и спрятал в карман, даже не глянув, что выпало — орел или решка.
Это не метод.
Если один из двух выходов — ловушка, значит, надо искать третий.
Чтобы попасть на рассвете на заседание Трибунала, нужно было или очень рано встать, или не ложиться вовсе. Я предпочел второе. Отосплюсь потом.
Коллеги-Темные некоторое время настойчиво пытались вытянуть из меня мотивы моих поступков, но поскольку я и сам мало понимал, почему именно поступаю так, а не иначе, многого они от меня не добились.
До вечера не произошло ничего особенно интересного; я лишь съездил в магазинчик, нарезающий диски для моего модернового плейера, и поинтересовался, хранятся ли у них матрицы сборников, заказываемых клиентами? Оказалось — хранятся. И я зачем-то заказал копию диска, составленного Антоном Городецким, Светлым магом. Возможно, я пытался представить через музыкальные пристрастия его взгляд на мир? Не знаю… Последнее время я разучился задавать вопросы, потому что слишком редко нахожу ответы. И еще реже — верные ответы.
И еще одно врезалось мне в память в этот вечер: встреча в метро. Я возвращался из музыкального магазинчика. На метро. Сидел, сунув руки в карманы куртки (спасибо, коллеги-Темные забрали мои вещи из штаба в аэропорту) и слушал купленный диск. Никольский пел «Зеркало мира». Мне было хорошо и покойно.
Сущность явлений и лет вереница,
Лица друзей и маски врагов
Ясно видны и не могут укрыться
От взора поэта — владельца веков.
Свет дальних звезд и начало рассвета,
Жизни секреты и тайны любви
В миг вдохновенья, солнцем согретый,
Все отражается в душе поэта,
В зеркале мира…
И вдруг что-то неуловимо изменилось вокруг. Диктор как раз предостерегал незадачливых пассажиров: двери, мол, закрываются. Я нажал на «паузу» и вскинулся, оглядываясь.
