Василий Блюм - Возвращение в Гильдию
Огненные сгустки попадают тела чудовищ, оставляя глубокие почерневшие раны, вскипающий мозг выплескивается через отверстия в черепах, сгорающие живьем, обезьяны дико воют, превращаясь в пылающие факелы. Жутко пахнет паленым, а темная ночь превратилась в яркий день, от багровых отблесков догорающих трупов.
Жалобно вскрикнул один из охотников, умирающая бестия, дернувшись в конвульсиях, разорвала шубу вместе с плотным кожаным доспехом, наружу высунулись сизые внутренности. Без звука упал второй, подкравшаяся по стене тварь, обрушившись всем весом, сломала парню шею. Обернувшись на звук, Мычка вогнал стрелу в глаз обезьяны, но было поздно, оставшегося в живых, отчаянно извивающегося вершинника, уже волокли вглубь развалин, разрывая на ходу. Не выдержав вида искаженного болью лица охотника, Мычка милосердно прервал его мучения, потратив драгоценное мгновение на выстрел в сердце.
Установилось хрупкое равновесие, наемники бились в полную силу, истребляя тварей десятками, но обезьяны все прибывали, покрытые жесткими белесыми волосами могучие руки с жадностью тянулись к людям, яростно блестели красные глаза в предвкушении кровавой трапезы, с грохотом схлопывались истекающие слюной пасти, наполняя воздух сухим стуком.
Охнула Себия, выкатившись из кучи тварей с бессильно повисшей рукой, не выдержав удара, в щепки разлетелся щит пещерника, оступившись, упал на колени Дерн, рванувшейся к болотнику твари Мычка со злостью вбил в шею стрелу по самое оперенье, зашарил в колчане, с безысходностью ощущая под пальцами лишь несколько стрел.
Словно почувствовав слабину, обезьяны взревели, поперли скопом, заставляя наемников отступить. Почувствовав за спиной шершавый камень стены, Дерн прошептал:
— Приятно было с вами работать, ребята, но, боюсь, наш поход закончился…
Зайдясь кашлем от сильнейшего удара в грудь, Шестерня просипел:
— Секиру мне в печень, если я сдамся этим лохматым.
Мазнув кинжалом по глазам наседающей твари, Себия в отчаянии воскликнула:
— Они бесконечны! Нужно уходить!
— Едва мы повернемся спинами, нас растерзают, — прохрипел Мычка, отмахиваясь мечом сразу от двух бестий.
Взгляды обратились на Золу. Почерневший, словно извергаемый огонь сжигал мага изнутри, он произнес по слогам:
— Еще не все потеряно…
Мычка с ужасом смотрел, как вокруг мага закрутился воздух, вскипел мелкими искрами. С каждым мгновением искры светились все ярче, а воздушный поток уже рычал, словно небольшой смерч. Повеяло нестерпимым жаром. Прикрывая лица руками, наемники шарахнулись в стороны, а напирающие твари на мгновение остановились ослепленные, когда, Зола выдохнул что-то на непонятном языке, одновременно выбросив руки перед собой.
По глазам резанула ярчайшая вспышка, воздух на мгновение раскалился так, что люди закричали, чувствуя, что сейчас умрут от жара. Плотный огненный вал, высотой в рост человека, волной понесся от фигуры мага вперед, постепенно расширяясь. Ближайшие ряды тварей мгновенно обратились в прах, а те, что находились чуть дальше, вспыхнули, словно сухое сено от искры в жаркий полдень.
Постепенно опадая, вал огня ушел в глубь двора, оставив за собой черную полосу курящейся паром земли и недвижимые обугленные тела. Оставшиеся в живых обезьяны дрогнули, устрашенные, понеслись обратно, оглашая воздух пронзительными визгом.
Проморгавшись, Шестерня попытался рассмотреть товарищей, после вспышки в глазах плавали огненные мухи, и все расплывалось, так что он нашел Золу почти ощупь. Глядя в закатившиеся глаза мага, пещерник затряс друга, возбужденно бормоча:
— Они отступили. Ты смог. Ты отогнал их!
На пару с пещерником, Дерн уложил мага у костра, вытащив из укромного места котомку, загремел горшочками, выбирая зелье.
Послышался шорох. Выступив из тьмы, к огню быстрыми шагами приблизился вожак охотников, окинув взглядом усеянный трупами двор, сказал неверяще:
— Не думал, что можно остановить этих тварей.
С подозрением покосившись на вершинника, Себия произнесла:
— Позволь узнать, чем ты занимался в то время, как твои люди погибали в бою?
Шестерня нехорошо прищурился, а Мычка как бы невзначай, положил руку на рукоять меча, но охотник сурово произнес:
— Это были одни из лучших. Мое сердце разрывается от сознания, что все они мертвы. И я бы с радостью сражался вместе с ними, плечом к плечу, и точно также, как и они, пал, но долг важнее чувств.
— Твой долг сохранить своих людей! — сорвалась на крик подземница, — А ты, как последний трус, бросил их на растерзание тварям!
Седые брови охотника сошлись на переносице, ноздри затрепетали, но подавив гнев, он размеренно произнес:
— Я прощаю эти дерзкие слова. Ибо в тебе еще бродит ярость боя. Ты права, вожак в ответе за своих людей, но гораздо важнее их жизней судьба всего племени. Мы находимся здесь с целью охранять деревню, а не чтобы сражаться с тварями, и если бы мои люди не ввязались в бессмысленный бой, они сейчас были бы живы, выполняя свой истинный долг.
Не выдержав печали в глазах старого охотника, девушка опустила взгляд, сказала горько:
— Но почему?
Вожак пожал плечами:
— Таковы законы мира. Племя важнее. Даже самый лучший воин, или группа воинов, не стоит жизней обычных людей племени. Потому, что воины рождаются и умирают, а племя остается.
В глубине развалин зародился глухой низкий звук, разнесся вокруг, заметался эхом, запутавшись в сплетении железа над головой.
— Что это? — прислушавшись, Шестерня вопросительно взглянул на охотника.
Тот нахмурился, сказал с заминкой:
— Не скажу наверняка, но бывалые охотники говорят, что так кричит разъяренный вожак обезьяньей стаи. — Вновь оглядев почерневший двор, он произнес: — Я ухожу, нужно оповестить жителей деревни, и вам советую поторопиться, — обернувшись, он в несколько быстрых шагов достиг провала в ограде и скрылся из виду.
— Легко сказать, поторопитесь, — пробурчал Шестерня. — На негнущихся ногах да еще с товарищем на плече.
Не смотря на хлопоты болотника, Зола по-прежнему не приходил в сознание. В ответ на вопросительные взгляды спутников, Дерн лишь развел руками:
— Сильнейшее истощение. Я дал ему кое-что сильнодействующее, но очнется не раньше утра.
Напряженно к чему-то прислушиваясь, Мычка оглянулся на Дерна, пробормотал:
— Боюсь, до утра мы не продержимся.
Себия отстегнула плащ, шагнув к магу, деловито произнесла:
— Не будем терять время. Укладываем его в плащи и…
— Поздно, — Мычка с загнанным видом потащил меч из ножен. — Они возвращаются, и не одни.
Шестерня непонимающе взглянул на вершинника, пробормотал:
— Что значит не одни?..
Со стены с шорохом осыпалась пыль, земля мелко затряслась. Вслушиваясь в приближающийся топот, наемники невольно отступили к огню. Вновь на границе зрения замелькали белесые тени. На сей раз они двигались осторожнее, рывками пробегая небольшие расстояния, обезьяны надолго замирали, опасливо всматриваясь в желтое пламя костра, казалось, они шли против воли, настолько неуверенными выглядели их движения.
Глядя, как все больше белых теней появляется из развалин, Шестерня произнес:
— Если они кинутся все разом, задавят массой.
— Они не кинутся, — кусая губы ответил вершинник, — по крайней мере до тех пор, пока не….
«Пока не что?» — хотел спросить Дерн, но не успел. Земля задрожала, далекий гул усилился, разросся, и перед ошарашенными наемниками возникло то, чему ушедший седой охотник дал назвал «вожак».
ГЛАВА 6
Слабо различимая в сумерках, вдалеке заворочалась неясная тень, внесколько прыжков приблизилась, остановилась на границе отбрасываемого пламенем светового круга. Блеснули багровые точки глаз, обозначились уродливые черты черепа, лишь отдаленно напоминающего обезьяний. Шестерня распахнул глаза, когда существо скакнуло, разом преодолев половину расстояния до ощетинившихся оружием людей, громко сглотнув, произнес:
— Наверное, идея уйти была не так уж плоха.
Вышедшая к огню тварь лишь отдаленно походила на сгрудившихся во тьме обезьян. Выступающий лоб с мощным валиком надбровных дуг непрерывно шевелится складками кожи, широкие, усаженные острыми зубами-кинжалами челюсти распахнулись, меж ними, словно мокрая тряпка высунулся фиолетовый язык, мощная, бугрящаяся мышцами грудь чуть заметно вздымается, а короткие крепкие лапы с тяжелыми молотами кулаков уперлись в землю. Тело животного покрывает короткая жесткая щетина, только в отличие от остальных сородичей, не белого, а насыщенно-фиолетового цвета.
Чуть слышно охнул Мычка, произнес непонятное:
— Глаза…
Спутники замедленно перевели взгляд на морду чудовища и вздрогнули. В близко посаженных глазах твари, клубилась лютая ненависть, а удивительные крестообразные зрачки поблескивали бликами отраженного пламени.
