Дмитрий Таланов - Локумтен
Г-жа Фе, однако, глазом не моргнула, чем удивила Филя. Она была требовательна к порядку, хотя без занудства Лентолы, а тут лишь молча взяла лист со стола, пробежала его глазами и передала стоявшему рядом Филю.
— Я в этом ничего не понимаю, — сказала она г-ну Петра.
Эша, прибежав на зов Филя из сада, сунулась к нему через плечо — руки у неё были в земле. Габриэль в доме не было — воспользовавшись хорошим весенним днем, девочка отправилась навестить Руфину.
— А вам и не надо, — ответил г-н Петра. — Я только показываю, что не зря ем ваши пироги, ибо в этом тексте нет ни слова, не проверенного веками, начиная с зарождения римского права. Но это только начало, я должен еще много раз проверить смысл каждого по разным источникам и удалить те из них, которые могут породить двусмысленность. От вас сейчас мне нужен только один ответ — кто наследует выгоду и бремя?
Филь не уловил смысл фразы, хотя провел уже достаточно времени с латинской заумью о семье и детях. Г-жа Фе сказала:
— Мне не нужен Хальмстем.
— Мне нужен! — встряла Эша, выступив вперед.
Она была босиком, в закатанных до колен ярко-зеленых штанах. На её плечах болталась просторная рубаха, которую она стащила у Филя. На голове красовалась выгоревшая соломенная шляпа.
Г-жа Фе, как человек, который давным-давно высказал, что об этом думает, и потерпел поражение, более не обращала внимания, во что одевается Эша. Но г-н Петра увидел её в таком виде впервые.
— А-а… Мнэ-э… — произнес он, затем прищурился. — Если особа настолько непривлекательна и отвратительна, что вынуждена прятаться под убогой одеждой, она должна носить с собой предупредительный колокольчик, дабы не пугать людей, — процитировал он откуда-то.
— Где твой колокольчик? — тут же поинтересовался Филь у Эши.
Она треснула его по затылку и усвистала обратно в сад. Г-жа Фе сказала:
— Простите её, она никак не повзрослеет.
— Ничего, ничего! — успокоил её г-н Петра. — В конце концов сердары приучали нас к подобному девять веков и только последние 20 лет куда-то попрятались… Итак, что вы решаете? — он перевел взгляд на Филя.
Г-жа Фе произнесла негромко:
— Габриэль и Лентола тоже хотели бы иметь возможность посещать Хальмстем, но решать тебе, коли ты это затеял.
Филь догадался, наконец, о чем идет речь — о разделении собственности на семейную и личную. По дивным местным законам это были разные вещи, и если завтра Лентола уйдет от своего стражника, то, во-первых, она не получит от него ни гроша, а во-вторых, вернется не куда-нибудь, а в этот дом, часть которого будет за ней. Пока они все не согласятся его продать.
— Владелец будет семья, — решил Филь, не в силах упустить возможность, чтобы Лентола оказалась ему в чем-то должна.
— Хорошо, — сказал г-н Петра. — Но имей в виду, единожды наследник — всегда наследник, — произнес он латинскую формулу, с которой Филь был уже знаком. Она означала, что назад дело будет не повернуть. Филь согласился.
— Тогда на этом пока всё, — г-н Петра, кряхтя, поднялся и забрал у них бумагу. — Клемент, поди, заждался тебя!
Порывшись в завалах на столе, он выудил еще один лист из книжного месива.
— Но поедешь ты к нему с другим документом…
Филь отправился на встречу с г-ном секретарем, держа в руках измененную версию того, с чем ознакомил их г-н Петра. Требовалось это для того, чтобы раньше времени не насторожить формулировками Эрке. Оба документа отличались несколькими фразами, но и одно слово в юриспруденции, по Ювеналию Петра, могло разрушать или созидать.
Ментор Эрке, остроносый, остроглазый и такой же седой, как его предшественник, с любопытством прочитал документ. Вручив его сидевшему тут же в кабинете г-ну Клементу, он подождал, пока тот закончит, переглянулся с ним и сказал Филю:
— Начало хорошее, ждем от тебя определение собственника на следующей неделе, а потом начнем делить ответственность. Передавай привет Петра!
Филь вышел от них, соображая, кто мог разболтать секрет. Когда Ювеналий Петра появился в их доме, г-жа Фе строго-настрого приказала всем держать в тайне, кто у них гостит, и сказала это так, что даже Эша не осмелилась скорчить презрительную гримасу. Видимо, это Габриэль растрепала Руфине, а та выложила всё своему мужу.
Войдя в дом, Филь потребовал объяснений. Габриэль, однако, не думала признаваться.
— Филь, если матушка сказала, что нельзя — значит, нельзя! — воскликнула она. — Я что, по-твоему, законченная дура?
Филь не считал её дурой, но знал, что она очень болтлива.
— Да кому, кроме тебя-то? — спросил он.
Габриэль упрямо выпятила нижнюю губу и повторила, что она тут совершенно не при чем.
— Не веришь, и не надо! — рассердилась она. — Ох уж эти мужчины!
Тряхнув гривой волос с вплетенными в неё разноцветными лентами, она задрала нос и прошествовала в свою комнату.
Высунувшаяся из кухни Эша с куском пирога в одной руке и испанским словарем в другой сказала:
— Я знаю, кто это! Это Лентола. Она видела нашего деда, а с тех пор ни разу здесь не появилась. Разболтала своему стражнику, а тот выложил всё Клементу. Тем более, что слова с неё никто не брал.
Видимо, так оно и было, подумал Филь. Доложив г-ну Петра о результатах визита, он опять уединился с юридическим кошмаром, весом с украденный мешок флоринов. Кроме, как читать, делать ему было нечего и он начинал скучать. Но на следующее утро заявился Ирений и скучать стало некогда.
— Ты совершаешь ошибку, — сказал кузнец Филю прямо с порога. — Хальмстем и прилегающие земли — это центр имперской безопасности, хотя, возможно, ты этого не знал. Как таковой, он принадлежит нам всем, а общественное право не может быть изменено соглашениями частных лиц.
— Спасибо, Ирений, — произнес Филь с чувством, — ты мне очень помог. Может, расскажешь теперь, как всё же влезть на эту елку и не потерять штаны?
Г-жа Фе провела кузнеца в свой кабинет на втором этаже, далеко не такой печальный, как в Катаоке. Филь устроился в кресле напротив её стола. Он больше не боялся её, как в Хальмстеме, однако по-прежнему относился к ней с опаской, когда она не на шутку сердилась.
Ирений устроился на стуле рядом с Филем и, дождавшись, пока г-жа Фе сядет напротив, сказал:
— Если ты замыслил это серьезно, то должен смириться с тем, что Хранилище и обе Границы будут тебе неподвластны. Ты не можешь претендовать на них и на всё, что имеет отношение к охране замка и гарнизону, то есть казармы, конюшни, обе Мостовые и Дозорную башни. Ты сможешь испросить постоянное разрешение на посещение этих мест, и оно наверняка будет тебе дано, как было по факту дано, когда ты жил там. Но это не станет твоей собственностью никогда.
