Наталия Московских - Зов Тайрьяры
- Нужно идти, - заявил я, возобновляя подъем.
Холм, наконец, кончился. Впереди вновь стали появляться редкие деревья, и вдали показался высокий шпиль темного каменного Kastelarrii de Sanade'ja.
- Мы пришли, - полушепотом произнес Роанар.
- Давно пора, - буркнул Ольциг, недовольно зашагав вперед к городу.
Мы с арбалетчиком обменялись снисходительными улыбками, от которых у меня полегчало на душе. Когда я поймал Филисити на холме, то решил, что Роанар вот-вот возненавидит меня. Сейчас это казалось сущей нелепицей, и я отругал себя за излишнее беспокойство.
Скромная аккуратная деревянная табличка с надписью "Ургор" прочертила невидимую линию, сразу за которой начинались невысокие каменные дома, в которых из труб глиняных печей уютно поднимался дымок.
У меня на лице растянулась улыбка, я невольно вспомнил дом Дайминио, где всегда чувствовал себя хорошо и уютно. Захотелось погостить в одном из таких маленьких домов, а не в поместье Экгардов. Однако говорить об этом я не стал.
По вымощенной камнем дорожке навстречу нам двигались три человека. Они были изрядно навеселе: шли неуверенной шаткой походкой, пели песни, иногда обнимали друг друга за плечи и заливисто хохотали. Из резких гортанных звуков, что издавали эти люди, я смог разобрать только "славься новый вольный город, будешь ярче расцветать". Дальнейшие слова произносились невнятно, среди них выделились только слова "ургорская знать". Мужчины дружно хохотали, пытались подпевать, хотя казалось, что они просто хотят перекричать друг друга.
Мы с Роанаром обменялись усмешками и продолжили путь к поместью.
Поравнявшись с нами, трое пьяных мужчин расплылись в приветливых улыбках, окинув нас косыми от алкоголя взглядами. Один из них - самый низкорослый, что шел посередине, с медового оттенка волосами, стриженными "горшком", и большим мясистым носом, под котором росли густые медные усы - картинно поклонился нам и прищурился, словно сонный кот.
- Гспда, - с усилием выдавил он, стараясь сфокусировать взгляд на нас, - дбро пжаловать в Ургор.
Название своего городка он произнес удивительно четко, несмотря на то, что язык его совершенно не слушался.
К этой "высокоинтеллектуальной" беседе решил присоединиться его друг - коренастый плечистый малый с полным круглым лицом, гладким, как у ребенка, большими зелеными глазами и темными чуть вьющимися волосами, чуть не доходящими до плеч. В руках у него оказалась початая бутылка берки, причем явно некачественной: ее резкий запах ударил в нос, и мне стоило большого труда не поморщиться.
- Славановомуургору! - выкрикнул он так громко, что Филисити ахнула от неожиданности. При этом наш громкоголосый приветливый друг, казалось, чуть вытянулся в росте, потянулся к небу, подняв вверх прямую руку с бутылкой, из которой тут же выплеснулось несколько капель.
Третий незнакомец - самый высокий и, кажется, самый старший с припорошенными сединой волосами и неприметным правильным лицом - осуждающе посмотрел на него и недовольно покачал головой, указав на пролитое.
- Ну вот что ты, в самом деле! - возмутился он. При этом слово "что" в его исполнении смягчилось и превратилось в странный короткий выкрик между "шти" и "щтё". Похоже, этот человек был самым трезвым (если это можно так назвать) из этой компании.
Роанар тем временем нахмурился и вопросительно качнул головой.
- Новому Ургору? - переспросил он, обращаясь преимущественно к человеку с бутылкой.
- Выжнезнаааете, - улыбчиво протянул тот, поворачиваясь к светловолосому другу, - ониж... это... путники. Чужаки, ага...
Тот состроил понимающее лицо и собирался что-то сказать. Его перебил третий, который мог изъясняться более-менее внятно.
- У нас тут праздник, - деловито заявил он.
- День горрда, - кивнув так, что у него едва не хрустнула шея, объявил первый мужчина.
Филисити адресовала Роанару непонятливый взгляд. Я тоже был удивлен. Рон столько рассказывал об этом городке, что вряд ли мог бы упустить такую подробность, как большой местный праздник. Арбалетчик словно прочитал наши мысли и ответил на них непонимающим взглядом. Он качнул головой и недоверчиво сдвинул брови.
- Не знал, что здесь сегодня день города, - задумчиво протянул он.
- День сноса памятника, - сложив губы "бантиком" удивительно тихо отозвался мужчина с бутылкой.
- Сьмь лет со дня сноса, - подтвердил первый, слегка покачнувшись, - тьперь этщитается... день города.
Длинная фраза, похоже, далась ему тяжело, и он был крайне горд, что вообще сумел ее произнести. Я взглянул на Роанара, вспоминая, что он рассказывал только про один памятник в Ургоре. Лицо арбалетчика бледнело с каждой секундой.
- Что за памятник? - продолжая дружественно улыбаться, спросил я, - мы здесь впервые. Странствуем.
"Самый трезвый" понимающе кивнул.
- Памятник Экгардам, - с нескрываемым отвращением ответил он.
- Долой прьдателей Короны! - поддержал его первый друг. Второй тут же воскликнул, удивительно четко разделяя слова:
- Долой гнилой род предателей! - и добавил, снова смешав все в кучу, - славановомуургору!
Я шумно втянул в себя воздух, вновь наблюдая, как Роанар становится белым, как мел.
- Что ж, счастливой ночи, господа, - учтиво отозвался я.
- Слава но... новомуургору... слава! - наперебой воскликнули они, видимо, ожидая, что мы поддержим их настроение.
Мы с Филисити обменялись напряженными взглядами и она тихо отозвалась:
- Новому... Ургору... - девушка бросила извиняющийся взгляд на Роанара, - слава... да.
Рон резко ринулся вперед, не прощаясь с горожанами. Мы учтиво кивнули им на прощание и поспешили за арбалетчиком. Роанар почти бежал вдоль по улице.
Выкрики "Слава Новому Ургору" слышались то тут, то там: похоже, это действительно был общегородской праздник.
Несмотря на чувства, которые должен был испытывать Роанар, я искренне радовался, что Рыжий Шин срезал нашивку дома Экгардов с его плеча: не хотелось бы привлечь проблемы еще и здесь.
Улица оказалась небольшой. Каменная дорожка привела нас прямиком к центральной площади Ургора, на которой возвышался пустой постамент. Единственной оставшейся частью памятника были ступни.
- Ie Matrade'ja... - шепнул Ольциг.
Роанар часто дышал, не говоря ни слова, ему сейчас было не до поминания Богородицы. Филисити вновь обменялась со мной взглядами. Она не знала, что делать, чтобы поддержать барона, особенно после того, как ответила горожанам и якобы поддержала их настроение. Вряд ли сейчас Рон способен понять, из каких соображений действовала девушка. Все вокруг в эту минуту, наверное, были для него врагами.
