Иней Олненн - Цепные псы одинаковы
— Да кто они, эти эгнары? — не унимался Рыжий Лис.
— Эгнары? Ну… э-э… — от усердия высунув кончик языка, долговязый отрок сшивал края раны иглой, сделанной из шипа редкого куста змеиного; в иглу нить была продета, из жил того же куста сплетенная. Рос тот куст только в Лесу Ведунов, имел свойство быстро заживлять раны и ценился дороже солнечного камня и дороже соли.
— Так что? — спрашивает Оярлик.
— Что?
— Договаривай, коли начал!
— Ты бешеную собаку когда-нибудь видел? — спрашивает Ингерд, силясь не закричать от боли.
— Ну, видел.
— Это почти одно и то же.
Травник закончил сшивать, бережно свернул моток и вместе с иглой упрятал в деревянную коробочку.
— Из человека эгнара можно сделать заклинанием особым, — молвит. — Можно одержимого сделать из зверя — оборотень получится или еще кто, это просто, большого ума не требуется. Такой оборотень будет гоняться за тобой до самой смерти — своей или твоей. А вот из человека одержимого сотворить — для этого много знаний и много сил надо.
Травник говорил беспечно, будто они про погоду завтрашнюю беседовали, а Оярлик чуял, как у него волосы на голове от страха шевелятся. А Ингерд думал: зачем колдун с Ледяного Острова тратил столько ума и сил, если проще было оборотней сотворить! Однако так ничего и не придумал.
— Пойду, — говорит, — Барса сменю. Ему, поди, уже надоело вокруг стоянки дозорничать.
Встал, под куртку кольчугу надел, меч к поясу прицепил да кинжал, а тут — глядь, сам Эйрик к костру идет, да не один. Ковыляют впереди него ветхие старички — дед да бабка, у обоих по мешку за плечами, а в руках по охапке всяких дикоросов. Ингерд сразу насторожился, Оярлик встревожился. Только Травник сидел себе, голову меж колен свесив, да в котомке своей дорожной копался.
— Тепло и радость вашему дому, — прошамкал дед — зубов у него, видать, многих не доставало. — Дозвольте у костерка вашего обогреться.
Ингерд с Эйриком взглядом встретился — глаза Барса опасно сверкали, и ладонь его на рукояти меча лежала, готовая выхватить его в любой момент.
— Какого роду-племени вы? Куда путь держите? — спрашивает Ингерд, стариков разглядывая.
Старики как старики — ростом маленькие, сами щуплые, лица в морщинах, у бабки платок на голове, у деда — шляпа дырявая. Смотрят диковато и немного испуганно.
— Из Медведей мы, мил-человек, — прошамкал дед, — знахарством промышляем. В здешних полях травы полночные собираем.
Ингерд снова на Эйрика глянул.
— К нашему костру шли, — напряженно произнес Барс.
— Роса холодная, — бабка молвит, за охапкой дикоросов прячась. — Вымокли мы. Дозвольте обогреться, добрые люди.
Ингерд помолчал немного и сказал:
— Добро. Гостями нашими нарекаю вас.
А сам Лису и Барсу знаком показал, чтоб настороже были. Усадили они старых к огню, мяса дали, да хлеба, да вина немного, как полагается, а когда поели они, попили да обогрелись, Ингерд и спрашивает:
— Удачный ли сбор нынче, мудрые знахари? Каких трав нашли, а за какими в другой раз наведаетесь?
— Раз на раз не приходится, мил-человек, — отвечает ему дед, козью кость обгладывая. — Много чего ищем, да не все найти получается. Скажем, золотарник, пустынник иль донник — этого добра завсегда хватает. И медвежьи уши, и кошачья травка нам тож сразу попались. Ну, коровяк и чернобыл и вовсе издалека увидишь. А вот синюха да тимьян, да сушеница топяная, да кровохлебка с ними так хоронятся, что днем с огнем поди сыщи. А куда денешься-то? Знахарю без целебных дикоросов обойтись никак не можно.
Слушал Ингерд деда — правильно дед говорит, но рука отчего-то сама собой к мечу тянется, а по спине меж лопаток холодок так и бежит.
— Да, мой дед тоже говаривал, что одними шептаниями больного не поднимешь, — молвит Оярлик.
— Однако ж и такие бывают, что только заговорами и пользуют, — возражает Эйрик.
Ингерд промолчать хотел, но и сам не заметил, как сказал:
— Заговорами-то колдуны промышляют, мне про то Вяжгир говаривал, а знахари все больше травничают. И то сказать — целая наука.
— Тоже мне — наука, — фыркнул Редмир, — корешки собирать. Этак знахаря от стряпухи не отличишь!
— Не рассказывай про то, чего не знаешь, — осадил его Оярлик. — Знахарствовать ты не умеешь да, поди, и в стряпне не силен!
Ингерд рассмеялся. Эйрик вспыхнул.
— На себя погляди, Лис! — воскликнул он. — Сам-то, небось, меньше моего знаешь!
— Ну уж не меньше! — сердится Лис. — У меня дед знахарем был и прадед тоже…
— Всех вспомнил! — ярится Барс. — Деда и прадеда в помощь зовешь, как самому туго приходится! Вот лисья порода!..
— Ах, ты, так тебя да разэтак! — вскочил Оярлик да за нож схватился.
Эйрик тоже вскочил и тоже с ножом, Ингерд чует — сейчас убийство свершится, но вместо того, чтоб спорщиков по сторонам развести, сам решил им тумаков надавать. И только они было схватились меж собой, только кинжалы скрестили, как слышится голос Травника, отрока чудного — негромкий такой и спокойный:
— Целебные травы — это хорошо, через травы всякие сама земля нас излечивает, а через заговоры духи нам помогают, а духи есть не что иное, как земли голос. Стало быть, и травы, и заговоры полезны одинаково, ежели от мудрого человека даются.
Остановились Волк, Лис да Барс, будто очнулись, друг на дружку поглядывают ошалело и понять не могут, отчего кинжалы в руках и отчего руки чешутся друг другу горло перерезать. А Травник будто и не замечает ничего.
— Поделитесь наукой своей, мудрые знахари, — говорит. — У нас дорога дальняя, хорошо бы знать, какая травка боль снимает, а какая — усталость, какая кровь останавливает, а какая — слезы, какую есть можно, а какая смерть принесет?.. Из какой ветки стрелу выстругать, а из какой — для копья новое древко?
И Травник, все в той же позе паучьей сидя, на стариков пристально посмотрел.
— Обо всем рассказать — года мало, — важно ответствовал дед, поучительно воздев кверху обглоданную кость. Бабка истово закивала. — Скажу слов немного, но польза от них будет великая.
— Внимаю речам вашим, — Травник весь обратился в слух.
Дед кость в огонь бросил, руки подолом рубахи обтер и вещает:
— Кровь хорошо чернобыл остановит, его в болоте сразу сыщешь, на осоку похож. Пырей запросто боль прогонит, да болей трава вместе с ним. Помереть захочешь — волчьей ягоды поешь иль вороний глаз, поможет всенепременно. Ну, а копье несравненно хорошо из осины делать, луки — из рябины, а стрелы — из ольхи.
Ингерд, Эйрик и Оярлик разом опустили ножи.
— То есть… как это — копья из осины?.. — спрашивает обескураженный Эйрик. — Ты чего, дед? Когда это копья из осины делали?.. Да мы всю жизнь копья из ясеня и падуба мастерим, луки — из тиса, да это все знают!
