Павел Блинников - Инквизиция
— Ты, — сказал он Вове. — растормоши своих друзей и идите домой.
Он посмотрел на Ваню. По щеке того текла кровь, а под глазом красовался фингал который Андре до этого не заметил. Картина их отношений стала ясна.
— И если я узнаю, что ты продолжаешь хулиганить… — сказал Андре и выстрелил в землю под Вовкиными ногами. Тот подпрыгнул как в американских вестернах. — Ты меня понял?
— Да. — визгливо ответил Вовка.
— Тогда разбуди их и вали. А ты, — он посмотрел на Ваню. — ты пойдешь со мной и мы с тобой поговорим…
Он поднял мальчика за воротник, но вторая его рука сжимала кинжал. Если пацан попробует колдовать, он перережет ему горло в момент. Андре потащил Ваню в сторону его дома. Говорить на улице было опасно. Когда мимо проходил прохожий Андре строго сказал Ване:
— Сколько можно повторять, нельзя драться с ними. Вот расскажу все маме, она тебе всыплет!
— Прости папа. — сказал Ваня и Андре вздрогнул.
До дома Вани было недалеко, и уже через пятнадцать минут Андре вошел в квартиру, держа Ваню за шиворот. Пока они шли единственное, что он сказал было: "Прости папа". Андре достал кинжал и показал его Ване.
— Если ты вздумаешь что-нибудь выкинуть, я убью тебя. И не посмотрю что ты ребенок…
— А я и не смогу вам ничего сделать. Вы слишком сложный, у вас нет простых цифр. — ответил Ваня. Он успокоился и смотрел на Андре без страха.
Хотя это сейчас, а когда тот навис над ним как самое сложное уравнение, которое он когда-нибудь видел, Ваня страшно испугался. В мужчине не было не то что троек, не говоря уж о двойках и единицах — самое маленькое число в его формулах был миллион. И еще тысячи самых различных букв и логарифмов, и даже какие-то чертежи, пиктограммы и дроби. Короче мужик был слишком сложным для него, и почему-то Ване было его жалко. Наверное, нелегко быть таким сложным в жизни.
— Я не знаю о чем ты, но ты прав. Ты не сможешь со мной ничего сделать, но ты можешь попытаться. И лучше тебе не пытаться парень. У тебя и так положение хреновое, так что не усугубляй хорошо?
— Я же сказал, что ничего не могу с вами сделать. Я не знаю, как можно даже попытаться. Так что можете быть спокойны.
Андре хмыкнул. Паренек был не робкого десятка, хотя сразу и не скажешь. Впрочем он наверняка уже сумасшедший. Эти разговоры про сложность были явным признаком безумия. Но по-другому у колдунов и не бывает.
— Садись на диван. — сказал Андре.
— А можно раздеться?
— Нет.
Мальчик пожал плечами и подчинился. Андре сел напротив, в старое кресло. Когда он садился оно заскрипело. Для колдуна это была прекрасная возможность. Стоит лишь немножко поколдовать, и кресло упадет. Андре проверял мальчишку, но тот не попробовал. Может действительно сказал правду и не может ничего с ним сделать? Но тогда как он сотворил треклятья и проклятья? Андре придвинул к себе деревянный журнальный столик и достал пистоли. Он положил кинжал рядом, так чтобы парень видел это. Потом достал два патрона с конусообразными пулями и медленно перезарядил пистолеты. По конструкции те были близки к сигнальным ракетницам. Чтобы перезарядить, надо переломать их пополам, а потом вставить патрон в ствол. Примерно так же, как и в охотничьем ружье, только патрон один.
— А почему они такие большие? — спросил мальчик. Он не был испуган, а скорее заинтересован.
— Чтобы можно было убить таких как ты. — ответил Андре. Он пытался раззадорить себя, но ничего не получалось. Кровь на щеке мальчика уже запеклась, и он выглядел очень трогательно. Андре даже захотелось обтереть его щеку. Может тот все же колдует? Нет, Андре почувствовал бы это.
— А зачем меня убивать?
— Чтобы ты не навредил другим людям. Вроде твоей бабушки.
— Так она это заслужила.
— Тоже первая начала да?
— Вот вы бы простояли на гречке в углу пару лет, и я бы посмотрел на вас. И я не преувеличиваю.
— И поэтому надо было сводить ее с ума?
— Наверное да. Я понимаю, что поступил плохо, но разве у меня был выбор? Если вам кто-нибудь будет отравлять жизнь на протяжении шести лет, как вы на это отреагируете?
Андре понял, что в этом споре его карта бита. Действительно та старуха показалась ему не самой приятной особой.
— А эти ребята?
— Вчера один из них, тот на кого падал кирпич, избил меня в туалете и хотел обоссать. И у него почти получилось, если бы он не пописал до этого. А сегодня я узнал, что он все еще хочет на меня помочиться, и еще дать в рот. И я не думаю, что он выражался фигурально.
— Но это не повод чтобы его убивать.
— А я и не пытался. Просто я очень сильно разозлился. Я вообще помню всю драку как в тумане. То есть вы хотите сказать, что я его чуть не убил? — казалось до мальчика только теперь дошло. — Так значит и премьер министр…
По его щекам опять потекли слезы. Нет, он подозревал, но не верил. А теперь сомнений не осталось. Значит, этот дядька пришел его убить за то, что он убил премьер министра.
— Ну тогда давайте. — сказал Ваня и опустил голову. — Вы ведь не зря заряжали их. Только можно так чтобы не было больно? Эх, знал ведь что так просто повезти не может…
Ваня опустил голову и стал ждать. Ему было грустно, но не страшно. Пускай его сейчас убьют, но зато он сделал то, что хотел. Отомстил Вовке и бабушке. И у него был этот день. Его мозг пробежался по нему. Кинотеатр, вкусный молочный коктейль, красивые магазины. Катание по люду с другими ребятами. Кататься его научил еще отец, но со времени его смерти он попал на каток в первый раз. Бабка не хотела покупать ему коньки, а из старых он вырос. Каток в торговом центре был в подвальном помещении, и Ваня вспоминал, как он смотрел в большой круг света над собой, и огни бесчисленных магазинов манили его, унося старую жизнь. Вокруг катались люди и смеялись. Взрослые здесь превращались в детей, а дети были счастливы. Единственное о чем он жалел, что так и не покатался на новых роликах, которые забыл у той лавочки. И еще он так и не пригласил Дашку на дискотеку. Да это было жалко, а так, в общем нормально. У него был сегодняшний день, и такой день бывает не у каждого. С самого утра и до того что случилось полчаса назад он был счастлив и свободен. Почти двенадцать часов свободы и счастья. Он ждал, но выстрела не было.
Андре смотрел на маленькую фигурку с понурой головой и сжимал рукоять пистолета. По ней тек его пот, как тек он и по всему Андре. Мальчик не просто не был похож на обычного колдуна, он был гораздо лучше, чем большинство людей. И быть может лучше, чем сам Андре. Ну и что, что он убил этого премьера? Андре только что видел, как парень действовал на улице и не сомневался, что и тогда и сейчас он был в состоянии аффекта. С другой стороны за все надо платить, и убийство и есть убийство. И потом он видел, как мальчик проклял с пару десятков человек в торговом центре. Но ведь он делал это мало того что неосознанно, но и не получил личной выгоды. Пятитысячная купюра, прилетевшая к незнакомцу, доказывала, что для него это было что-то вроде эксперимента. И впервые Андре поставил себя на место колдуна. Впервые они не показались ему отвратительными. Быть может, поэтому инквизиция и не трогает некоторых из них. Вот хоть тот же Гамбит. Ведь он помогает людям, несмотря на то, что колдун, и его не убивают. Так быть может этот мальчик ничем не хуже? Гамбит, наверное, начинал точно так же, а может и хуже. Про него вообще ходили слухи, что он раньше был, чуть ли не темным властелином, или чем-то вроде Кремера.
