Раймонд Фейст - Ученик
— Да, я нашел его.
— Я проснулся от какого-то шума и нашел следы, ведущие сюда.
— Их я тоже видел. Я боялся, что тебя захватили.
— Не захватили. Это был отряд гоблинов и нескольких Темных Братьев. Они были слишком озабочены тем, что ждет их впереди, так что совсем не обращали внимания на то, что сзади, так что я мог следовать за ними очень близко.
— Это было рискованно.
— Я знаю, но я уже отчаялся найти выход. Я думал, они выведут меня на поверхность, и я мог бы подождать, пока они уйдут, а потом выскользнуть. Если бы я смог выбраться из шахт, я бы мог пойти на север, к твоей деревне.
— Смелый план, Томас, — одобрительно сказал Долган.
— Они пришли сюда, а я за ними.
— Что с ними случилось?
— Я отправил их далеко отсюда, гном, — заговорил дракон, ибо не были они тем обществом, что я бы выбрал.
— Отправил их? Как?
Дракон приподнял голову, и Долган заметил, что в некоторых местах чешуя потускнела. Красные глаза были подернуты пеленой, и Долган вдруг понял, что дракон слеп.
— Драконы долго уже обладают магией, хотя она и не похожа на другие. Это благодаря моему магическому искусству вижу я тебя, гном, потому что свет давно уже померк для меня. Я взял этих мерзких тварей и отправил их далеко на север. Они не знают, как туда попали, и не помнят этого места.
Долган пыхтел трубкой, думая о том, что услышал.
— Среди легенд моего народа есть и легенды о драконах-магах, хотя ты и первый, которого я встретил.
Дракон, словно устав, медленно опустил голову на пол.
— Ибо я один из последних золотых драконов, гном, и никто из наших младших собратьев-драконов не обладает искусством колдовства. Я поклялся никогда не отнимать жизни, но я не позволю этим тварям вторгаться в место моего отдыха.
— Руаф был добр ко мне, Долган, — заговорил Томас. — Он позволил мне остаться, пока ты не найдешь меня, потому что знал, что кто-то идет.
Долган взглянул на дракона, удивляясь, что предсказал его приход.
— Он дал мне копченой рыбы, — продолжил Томас, — и место для отдыха.
— Копченой рыбы?
— Кобольды, которых вы зовете карликами, — сказал дракон, поклоняются мне как богу и приносят пожертвования: рыбу, пойманную в глубоком озере и потом закопченную, и сокровища, собранные в их глубоких пещерах.
— Да уж, — сказал Долган, — карлики никогда не были особо смышлеными.
Дракон усмехнулся.
— Это правда. Кобольды пугливы и вредят только тому, кто беспокоит их в их глубоких тоннелях. Они простой народ, и им нравится иметь бога. А раз я не могу теперь охотиться, это приемлемая плата.
Долган обдумал свой следующий вопрос.
— Не хочу тебя оскорбить, Руаф, но по своему опыту я знаю, что вы не особо любите тех, кто не вашего рода. Почему ты помог парню?
Дракон на мгновенье закрыл глаза, потом снова открыл их и без выражения в них уставился на гнома.
— Знай же, гном, что не всегда это было так. Твой народ стар, но мой старше всех, кроме одного. Мы были здесь до эльфов и моредэлов. Мы служили тем, чье имя нельзя произносить, и были счастливым народом.
— Повелителям Драконов?
— Так они зовутся в ваших легендах. Они были нашими хозяевами, а мы были их слугами, как и эльфы с моредэлами. Когда они покинули эту землю и отправились невообразимое путешествие, мы стали самыми могущественными из свободных народов. Это было еще до того, как гномы и люди пришли сюда. Нашими владениями было небо и все остальное, ибо были мы могущественнее всех.
— Многие века назад в наши горы пришли люди и гномы, и какое-то время мы жили в мире. Но все меняется и вскоре возник раздор. Эльфы изгнали моредэлов из леса, который теперь называют Эльвандаром, а люди и гномы воевали с драконами.
— Мы были сильны, но люди что деревья в лесу, их количества неисчислимы. Постепенно мой народ отступил на юг, и я последний в этих горах. Я жил здесь многие века, ибо я не хотел покидать свой дом.
— С помощью магии я мог повернуть прочь отсюда тех, кто искал этих сокровищ, и убить тех, чье искусство мешало мне затуманить их сознание. Я пресытился убийствами и дал обет, что не буду больше отнимать ничьей жизни, даже ненавистного моредэла. Поэтому я и отправил их, поэтому я и помог мальчику, ибо он не заслуживал зла.
Долган внимательно посмотрел на дракона.
— Благодарю тебя, Руаф.
— Принимаю благодарность, Долган из Серых Башен. Я рад и твоему приходу. Но я не просто дал парню пристанище, ибо я призвал его сюда с помощью магического искусства, чтобы он сидел со мной при моей смерти.
— Что? — воскликнул Томас.
— Драконам дано знать час своей смерти, Томас, и моя приближается. Я стар даже по меркам моего народа. Я доволен, что моя жизнь была именно такой. Таков наш обычай.
— И все-таки мне странно сидеть здесь и слушать, как ты говоришь об этом, — озадаченно сказал Долган.
— Почему, гном? Разве в твоем народе, когда кто-то умирает, не принято рассказывать, как хорошо он жил?
— Тут ты прав.
— Тогда почему должно иметь значение, известен ли смертный час? Это то же самое. У меня было все, на что мои собратья могут надеяться: здоровье, подруги, юность, богатство и спокойные дни. Это все, чего я когда-либо хотел, и все это у меня было.
— Это мудро, знать, чего ты хочешь, и еще мудрее все еще знать это, когда это уже достигнуто.
— Это правда. А еще мудрее знать, когда оно недостижимо, ибо тогда борьба есть глупость. Сидеть со мной при смерти должен бы кто-то из собратьев, но никого из них нет поблизости. Я попрошу тебя подождать моей смерти, прежде чем уйдешь. Ты сделаешь это?
Долган посмотрел на Томаса, тот согласно кивнул головой.
— Ладно, дракон, мы останемся, хотя это и не развеселит наши сердца.
Дракон закрыл глаза; Томас с Долганом заметили, что веки начинают набухать.
— Благодарю тебя, Долган, и тебя, Томас.
Дракон лежал и рассказывал им о своей жизни, когда он летал по небу Мидкемии, о дальних землях, где тигры жили в городах, и горах, где орлы умели разговаривать. До поздней ночи рассказывал он им изумительные истории.
Когда Руаф начал запинаться, он сказал:
— Однажды сюда пришел человек, могущественный маг. Я не мог ни отправить его отсюда с помощью магии, ни убить. Три дня мы сражались, его искусство против моего, и он победил меня. Я думал, он убьет меня и унесет сокровища, но вместо этого он остался, ибо единственной его мыслью было научиться моей магии, чтобы не была она утеряна после моей смерти.
Томас сидел в изумлении, потому что как ни мало он знал о магии от Пага, это показалось ему удивительным. Он воображал эту титаническую схватку и борьбу могучих сил.
