Геннадий Башунов - Чёрные перчатки
- Велион, - проговорил Истро, заметив досаду друга, - я очень рад такой твоей заботе, и я даже не думаю о том, что это твоя трусость, и поэтому даже не буду тебе предлагать свернуть. Уйдёшь – дело твоё, твой выбор, при следующей нашей встрече я даже косо на тебя не взгляну, а с радостью поприветствую. Но, если честно, за последние трое суток твои предостережения меня в конец задрали. Мы не маленькие, голова на плечах у нас есть своя, так что не надо. Да, - он перевёл взгляд на Епсхо, - деревня сгорела зимой, и причиной этому послужило, скорее всего, нападение тех самых диких собак. Но сейчас лето, и, повторяю, жратвы у них куча – козочки, оленюшки, вепри там, кто ещё в лесах на материке живёт? Собака есть собака, на людей нападать просто так нет будет.
- Ты не знаешь этих собак...
- Велион!
Чёрный могильщик снова пожал плечами и отвернулся.
- Тогда пошли дальше, - буркнул он. – Дальше есть ещё пара деревень.
- Даже если и есть, не думаю, что они выглядят лучше, чем эта, - хмыкнул Истро. – Епсхо, пошли!
Епсхо угрюмо кивнул и поковылял за братом. Вид у него был порядком испуганный, Велион это видел. А значит, если надавить на него... Тотенграбер раздражённо дёрнул плечом. Даже если он убедит... чёрт, да он уже убедил Епсхо вернуться, но Истро упёрся, Епсхо же брата не оставит... А Велион не бросит их обоих, значит, продолжать давить на них – только провоцировать новые склоки.
Чёрный могильщик тяжело вздохнул, сплюнул в пепел и, поправив рюкзак, зашагал за братьями.
Но, в итоге, им повезло – через два часа, перед закатом, они наткнулись на заброшенную деревню. Причём, заброшенную не так давно, год, максимум – два. Больших разрушений издали не было видно, хотя дорога порядком заросла. В зарослях лежали кости со следами зубов. Человеческих костей среди них было мало, в основном здесь гибла домашняя скотина. Велион обратил внимание на то, что даже собачьи кости несли на себе следы клыков. А вот огромный собачий скелет, настоящей горой возвышающийся посреди дороги, никто даже не тронул.
- Это вожак, - сказал Велион, присаживаясь к скелету. – Смотрите, он был размером с телёнка.
- Мог бы и не говорить очевидных вещей! – неожиданно взорвался Епсхо.
- Да ты знаешь слово «очевидный», - натянуто весело сказал Истро. – Ладно, давайте быстрее найдём, где переночевать, а то, кажется, дождь собирается: у меня весь день кости ломит. Да и духота ужасная.
- Может, чего поискать? – предложил Епсхо. – Тут, наверное, куча добра брошено.
- Не будь обычным мародёром, братец. Но поискать, конечно, можно. После того, как найдём место ночёвки.
- Предлагаю трактир, - сказал Велион, с трудом отводя взгляд от лежащего на земле скелета.
- Велион, - уже с меньшей натяжкой усмехнулся Истро, - ты мыслишь слишком узко и банально. Зачем трактир? Что, в трактирах мало спал? Думаю, здесь был какой-нибудь голова или зажиточный сборщик мёда и прочей лабуды. Вот у него дома наверняка постели будут мягче, чем в трактире, не думаешь?
- Думаю, - улыбнулся черноволосый могильщик. – Значит, ищем самый большой дом.
Найти самый большой дом оказалось несложно. Располагался он на деревенской площади прямо напротив трактира. Костей в помещениях не наблюдалось вовсе, хотя на площади валялось несколько человеческих скелетов. Так же в доме не было половины мебели, кухонных предметов и прочей мелочи. Но три перины и дрова на камин отыскать удалось. А в подвале могильщики даже нашли нераспечатанную бочку с вином и соленья. Грудинку и копчёное сало есть не рискнули, а вот вино, оказавшееся вполне себе ничего, употребили с большим удовольствием, хотя Епсхо весь вечер собирался сходить поискать чего-нибудь ценного. Его успокаивал брат, говоривший, что деревня бедноватая, а уходили отсюда не слишком спешно, значит, ценностей мало. Окончательно же алчного южанина успокоил дождь, начавшийся через час после наступления темноты.
Было чертовски душно. Дождь, проливший после заката, быстро кончился, так и не принеся долгожданной прохлады. Ситуацию усугубил камин, на котором могильщики готовили еду. За широко распахнутым окном сверкали далёкие зарницы, в августе такое бывает редко, но сегодня погода, кажется, решила сделать исключение.
Могильщики спали. Или не спали?
Велион тяжело ворочался на непривычно мягкой перине, то лёжа с открытыми, но незрячими глазами, то проваливаясь в полусон, сквозь который слышал всё, что происходило в реальном мире.
А потом ему приснился сон.
На него смотрели две собаки.
Он не чувствовал своего тела... нет, чувствовал, но не во сне, а изнывающее наяву от жары и духоты, мокрое от пота, тело. Во сне он не мог пошевелиться, не мог сделать ровным счётом ничего, даже, кажется, не дышал.
Остались только две собаки. Две собачьи морды, смотрящие на него.
Они были идентичны. Одинаковая коричневатая шерсть, те же тяжёлые лбы, из-под которых смотрели умные карие глаза.
Нет. Они совершенно разные. Именно из-за глаз. Справа... нет, не справа, головы задвигались, начали будто бы складываться, то накладываясь друг на друга, то полностью сливаясь, а иногда снова разделяясь. Но они продолжали быть чуждыми друг для друга. Одни глаза казались могильщику умными и добрыми, преданными. Другие смотрели с ненавистью и презрением, будто эта собака была разумной.
Велион задёргался, но во сне тело не слушалось его, а наяву... явь была слишком далеко. А сон тонул в собачьих глазах. Они смотрели на него, а он смотрел на них.
Ничего не происходило, они просто смотрели друг на друга. До тех пор, пока Велион не понял ещё кое-что: собачьи глаза смотрели на него с разных уровней. Одни, добрые и преданные, снизу. Велион подумал о том, что это идеальный уровень для собачьих глаз – если бы он свободно опустил свою руку, то ладонь легла бы как раз на голову этому псу, между ушей. На этом уровне хорошо гладить собаку, чесать между ушей, просто опустить руку, чтобы чувствовать тепло преданности первого и, пожалуй, единственного друга человека. Разве Велион любит собак? Да нет, никогда не любил, наоборот, его всегда злили деревенские шавки, постоянно лающие и пытающиеся трусливо ухватить за пятки. Может, он просто не видел настоящих собак? Возможно.
Другие глаза смотрели на могильщика прямо, не снизу вверх, как подобает собаке, а глаза в глаза, на одном уровне. Так не должно быть. Не должно. Собака-друг, собака-слуга, но не собака-господин. Велион дёрнулся, о чудо, во сне, его взгляд сполз немного вниз...
И он увидел, что голова второй собаки неестественно и отвратительно покоится на человеческих плечах.
Велион замычал, задёргался и, наконец, окончательно проснулся.
