Павел Буркин - Кровавый рассвет (=Ветер, несущий стрелы)
- Нет уж, едва ли она теперь отступит, - усмехнулся Атраддин. Все-таки тут не какая-нибудь мистика, а обыкновенное поражение - кстати, понесенное не по его вине. Если он превратит его в победу, Амори забудет малодушные речи в Вассете. Хуже будет, если армия вернется ни с чем, или станет топтаться под Макебалами. - Не такова она, чтобы отступать - тем более, что сил у нее побольше, чем у нас. Особенно теперь.
Наместник окинул взглядом вечереющее небо, черную кромку леса на фоне закатного пожара, рука автоматически прихлопнула позарившегося на "голубую" кровь комара - и снова повернулся к Бетраниону.
- Благодарю за сведения и за храбрость, сотник. Обо всем будет доложено королю. А теперь отправляйтесь в лагерь, разместите людей и отдыхайте. Будете нужны, мы вас вызовем. Остальные, за мной. Надо приготовить Эвинне теплую встречу!
Теперь уже не скажешь, с чего началась битва: наверное, то была стрела, пущенная алкским или сколенским лучником. Может быть, она нашла дорожку - если попала в ничем, кроме рубахи, не защищенную грудь сколенского ополченца. А может, скользнула по добротному алкскому щиту или со звонким цоканьем отлетела от кованой кирасы рыцаря. Главное, после этого два ощетиненных копьями ежа двинулись навстречу друг другу, рванулись из ножен мечи, заплясали в крепких руках секиры. Древняя, тянущая кровавый след из еще дохарвановских времен ненависть, наконец, вырвалась на волю в криках: "За Сколен, за Императора!" и "За Алкриф и короля!!!" А потом сталь ударила в сталь и все, казалось, смешалось в дикой свалке.
...Войско Эвинны поднялось еще до зари. Солнце, весь вчерашний день обдававшее землю зноем, сделало свое дело: грязь не высохла полностью, но стала вполне проходимой. Теперь сапоги не проваливались в бурое месиво по колено, а снова печатали следы на подсыхающей глине. Да и идти было - не то что вчера. Поздним утром, когда солнце уже начало припекать, войско остановилось, не доходя полутора миль до Вестэлла. Дальше ходу не было: зоркие глаза дозорных приметили на холмах алкских латников. Наверняка где-то ошивались и рыцари.
С высоты седла Эвинна наблюдала, как бегом занимали свое место ополченцы, выстраивались "стеной" щиты, сгибая луки всей своей массой, натягивали тетивы лучники. Делалось все быстрее и четче, чем под Гверифом - сказались учения в перерывах боевых действий. Но правильность строя - еще не все: главное, чтобы ополченцы не побежали или, наоборот, не зарывались, пытаясь показать храбрость. Сила строя - в том, что все действуют, как одно существо. Если каждый оказывается сам по себе, долго он не проживет.
С каждым мгновением строй раздавался в длину, он состоял из бесчисленных голов: русых, черных, пшенично-светлых, медно-рыжих, вовсе лысых и скрытых трофейными шлемами. Сотни черных, голубых, зеленых, серых, карих глаз смотрели на предводительницу. Лишь несколько сот из них отведали счастья Гверифской победы. Остальные пришли уже потом, на их долю выпали лишь кровавые, но безрезультатные штурмы. Но сегодня все будет иначе: алки не стоят на крепостной стене, они на пологих холмах, куда можно дойти, не разрывая строя, а часть и вовсе в низине. Сегодня будет похоронено королевство алков и восстановлена - Сколенская империя.
То есть сбудется все, о чем она мечтала и в неволе, и в храме, и во время долгого странствия. Мечтали об этом и отец, и мать. А смерть - смешная цена за воплощение Мечты.
Увы, не все думали так. Проезжая вдоль строя, Эвинна видела не только решимость и благородный гнев - было место и страху, и унынию, и безразличию: а, все равно, кого резать. Это не дело, только когда человек верит, он сделает для победы все, что в его силах, и даже больше. А если драться вполсилы - не победить. Снова, как на поле у Гверифа, предстояло сказать людям слово. И снова - именно такое, какое нужно. Почему-то казалось: именно от этого слова... нескольких слов будет зависеть, кто сегодня будет пировать в Вестэлле.
- Видите их? Видите? Хорошенько рассмотрите. Это ваша нищета там, на холмах. Ваш голод, необходимость гнуть спину. Бесчестье ваших жен и дочерей - и хлеб, вырванный у ваших детей по весне. И ограбленные могилы ваших предков, и храмы, в которые заводили лошадей, чтобы вытаскивать награбленное. А если кто-то увидит конных - пусть знает, что это его вытоптанное поле. Вытоптанное не от большой нужды, а в азарте охоты, просто от нечего делать. А в обозе все - краденое, награбленное у других сколенцев. Если вы пропустите их дальше, там появится и ваше добро. Все ваши беды - вон там, - указала она мечом на холмы и долину, заполнявшуюся латниками. - И счастье ваших детей тоже там. Идем, возьмем!
Все смотрели на нее - но и Эвинна смотрела на всех, искала ответ на свою бесхитростную речь. И нашла - только не в пустых, как сплюнутая шелуха семечек, словах. В перехваченных поудобнее ремешках щитов был ответ. В шипении вырываемых из ножен клинков. В алчном блеске железа копейных наконечников и струнном пении напряженных тетив. Те, кто шли сегодня навстречу алкам, шли не просто бить врага. Даже не просто мести они жаждали. Им нужна была победа - но не сама по себе, как королям, императорам и князьям Севера и Юга, а как мост в лучшие времена.
Повинуясь командам десятников, сколенцы двинулись вперед. Дрогнула земля под сотнями ног, свистнули первые, еще бессильные пробить кольчуги, стрелы. И все-таки кто-то застонал: алкским стрелкам с холмов бить было легче, да и сколенцев не защищали доспехи. Не думать о потерях, вперед, вперед, не отворачивая: чем быстрее ты сближаешься с врагом, тем меньше стрел смогут выпустить их лучники, тем хуже они прицелятся. Тем меньше твоих товарищей свалится лицом в пышную траву, и, может быть, сам ты не окажешься в их числе.
...В это мало кто бы поверил, но сейчас Эвинне было страшно, как никогда. Не за себя: за себя она отбоялась еще в тот страшный день, когда погибла мать. Сейчас с ней не было ни Торода, ни Элевсина, ни даже Морреста - как-то он там, в Макебалах? Эвинна и сама была не рада, что затеяла этот рейд, но ведь иначе погибнут тысячи других сыновей, братьев, мужей, отцов. Чем их родные хуже ее? Да и сам Моррест...
Что-то новое в нем обнаружила она после освобождения. Так, будто он, наконец, принял трудное решение. И сразу преобразился, из нескладного, хоть и неплохого парня (которого она полюбила и таким) превратился в настоящего борца за Империю (а за такого она готова была умереть тысячу раз). Да, сам Моррест пока неопытен, но во главе отряда Таггаст - настоящий волкодав, воин ничуть не хуже Торода, Телграна... И Эльфера. Он справится, как заклинание твердила себе Эвинна. Они все выйдут из логова врага живыми. А ее задача - чтобы их усилия, возможно - и жертвы не стали напрасными. Надо не пустить к Макебалам Атраддина.
