Петр Верещагин - Игра Арканмирра
Часа Огня.
Алерон внезапно отступил на шаг, а боккэн в его руках сменился настоящим мечом.
– Что, теперь переходим к реальным условиям? – спросил я.
– Примерно так, – кивнул Странник. – Только драться мы будем не между собой.
Уловив направление его мыслей, я повернул голову.
Точно. На западном горизонте виднелось облако пыли, определенно скрывавшее за собой отряд всадников.
– Я-то считал, что Черные Пески необитаемы, – сказал я, опуская деревянный меч.
– Эти не обитают нигде, – объяснил Носитель Меча. – Они носятся по всему югу Джангара со скоростью ветра. Города они обходят стороной, зато те, кто попадается им на открытой местности, могут не ожидать ничего хорошего.
– А кто они?
– Оседлавшие Ветер. Так, во всяком случае, их племя называется теперь. По-моему, все истерлинги некогда были такими же; до того, как возник Солнцеликий Завет, – эти слова Алерон подчеркнул уже известной мне пренебрежительной интонацией, – и Б'Шан заставил их строить города.
– Древние истерлинги? Ну и что с того?
– Они полагают, что те, кто называет себя истерлингами теперь, оскверняют это святое имя. И очищают его, планомерно уничтожая их при встрече.
– Но почему они должны иметь что-то против нас? Я – готландец, а ты вообще не из этого мира…
– Боюсь, что Оседлавшие Ветер никогда в жизни не слышали не только об иных мирах, но и о твоем Готланде, – саркастически усмехнулся Странник. – Кстати, будь осторожнее с их стрелами: они часто бывают отравлены.
Предупреждение последовало вовремя: короткая стрела ткнулась в песок прямо у моих ног. Я демонстративно поднял ее и сломал. Знак презрения к противнику был принят, судя по яростному воплю.
Оседлавшие Ветер уже были в двух сотнях шагов от нас. Как только они могли нестись галопом по такой жаре? Я, в невесомой и отражающей солнечные лучи броне сидхе, едва мог дышать. На них же поверх бесформенных грязно-белых одеяний болтались тяжелые плащи из овечьих шкур.
«Дело привычки», – подсказал внутренний голос.
Вполне возможно. Я-то еще в детстве ходил босиком по снегу (не по собственному, правда, желанию, а исключительно из-за отсутствия обуви), а Оседлавшие Ветер точно так же с детства вдыхали раскаленный воздух пустынь…
Тут в воздухе просвистела вторая стрела, оборвав мои размышления о климате и привычках живущих в нем народов. Машинально я перехватил ее в воздухе. Наконечник стрелы, к моему удивлению, оказался костяным.
– Они что, не знают даже бронзы? – поразился я.
– Оседлавшие Ветер вооружены лучшими в Турракане клинками. Просто относительно стрел у них свои традиции, – пояснил Носитель Меча. – У тебя будет возможность узнать поподробнее, если выживешь.
Он перехватил рукоять меча обеими руками и встал в боевую стойку, которую как-то назвал «Журавль Отражает Удар Змеи». Я, в свою очередь, занял позицию справа от него. Тигр – единственный стиль рукопашного боя, которым я владел в достаточной степени; а Тигру нет необходимости заранее принимать какое-то определенное положение, он готов к бою всегда.
Оседлавшие Ветер взяли нас в кольцо. Под прицелом дюжины луков я почувствовал себя неуютно, несмотря даже на броню. Пробить мифрил они, быть может, и не смогут, но голова у меня оставалась незащищенной. А одна царапина – и яд сделает свое дело.
– Алерон Носитель Меча, – проговорил один из всадников с сильным присвистывающим акцентом. Как и у всех Оседлавших Ветер, его лицо прикрывала каффия – плотная белая вуаль, оставлявшая на виду лишь глаза и половину лба. – Когда-то ты дал слово не становиться на пути Истинной Веры.
– Я не отказываюсь от своих клятв, – ответил Странник, не двигаясь с места. – Ваша вера принадлежит вам; я не препятствую в ее распространении.
– Однако сейчас ты пересек наш путь.
– Скорее, это вы пересекли мой.
Этот довод мне понравился. Всадники, однако, были другого мнения. По кругу пронеслось недовольное перешептывание.
– Тише, дети мои! – поднял руку заговоривший первым: похоже, он у них был за вождя или кем-то в этом роде. – Пути – это мое дело. Пусть решает божий суд!
«Если это то, что я думаю, – пронеслось у меня в голове, – тогда проблем не будет. Странник дерется лучше любого кочевника…»
Но Алерон удивил меня, покачав головой.
– Мне не хотелось бы проливать кровь на границе священных мест, – сказал он. – Не знаю, удастся ли вам вообще справиться с нами, но даже если удастся – победа обойдется очень недешево. Возможно, мы уладим дело иначе?
– И как же?
– Я полагаю, среди вас есть молодой воин, желающий до срока повысить свой ранг…
По меньшей мере две трети из Оседлавших Ветер издали радостный крик.
– Вижу, что есть, – усмехнулся Носитель Меча. – Так вот, рядом со мной стоит один из учеников, мечтающий примерно о том же.
Я понял, что этот гад выставляет меня драться вместо него, причем об отказе речь не заходила. Хорош «учитель», нечего сказать! Хуже всего было то, что я понятия не имел о правилах, какие в ходу у кочевников.
Как обычно, мое мнение не совпало с мнением большинства, которое в данном случае представляли Оседлавшие Ветер. Немного посовещавшись, они выдвинули кандидата на роль моего убийцы.
Спрыгнув с коня, кочевник сбросил свой бурнус, оставшись в широких шароварах. Каффия, однако, оставалась на нем: похоже, обнажать лицо перед чужеземцем считалось у них смертным грехом. Затем противник одним движением извлек из притороченных к седлу ножен кривую саблю, сверкнувшую в солнечных лучах булатной голубизной, и направил ее острие на меня. Этот жест не требовал ни перевода, ни дополнительных пояснений.
Я аккуратно расстегнул доспехи, дав броне сидхе с тихим звоном упасть у моих ног. Затем обнажил короткий меч, но был остановлен вождем Оседлавших Ветер.
– Дайте ему саблю, чтобы бой был равным, – сказал он.
Один из кочевников торжественно вручил мне собственный клинок, в точности повторявший очертания сабли моего противника. Проверив баланс и заточку, я мысленно согласился с Алероном: лучшего оружия, сработанного в Турракане, я не видел. Голубой булат Оседлавших Ветер, конечно, уступал мифрилу и адаманиту, но обычную сталь значительно превосходил.
– Желаешь ли ты конного боя? – спросил Алерон моего соперника. Я мысленно присвоил Страннику несколько соответствующих эпитетов, но кочевник оказался мировым парнем и покачал головой:
– Нет. Вы пришли сюда пешими, и нет чести в том, чтобы одолеть одного из вас в верховом поединке.
– Желаешь ли ты боя в огненном кольце? – спросил вождь кочевников у меня.
Мне-то было все равно, а вот противник мой при словах «огненное кольцо» напрягся так же, как сам я при упоминании о верховой езде. Следовало оказать ему ответную любезность, что я и сделал.
