Линн Рэйда - Истинное имя
— А между тем прошло уже несколько лет, не так ли? — насмешливо закончил за него голубоглазый.
— Да, мессер; но дело в том, что проверенные способы не дали никакого результата. Мой первоначальный план был почти безупречен. Стоило мне один раз проникнуть в сознание мальчишки, и я сразу же сказал бы вам, где он находится. Но сколько я ни бился, его мысли и воспоминания все время оставались для меня закрытыми! Пусть это не покажется вам странным, но я думаю… нет, я почти уверен в том, что мальчик вообще никогда не слышал собственного имени. Только так можно объяснить тот факт, что мощнейшие магические связи, возникающие между именем и его обладателем, не действовали в данном случае.
— А тебе не кажется, что ты все усложняешь? — холодно спросил его высокий собеседник. — Может быть, Седой просто снабдил этого щенка магической защитой, которую ты не сумел преодолеть?
— Нет. Это полностью исключено, — решительно возразил Галахос. Сейчас, когда речь шла о вещах, близких и понятных магу, даже страх перед его опасным гостем немного отступил, и угодливости в тоне чародея поубавилось. — Спрятать мальчика в глуши, снабдив его магическим щитом подобной силы — это все равно что развести костер посреди поля и надеяться, что его не заметят. Да обладателя такой защиты даже самый слабый маг почувствует за десять верст! Другой вопрос, сумеет ли он как-то навредить ему. Скорее всего нет — для этого-то щит и нужен.
— Ну что ж, звучит довольно убедительно. Однако почему ты так уверен в том, что ребенка прячут где-то здесь? Седой мог взять его с собой. Тогда бастард сейчас растет в Туманном Логе.
— И тогда мы точно до него не доберемся, господин.
— Без тебя понятно, — хмуро процедил голубоглазый. — Одно утешение — если я хоть немного понимаю Светлого, то он должен считать, что человеческому ребенку не место среди Альдов и Хранителей врат. Ему положено расти среди людей. Конечно, в безопасном месте. Что ты скажешь, например, о родине его отца?…
— Я думаю, это возможно… — в голосе мага прозвучало явное сомнение, и глаза его собеседника угрожающе сузились.
— Ты испытываешь мое терпение, Галахос. "Это возможно", "это невозможно"… Я устал от твоих домыслов. И мне давно хотелось бы услышать что-то более определенное. В конце концов, если твоя затея с магией имен бездарно провалилась, ты бы мог сказать об этом еще пару лет назад, вместо того, чтобы тянуть время и морочить мне голову. Еще семь, от силы восемь лет — и нам придется иметь дело не с ребенком, а с мужчиной. Клянусь Истоком! Да он вообще не должен был дожить до сегодняшнего дня!
Взгляд гостя впился в мага, словно пара ледяных кинжалов. Галахос заметно побледнел и опустил глаза. Но собеседник ждал ответа, и хозяин комнаты, собравшись с силами, сказал:
— Я понимаю, но… по правде говоря, я не терял надежду, что мне удастся дотянуться до бастарда и без имени. Мне часто удавалось уловить отзвуки самых сильных чувств — обиды, или радости, а как-то раз… совсем недавно… страх. Смертельный страх. Думаю, что-то угрожало его жизни. Или, во всяком случае, он сам так думал.
— Вот как? — тонкие губы гостя на секунду растянула насмешливая и жестокая улыбка, одновременно подчеркнувшая молодость и красоту его лица — и сделавшая его еще более отталкивающим, чем обычно. — Уж не станешь ли ты уверять меня, что он погиб?
— Нет. Напротив, я уверен, что он жив. С недавних пор я начал ощущать его… совсем не так, как раньше. Одновременно хуже и… отчетливее, чем все эти годы.
— Фэйры тебя побери… Метешь хвостом, как запаршивевшая старая лиса. Так хуже или лучше? — брезгиво спросил собеседник.
— Прошу меня простить, мой лорд, но это правда сложно объяснить. Такое иногда бывает, если человек проходит ритуал и получает Истинное Имя. Вы должны меня понять, ведь вы же сами сделали когда-то то же самое…
Но голубоглазый не дослушал.
— Истинное Имя? — повторил он в бешенстве. — Ты правда полагаешь, что они посмели дать этому ублюдку Истинное Имя?… Будь я проклят! Это же неслыханно… Такого я не мог ожидать даже от Валларикса!
Мужчина яростно махнул рукой, сбив на пол несколько флаконов. Часть из них разбилась, а один, случайно уцелевший, он отшвырнул в угол носком сапога.
— Ну, необязательно это его идея, — осторожно возразил Галахос, подождав, пока его гость не выплеснет свой гнев и не вернется к прерванной беседе. — Может быть, кто-нибудь просто дал мальчику новое имя, он признал его своим — а тайная магия доделала все остальное.
— Ну хорошо, — нетерпеливо перебил голубоглазый. — По крайней мере, ты уверен в том, что говоришь?
— Да, мессер. Абсолютно. Для того, чтобы имя, полученное при рождении, утратило силу, новое имя должно оказаться Истинным — в полном смысле этого слова. Я неоднократно наблюдал подобное, поэтому ошибка совершенно невозможна.
— Это только усложняет дело. Думаю, ты понимаешь, что бастард должен исчезнуть раньше, чем магическое Имя как-то повлияет на его судьбу… и, может статься, сделает его действительно опасным. И при этом ты по-прежнему не знаешь, где его искать?
— М-мне кажется, что поиски, которые велись последние семь лет, можно вообще не продолжать. Мальчик найдется сам. С теми, кто получает Истинное Имя, постоянно что-то происходит. Это уже не простой ребенок, который легко затеряется среди тысяч и тысяч своих сверстников. Это, выражаясь образно, горящая головня, брошенная в стог сена. Думаю, нам остается только подождать, пока пожар не разгорится и не укажет нам, где следует искать.
— Поэтично, — мрачно ухмыльнулся слушатель. — Но на сей раз я не намерен долго ждать. Твоя изворотливость и лицемерие и так украли у нас слишком много времени. Я дам тебе и этом ублюдку время до Эйслита. Только до Эйслита — слышишь, чародей?… Надеюсь, к тому времени твои предположения успеют оправдаться.
— Благодарю, мой лорд. Уверен, вы не пожалеете.
— И тут ты совершенно прав, Галахос, — холодно заметил его гость. — Если что-нибудь пойдет не так, то я действительно тебя не пожалею. Мы давно знакомы, это факт. И если следовать расхожим представлениям, то я даже, так сказать, многим тебе обязан; но ты очень ошибешься, если станешь полагаться на мою сентиментальность.
Галахос с трудом унял дрожь, вызванную последними словами и в особенности — равнодушным тоном, которым они были произнесены.
— Вы ошибаетесь, мессер. Я полагаюсь исключительно на то, что у вас не возникнет поводов для недовольства, — произнес он враз осипшим голосом, стараясь смотреть если не в глаза своему собеседнику, то хотя бы просто в его сторону.
